Ю. КУЛЬЧИК

Этнополитическая ситуация в Дагестане

на начало ноября 1992 года

В Дагестане в начале лета обстановка внешне стабилизировалась: отменено чрезвычайное положение, сократилось число митингов, нет открытого противостояния различных национальных формирований и т.д. Однако, это отнюдь не означает, что произошла действительно разрядка напряженности. Наоборот, процесс политизации общества достиг качественно нового уровня.

Это выражается прежде всего в том, что лидеры большинства национальных движений пришли к соглашению о необходимости проведения Cъезда народов Дагестана в кратчайшие сроки (26 сентября 1992 года). Провозгласив себя инициатором данного форума, созданный оргкомитет выразил готовность пригласить на него представителей Верховного Совета республики. Однако именно против последнего были направлены все помыслы консолидирующейся оппозиции, которая требовала признания существующей власти нелигитимной, утратившей доверие и поддержку подавляющей части населения, выдвижения требования досрочных парламентских выборов, формирования депутатского корпуса на новой основе.

Создавая оргкомитет по подготовке съезда, объединивший в течение четырех месяцев практически все национальные движения, политические партии, национально-культурные центры Дагестана, оппозиция учитывала следующие обстоятельства: наметился спад социальной активности практически всех слоев общества, заметная усталость людей от бесконечных митингов и демонстраций. Более того, при все ухудшающемся материальном положении указанные формы борьбы могли обернуться и против самой оппозиции, вызвать раздражение и отчуждение у населения. Кроме того, опыт, полученный национальными движениями в предшествующий период, показал, что возникающие то тут, то там противостояния между отдельными этническими группами часто оказываются лишь на руку правящим кругам, выступающим в качестве умиротворителей и поднимающим тем самым свой рейтинг.

Лидерами движений была подписана политическая декларация, имеющая, на наш взгляд, большое значение, поскольку силы, обладающие весьма различными интересами и устремлениями, конфликтовавшие и продолжающие это делать, обязались:

— «пресекать действия, подрывающие доверие и стабильность в межнациональных отношениях, ущемляющих в любой форме национальное достоинство народов, а также граждан по их национальной принадлежности и религиозным убеждениям;

— исключить из практики взаимоотношений между национальными движениями и их руководящими органами односторонние действия, которые могут дестабилизировать межнациональное согласие и доверие;

— в целях укрепления доверия между представительными органами национальных движений советы, исполкомы обязуются своевременно информировать друг друга о своих намерениях, планах и действиях» [1].

Верховный Совет, вбирающий в себя в настоящее время всю экономическую и государственно-административную элиту республики, стал оказывать консолидации оппозиции ожесточенное сопротивление. Была начата подготовка новой Конституции, развернута реорганизация парламента, разработан ряд других мероприятий, чтобы удержать власть по крайней мере до тех пор, пока не будет завершена окончательно приватизация основных республиканских фондов. Верховный Совет принял решение о проведении Съезда народов Дагестана в другие сроки (13 ноября), но, главное, под эгидой парламента, когда бы национальные движения были лишь участниками съезда, но не его инициаторами и руководителями.

Оппозиция не стала спорить по вопросу о возможности проведения двух параллельных съездов с одним и тем же названием, причем проявила при этом политическую гибкость. Было объявлено о проведении 24 октября 1992 года объединенного съезда национальных движений и общественно-политических партий Дагестана. В то же время оппозиция приняла участие в кампании по выдвижению делегатов на созываемый ВС Съезд народов Дагестана (прошли туда лидеры практически всех движений, а некоторым из них, как, например, наиболее политически опытному кумыкскому, удалось составить национальные делегации почти полностью из своих сторонников), так что 13 ноября нельзя исключать возможности открытого идейного столкновения сил, поддерживающих правительство и ВС республики, и объединенной оппозицией.

24 октября в Махачкале в здании Аварского муздрамтеатра собралось около 470 делегатов (из приглашенных 550) на упомянутый оппозиционный съезд. На нем были представлены практически все новые гражданские формирования за несколькими исключениями. Не присутствовали представители Партии трудящихся Дагестана (которая в те же самые часы проводила свой II съезд и, кстати, была переименована в Партию коммунистов Дагестана), народно-демократическое движение Дагестана «Сталин», которые не примкнули к объединенной оппозиции, полагая, что для их целей предложенный путь не является приемлемым. В работе оргкомитета принимали участие представители терского казачества, однако на съезд они не прибыли, мотивируя это отсутствием стремления нового политического блока учитывать интересы малых народов, каковым в Дагестане является казачество. На съезде присутствовали представители Госкомнаца Дагестана, державшиеся в тени. В целом данный форум был проигнорирован официальными властями.

