Юрий КУЛЬЧИК

К предыстории чеченского кризиса[1]

 

 

Прежде чем приступить к рассмотрению современного кризиса в Чечне, необходимо иметь четкое представление о том, какие собственно силы задействованы в данном конфликте, определить субъекты противостояния, внешние и внутренние, установить взаимосвязи между ними в форме некой иерархии приоритетов.

Сегодня в СМИ интенсивно проводится мысль, что Россия чуть ли не является агрессором против государства, режим которого хотя и имел некоторые «недостатки», но совершенно очевидно не заслуживает такого насилия над собой, что все происходящее является чуть ли не «карой Москвы» за попытку чеченского руководства, народа Чечни добиться независимости, стать свободным.

Между тем все значительно сложнее. Мы должны подчеркнуть, что происходящее в Чечне — это прежде всего внутренний процесс, обладающий собственной динамикой, ведущий к собственной драматической развязке. Федеральная власть России при этом, разумеется, не играет роль статиста, оказывала и продолжает оказывать на него существенное влияние, подчас деформируя, видоизменяя его характер.

 

В конце 1980-х годов всем слоям населения в Чечено-Ингушской Автономной Советской Социалистической Республике стало ясно, что грядут радикальные перемены. Осознание этого обстоятельства привело в движение общество, дало толчок выбросу мощнейшего импульса социальной энергии — надежд, устремлений, интересов тысяч людей, прежде подавляемых репрессивно-тоталитарной системой. Многое в данных условиях должно было зависеть от политического опыта правящей элиты, от ее маневренности, способности обеспечить консенсус всех частей бурлящего социума.

Между тем собственно национальная элита Чечено-Ингушетии, сложившаяся в рамках партийно-номенклатурной структуры, только приступила к осуществлению собственно властных функций. 1 июля 1989 года первым секретарем Чечено-Ингушского обкома КПСС, «хозяином» республики становится Докка Завгаев. До этого времени ни один чеченец ни в царское время, ни в годы советской власти не становился руководителем всей системы государственного управления в Чечне. Правили присылаемые из Москвы Апряткин, Власов, Фотеев, готовился властвовать Н.И.Семенов, переведеныый на пост секретаря ЦК Компартии Киргизии, но только теперь пленум республиканского обкома, не без одобрения ЦК КПСС, решил идти в ногу со временем и доверил высший пост «аборигену».

Безусловно, данное избрание было встречено большей частью населения с ликованием. В тот день несколько тысяч людей на площади у здания обкома танцевали лезгинку. Повод действительно был, и дело не в самой личности Докки Гаппуровича Завгаева, сколько в исторической масштабности произошедшего: национальная элита, прежде довольствовавшаяся исключительно ролью исполнителя чужих приказов, взяла на себя полноту власти.

Нужно сказать, что «партократ» Д.Завгаев прекрасно понял направленность «ветров перемен». Он стал действовать тихо, без шумных деклараций и заявлений в направлении укрепления национальной, чечено-ингушской, вайнахской государственности. В период правления Завгаева:

— уже в 1990 году все ключевые посты, за исключением первого секретаря Грозненского горкома партии, были заняты чеченцами;

— радикально изменилось положение исламской религии: построено 200 мечетей, открыто два исламских института, заложена соборная мечеть в Грозном, тысячи паломников смогли впервые за почти семьдесят лет совершить хадж;

— у Чечено-Ингушетии был установлен режим «приграничной торговли» с Турцией — без пошлин и без изъятия даже части валюты московскими властными структурами (чего не имел тогда ни один другой Северо-Кавказский субъект Российской Федерации).

Завгаев стал требовать для ЧИАССР статуса союзной республики в рамках СССР. Он хотел укрепить национальную государственность именно в этой структуре, и был последовательным в данном вопросе, не проголосовав 12 июня 1990 года за Декларацию о государственном суверенитете России (Завгаев был одним из восьми депутатов Съезда народных депутатов России, отказавшихся поддержать этот документ).

Вскоре Завгаев пошел дальше: 27 ноября 1990 года Верховный Совет ЧИ АССР принял «Декларацию о государственном суверенитете Чечено-Ингушской Республики». Она объявлялась суверенным государством, которое будет подписывать союзный и федеративный договоры на равноправной основе. По этой же причине он поддержал августовский путч, ведь ГКЧП собиралось сохранить Союз. Примечательно, что Завгаев боролся не за собственно чеченское, а вайнахское государство; первым на территории Союза провел съезд народов Чечено-Ингушетии, создав прецедент консолидации людей по признаку гражданства. Он не скрывал своих претензий на Пригородный район, находящийся в составе Северной Осетии (демонстративно отказавшись до его возвращения республике от подписания Федеративного договора); требовал восстановления населенного чеченцами-аккинцами Ауховского района в Дагестане. При нем республика как вайнахское государство готово было защищать интересы своих соотечественников: когда весной 1991 года в Пригородном районе наметилось обострение ситуации, Д.Завгаев настоял на патрулировании районов совместного проживания объединенными силами осетинской и чечено-ингушской милиции, несмотря на явное противодействие осетинской стороны.