Организаторы съезда преследовали две основные цели: во-первых, консолидировать все оппозиционные силы, самоорганизовать их в форме некоего комитета, способного координировать действия, по отношению к правительству и ВС выступать в качестве «теневой» власти; во-вторых, разработать такую программу будущего государственного устройства, которая могла бы удовлетворить всех участников оппозиции, стать основой консенсуса между ними. Сразу отметим, что, если по первому пункту результат был достигнут, то по второму противоречия между участниками форума не позволили принять никакого согласительного документа.

1. ОППОЗИЦИЯ И ВЛАСТЬ

Собравшаяся на съезд оппозиция, практически единодушно обрушилась на существующую власть в республике как «мафиозно-номенклатурную группу», стремящуюся сохранить Дагестан как «осколок советской империи». Высказывалось убеждение, что нынешнее руководство не в состоянии вывести общество из глубочайшего кризиса, приспособить ее хозяйство к условиям рыночной экономики, осуществить конституционную реформу.

Было принято решение о создании из представителей национальных движений и политических партий, относящихся к оппозиции, Конгресса народов Дагестана. Он призван будет завоевать демократическим путем власть, разработать программу политических реформ.

Прямо на форуме были зачитаны списки выдвинутых от каждой делегации в Конгресс, первое заседание которого намечено на 10 ноября. Предусмотрено квотное представительство: по 7 делегатов от Аварского народного движения кумыкского «Тенглика», лезгинского «Садвала», даргинского национального движения «Цадеш»; по 5 мест получили лакский «Кази-Кумух», общество «Табасаран»; 3 — Исполком чеченцев Ауха; по 2 — татский культурный центр, Исламско-демократическая партия, Партия независимости и возрождения Дагестана. Зарезервированы также 2 места для отсутствовавших казаков.

С проведением съезда и образованием Конгресса, по мнению многих выступавших, завершился продолжавшийся несколько лет «этап национального противостояния». Для Дагестана может быть приемлем только «путь компромисса», вот почему данный форум — «новое в политической жизни», «съезд компромисса и согласия». На наш взгляд, если Конгресс не зациклится на постоянной конфронтации с ВС, на перипетиях борьбы за политическую власть в республике, ему действительно по силам будет предотвращать многие споры, поскольку практически все национальные движения входят в Конгресс, причем представлены лидерами и наиболее влиятельными фигурами, которые теперь будут собираться достаточно регулярно на его заседаниях.

В отношении будущего устройства высших органов государственной власти у деятелей оппозиции нет больших расхождений с нынешним политическим руководством республики: парламент должен стать профессиональным, состоящим из 50-60 депутатов, двухпалатным. В нижней палате национальностей для каждого этноса должна быть предусмотрена равная квота. Выборы можно проводить по национальным спискам. Единственное, что различает оппозицию и современную власть, — вопрос, кто собственно, займет новые, реформированные государственные структуры.

Уже в ближайшее время в Дагестане развернется ожесточенная борьба между самоорганизовавшейся в Конгресс оппозицией и нынешним Верховным Советом, действующим ныне, по существу, как политическая партия (на последнее указывает, к примеру, единодушие парламента в принятии важнейших решений, практическое снятие критики со стороны депутатов первых лиц — председателя ВС, председателя Совмина).

Безусловно, сконцентрированная в ВС экономическая и административно-государственная элита обладает громадными возможностями контролировать многие сферы жизни общества. Ей же, безусловно, принадлежит монопольно информационная система республики. Все это при наметившемся спаде социальной активности масс, падении авторитета некоторых лидеров национальных движений, отсутствии у последних конструктивных программ выхода из глубокого социально-экономического кризиса способствует снижению рейтинга сил оппозиции.

Вместе с тем, на наш взгляд, нынешние власти впадают в иллюзии (вводя в заблуждение также и московское руководство), способные привести не только к неверным тактическим решениям, но и в перспективе к ошеломляющим для них же самих последствиям:

— деятельность новых субъектов политической системы, составляющих ныне оппозицию, властями интерпретируется как «действия не очень больших групп национал-радикалов, пользующихся незначительной поддержкой населения», мол, они «самозванцы», «их никто не выбирал», «на свои собрания их члены собираются по телефонным звонкам» и т.д. Действительно, можно найти немало фактов, подтверждающих нелегитимность решений и действий новых гражданских движений и партий в традиционном смысле этого понятия. Однако при этом не учитывается — случайно или, скорее, умышленно — их идеологическая и политическая роль в обществе. Кроме того, необходимо иметь в виду, что их роль и влияние не имеет общедагестанского масштаба, региональная значимость уже велика и продолжает нарастать. Это касается прежде всего национальных движений. К примеру, Исполком чеченцев Ауха в рамках республики не представляет собой, казалось бы, ничего существенного. Если же взглянуть на него по-другому, проанализировать влияние, какое он оказывает на 50-60 тысяч аккинцев, проживающих в зоне Хасавюрта и готовых в ближайшее время восстановить свой Аух, то выводы будут совершенно иными (то же самое можно сказать о «Тенглике», «Бирлике», «Садвале» и др.). В перспективе это будут мощные региональные силы, пользующиеся легитимно в том числе и властными полномочиями;

— власти при прогнозировании дальнейшего развития политической ситуации в Дагестане часто заявляют, что не допустят дальнейшего развития оппозиционных партий и движений, тем более что они «неконструктивны», «не пользуются доверием народа». При этом упускается из вида одно обстоятельство, способное для нынешней власти оказаться роковым: ВС не представляет собой собственно политической организации. По истечении установленного конституцией срока, рано или поздно, он должен сложить с себя полномочия. Тогда все его члены превратятся в простых индивидуумов, атомов общества — граждан Дагестана. Когда тот или иной депутат ВС, председатель сельского или городского советов говорит «мы не допустим...», он не учитывает, что за ним теперь нет КПСС, нет политической организации, а есть лишь ВС, властный, легитимный, мощный, но все же ограниченный во времени институт. Если положение сохранится таковым, не будет создан альтернативный оппозиции политический орган в виде партии или движения, в грядущей избирательной кампании сегодняшней оппозиции никто ничего противопоставить не сможет.

2. ОСНОВНЫЕ ПОЛИТИЧЕСКИЕ ТЕЧЕНИЯ

Выдвинувшие на передний план задачу низложения Верховного Совета национальные движения не представляют собой блока единомышленников. Это со всей очевидностью продемонстрировал и прошедший съезд. На его обсуждение была предложена подготовленная оргкомитетом декларация «О будущем государственном устройстве Дагестана». Она представляла собой компромиссный документ, пытающийся примирить два основных политических течения в политической жизни Дагестана — федералистское и унитарное.

Провозглашалось единство и целостность Дагестана при условии, что все политические силы будут «оберегать исторически сложившееся этническое многообразие республики». Признавалось за народами республики «неотъемлемое право на национальное самоопределение без ущемления прав и законных интересов других народов». Предполагалось, что в новом парламенте каждая нация будет обладать правом наложения вето на решения, касающиеся ее непосредственно и наносящие какой-либо вред ее интересам. Планировалось создание Совета при президенте из представителей 5-6 основных дагестанских этносов. Управленческая структура, согласно Декларации, должна быть децентрализована, с расширением полномочий местных властей, развитием самоуправления. В перспективе намечалась реорганизация административно-территориальной системы, введение окружного деления, более адекватно учитывающего местные условия. Вместе с тем ни о какой федерализации республики, создании каких-либо национально-территориальных образований не упоминалось вообще.

Декларация не была принята. Дискуссия по ней была продолжительной и носила острый характер. Был момент, когда казалось, что произойдет «взрыв», который расколет оппозицию, сделает данный форум полностью безрезультатным. Лишь выдержка ведущих — лидеров кумыкского, лезгинского, аварского движений позволила выйти из кризиса. Отказавшись от Декларации, они спасли идею создания Конгресса.

В первый блок, придерживающийся «унитарного» направления, входят аварское, даргинское, лакское национальные движения.