Завгаев полностью полагался в регулировании многих, тогда уже набиравших силу общественных процессов на правоохранительные органы. При нем прирост преступности в республике равнялся 0,3% в месяц, с то время, как в Москве он составлял 11,6%, а в соседней Махачкале — более 23% (для сравнения: уже в начале 1993 года прирост преступности в Чечне достиг 80%, количество тяжких преступлений увеличилось в шесть с лишним раз).

Нам трудно судить, насколько Докка Гаппурович Завгаев был убежденным коммунистом, но нет сомнения в том, что он был гибким и последовательным национальным лидером, заботившимся прежде всего и исключительно об укреплении вайнахской государственности (с точки зрения перспектив сохранения целостности Российского государства сегодня еще трудно сказать, что «лучше» — тихий, гибкий, изворотливый Докка или шумный, агрессивный Дукка (как иногда называют Дж.Дудаева)).

На развивающийся процесс укрепления власти национальной (вайнахской) элиты, возглавляемой Д.Завгаевым, наложили неизгладимый отпечаток внутренние и внешние факторы. Поскольку мы настаиваем на значимости в первую очередь внутренних императивов, начнем именно с них.

Ранее мы отмечали глубокий, исторически заложенный в сознании чеченской нации антиэтатизм. Перенесенные испытания сформировали у чеченцев определенные черты национального характера: они стали народом чрезвычайно мобильным, подвижным, быстро адаптирующимся в любых условиях, изобритательным, но при этом в своих действиях расчитывающим исключительно на самого себя, а не на какие-то государственные институты.

Снятие жестких запретов и ограничений на предпринимательскую индивидуальную деятельность, накладываемых прежде на общество командно-административной системой, способствовали быстрому росту деловой активности чеченцев как в самой республике, так и далеко за ее пределами. По числу открытых кооперативов, торгово-посреднических контор и т.п. чеченцы к началу 90-х годов опережали практически все народы России. Это был период мощного экономического «бума», породивший в сознании вайханов волну самых радужных надежд и планов.

Ослабление тоталитарной коммунистической системы привело также к росту гражданской активности общества. Стали возникать десятки различных общественно-политических организаций, установки которых все более радикализировались, смещаясь с социально-политической проблематики в сторону ярко выраженной национальной.

 

Процесс формирования собственно гражданского общества, зарождение различных партий и движений, надо признать, был упущен руководством республики на первом его этапе. К руководству новыми политическими оброзованиями пришли люди, прежде и непомышлявшие о каких-то авангардных позициях, из второго или третьего эшелона интеллигенции, а то и из других слоев общества.

Беслан Гантемиров. Родился в 1963 году в селе Гехи. Принадлежит к тейпу Чанхой. Образование: незаконченное высшее. Возглавлял партию «Исламский путь». Позднее долгое время — один из наиболее близких к Дудаеву людей. В 1991-1993 гг. — мэр Грозного.

Зелимхан Яндарбиев. Родился в 1952 году в Казахстане. Места работы: разнорабочий, каменщик, помошник бурильщика, корректор, начальник производственного отдела книжного издательства. Редактор журнала «Радуга». Автор сборников стихов, повести. С 1989 года — председатель политической организации «Барт». В 1990 году основал и стал председателем Вайнахской Демакратической Партии. Заместитель председателя исполкома Объединенного Конгресса Чеченского Народа (ОКЧН). Считается главным идеологом режима Дж.Дудаева. С 17 апреля 1993 года — вице-президент ЧР.

Мовлади Удугов. Родился в 1962 году в Грозном. Окончил Чечено-Ингушский Государственный Университет. Работа: журналистская практика со школы. Редактор газеты «Ориентир» (закрыта решением обкома КПСС). Член президиума ОКЧН, общества «Кавказ», «Барт». С приходом к власти Дж.Дудаева — министр информации и печати. Считается вторым главным идеологом режима.

Юсуп Сосламбеков. Родился в 1956 году в Казахстане. Образование: незаконченое высшее (Московская Академия сферы быта и услуг). Один из организаторов и лидеров ОКЧН, после появления в Чечне Дж.Дудаева — его первый заместитель в ОКЧН. Позднее, в 1991-1993 гг. — член парламента, председатель Комитета по иностранным делам, председатель парламента (до мая 1993 года). В 1992-1993 гг. — председатель Парламента КНК.

Таймаз Абубакаров. Родился в 1948 в Казахстане. Образование: МГУ (1976). Работа: слесарь, далее в Госуниверситете ЧР от ассистента до первого проректора. Кандидат экономических наук. Специализация — экономические и демографические проблемы Северного Кавказа. В 1985-1991 годах — активист движений «Дош», «Нохчичоь». С приходом к власти Дж.Дудаева — министр экономики и финансов. Остается одним из наиболее влиятельных и близких к Дж.Дудаеву политиков.

Эти люди, молодые, отнюдь не бесталанные и честолюбивые, были не прочь провести передел власти в республике, причем они прекрасно осознавали, на чем покоится их собственное влияние и разбирались в методах ее возможного захвата. Так возник первый блок оппозиции руководству Доку Завгаева.

 

Другая оппозиционная сила стала формироваться внутри собственно элиты республики. Она, говоря грубо и упрощенно, делилась на две группы — государственное чиновничество и управленцев крупных промышленных предприятий, распорядителей торгово-закупочной системы. У последних, прежде всего курирующих нефтедобывающий и нефтеперерабатывающий комплекс, возникло желание установить полный и безраздельный контроль над основным богатством страны, не далая ни местной бюрократии, ни московскому Центру никаких отчислений. Этим кругам нужна была также «идеология независимости».

Яраги Мамодаев. Принадлежит к тейпу Чанхой. Закончил Грозненский нефтяной институт. Работал начальником ПМК треста «Грозтрубопроводстрой». С 1982 года — управляющий трестом «Волгограднефтегазстрой». С 1986 года — заместитель начальника главка «Казнефтегазстрой», г.Актюбинск. С января 1987 года — управляющий треста «Туркменвостокнефтестрой». По возвращении в Грозный — зам.генерального директора НПО «Грознефтехим». В дальнейшем — начальник главного строительного управления Чечено-Ингушетии.

Руслан Голбураев. Родился в 1939 в Грозненском районе. Образование: Грозненский нефтяной институт. Работа: нефтепромыслы в «Сахалиннефть», с 1988 года — гендиректор ПО»ЧИстройматериалы». При Дж.Дудаеве -заместитель министра, с мая 1993 года — министр нефтяной и химической промышленности ЧР.

 

В мае-июне 1991 года, в период проведения Второго Съезда чеченского народа возникает союз этих двух сил — лидеров различных национальных формирований и «финансово-нефтяной» частью элиты республики, возглавляемой Я.Мамадаевым.

Этот блок сил многократно усиливается еще одним фактором — «взрывом ожиданий» агонизирующего горного чеченского села. Непропорциональное развитие хозяйственной инфраструктуры Чечено-Ингушской АССР в течении десятилетий превратило сельские районы республики в аграрный придаток гигантской нефтедобывающей и нефтехимической промышленности Грозного и Гудермеса. В горных селах, всегда страдавших от малоземелья, появились тысячи безработных — так называемое «избыточное сельское население».

Лозунги перестройки, перехода к новым рыночным отношениям породили в сознании горцев страстные ожидания перемен. Тысячи людей двинулись в города, надеясь на лучшее. Эта маргинализированная масса люто ненавидела свое прошлое и была готова пойти на любые жертвы во имя «обновления общества», едва ли задумываясь о путях достижения этого, словом, ради лучшей жизни. Ее легко было зажечь, повести за собой.

Таким образом, антизавгаевская оппозиция обретала не только финансовую поддержку, некоторые организационные структуры, но и массу, готовую идти за их лозунгами «национального возрождения» и «скорой национальной независимости».

Однако, их победа при всем их потенциале была не столь безусловной возможной, как это сегодня представляется многим. В завязке современной чеченской трагедии многое сделал «внешний фактор» — вмешательство московских властных структур.

 

Осенью 1991 года за триумфальным шествием «чеченской революции» скрывалось два процесса, которые позднее в ходе своего столкновения привели к глубокому изменению характера новой власти:

— генерал Дж. Дудаев с момента своего появления на политической сцене в Чечне стал формировать свою собственную социальную базу исключительно популистскими методами, как харизматический лидер, постоянно испытывающий потребность держать своих сторонников в состоянии в повышенной мобилизации.

Поначалу это казалось некоторым экспертам даже забавным. В одном из своих первых телевыступлений перед народом Джохар произнес тревожную речь о предстоящем общегосударственном землетрясении. «Свобода легко не дается» — решили шокированные жители и стали спешно готовиться к отражению стихийного бедствия. Несмотря на не очень благоприятные погодные условия, многие предпочли провести тревожные дни ожидания катаклизма вне своих привычных жилищ. Между тем прогноз не подтвердился. И не мог подтвердиться, ибо никто ничего не собирался трясти. Сейсмологи разводили руками — никаких отклонений в почве, обычный фон. Однако, главное заключалось для Дудаева отнюдь не материализации его заявления, не в настоящем содрогании земной коры, а в том, что его имя в течение всего периода напряженного ожидания гражданами подземного катаклизма будоражило сознание нации.

Позднее этого уже отнюдь было не достаточно. Придя к власти, Дудаев дал возможность вырваться наружу самым низменным страстям общества. В один из осенних дней национальной эйфории «освобождения от оков коммунистического автотаритаризма» часть митингующих отделилась от ликующей толпы и бесшумно напала на обкомовский гараж. Новенькие «Волги» с новыми хозяевами разъехались по деревням и селам. Другая часть толпы двинулась на захват административных зданий со всем их имуществом: Совет Министров, КГБ, МВД, прокуратура — все перешло в руки «революционного пробудившегося» народа.

Пошел процесс самого настоящего грабежа толпами возбужденных масс, поддержанный новым «революционным» президентом во имя лишь одной цели поддержания популистской волны на должном высоком уровне.

Под Новый, 1992 год началась «приватизация» военного имущества. За месяц с небольшим жители «свободной» Чечни изъяли из военных городков все оружие, включая легкую, мягкую, стационарную и передвижную технику.

Потом в городе нечего стало красть, и «революция» ушла в деревню. Под лозунгом «реорганизации власти старорежимных чиновников» тысячи людей принялись «приватизировать» колхозно-совхозное имущество. Трактора, машины, скот, земли перешли в руки «пролетариев».

Шабаш еще продолжался, когда неожиданно раздавался голос «самых угнетенных слоев», отбывающих срок в местах заключения. Осужденные «коммунистическим режимом» больше не желали сидеть на нарах. «Свобода или смерть!» — неслось из-за колючей проволоки. Голос был услышан Дж.Дудаевым, нуждавшимся «в полной поддержке чеченского народа». В одно мгновение будто ветром сдуло несколько сот заключенных из Наурской ИТК. Позже на свободу вышли и заключенные из других подобных заведений.

Низшим слоям была разрешена вседозволенность. Студенты на иномарках готовы были въезжать в здание университета, сделали бы это, если бы позволяли достаточно узкие двери Alma Mater. Стрельба по окнам учебных корпусов стала привычным делом.

 

Между тем чеченские «нефтяные круги», возглавляемые Яраги Мамадаевым, тихо, без лишнего шума стали устанавливать полный контроль над нефтедобычей и нефтепереработкой, главным источником современного национального богатства Чечни. Став премьер-министром и воспользовавшись как ширмой провозглашенной чеченской независимостью, он стал ее безраздельным распорядителем. Согласно чеченским источникам, за пределы републики было вывезено в течение 1992 года 4031,1 тыс. т. дизельного топлива 1631,5 тыс. т. бензина 125,5 тыс. т. осветительного керосина и 43,6 тыс. т. технического масла. Средняя цена реализованных нефтепродуктов была ниже среднемировой на 20-25%. Ни сельхозтехника, ни продукты питания и одежда счет поставок нефтепродуктов в Чечню не поступали. Главный производитель валютного сырья — завод «Чеченингнефтепродукт», не получив ни цента от совершенных сделок, имел на март 1993 года задолженность в размере 151,3 млн. руб.

Безусловно, в этом нефтяном «эльдорадо» были заменены определенные круги из высших управленческих эшелонов России, поскольку российская нефть еще в 1992 — в начале 1993 гг. на перерабатывающие заводы Чечни поступала, но в государственную казну от ее переработки и реализации также никаких отчислений не было. Между тем перекачка «российско-чеченских» нефтепродуктов в отдельные республики СНГ, а также в Новороссийск и Туапсе для вывоза в дальнее зарубежье достигала сотни тысяч тонн, оцениваемые в совокупности за два года (конец 1991 — начало 1993 гг.) примерно в 25 млрд. долларов.

Долго мирное сосуществование внутри одной властной структуры двух сил — одной, базирующейся на популистской мобилизации масс, и другой, опирающейся на нефтедоллары, — продолжаться не могло. Нефть — это такой товар, который никто без боя не сдает. И в окружении Дудаева не без участия самого президента началась борьба за право распоряжаться и этим источником.