Аварцы заинтересованы в сохранении своих ведущих мест в государственно-административной структуре Дагестана, а также в защите тех позиций, которые обрело за последние десятилетия аварское население, спустившееся с гор на плоскость.

Даргинцы имеют лидирующее положение в системе торговли, управленческих структурах республики. Они крайне заинтересованы в сохранении плоскостных кутанов для отгонного животноводства.

Лакцы, 78% которых проживает вне Кумуха, зоны обитания этноса, обладают многочисленной интеллигенцией. Над ними постоянно нависает угроза экстренного выселения из Новолакского района. Наконец, лакцы наделены большими отгонными пастбищами на плоскости.

Необходимо отметить, что все указанные народы обладают стабильной зоной обитания этносов, по 2-3 района практически с мононациональным составом. Никакой угрозы «размыванию» их этнической территории не существует.

Все это заставляет указанные этнические группы и их национальные гражданские формирования выступать за единую неделимую республику, за «сильное государство». Отвергая вышеупомянутую Декларацию, «унитаристы», ссылаясь на уникальность Дагестана, требовали не допустить «вообще никакого самоопределения». Другой их аргумент заключается в том, что «все мы — мусульмане, и никакое деление между людьми по этническому признаку согласно учению ислама недопустимо». Прозвучала также ссылка на «дагестанский мир, который никто никому не позволит делить». По словам аварского лидера, «земля не принадлежит человеку, а тем более этносу. Она принадлежит Богу, который и наделяет каждого индивидуума правом жить в том или ином месте в соответствии с его судьбой». Необходимо особо отметить тональность выступавших, жесткость позиции, которую проявляли «унитаристы» в ходе обсуждения документа о будущем внутреннем государственном устройстве Дагестана.

Во второй блок, придерживающийся «федералистского» направления, входят ногайское, кумыкское, лезгинское национальные движения, Исполком чеченцев Ауха.

У ногайцев все большим влиянием пользуется общество «Бирлик», у русских в Кизлярском и Таруховском районах — возрождающееся казачество. На севере республики, в Ногайской степи, в Тарумовском и Кизлярском районах стремительно нарастает численность овец (вследствие сокращения возможностей занятия овцеводством дагестанским хозяйствам в соседних Калмыкии, Чечено-Ингушетии, Ставрополье; роста частных поголовий и т.д.). Это нарушает хозяйственную структуру живущих русских, армян (занимающихся виноградарством, садоводством, огородничеством), также ногайцев, опасающихся чрезмерной перегрузки пастбищ, но, главное, их реальное в отчуждение аварскими, даргинскими, лакскими горными хозяйствами, количество овец которых много превышает по численности собственно ногайские стада. Их совершенно оправданное недовольство может вылиться в открытые сепаратистские устремления. Если сейчас не предоставить ногайцам и казакам Нижнего Терека широкой автономии, то очень скоро в этих районах к власти придут силы, готовые с целью самозащиты выступить за полный выход из состава Дагестана. Это может принять также форму межнациональных противоречий, антиаварских, антидаргинских выступлений, поскольку именно там мигрирующие в регион являются главными инициаторами отгонного овцеводства в данном районе).

Кумыки, сформировавшие мощное, хорошо организованное движение, заинтересованы в пересмотре того действительно сложного положения, в котором оказался этнос: практически полностью он утратил территорию компактного расселения, постепенно сокращается сфера деятельности для кумыкских предпринимательских кругов, интеллигенции. Кумыкское национальное движение «Тенглик» по существу приступило к созданию параллельных структур власти, консолидирующих кумыков, держащих их в состоянии мобилизации. Безусловно, в сохранившихся зонах компактного проживания «Тенглик» постарается всеми имеющимися средствами отстаивать интересы кумыкского этноса. Там он станет в перспективе легитимно пришедшей к власти политической силой. Если не предусмотреть административно-территориальные границы распространения власти «Тенглика», при сохранении неопределенности, число уже существующих очагов кумыко-аварской, кумыко-лакской, кумыко-даргинской напряженности может многократно увеличиться.

Около 60 тысяч чеченцев, проживающих в районе Хасавюрта, создали в ходе подготовки восстановления Ауховского района слаженную организационную структуру — Исполком чеченцев Ауха. В случае переселения аккинцев в Аух в соответствии с разработанным правительствами России и Дагестаном планом они тут же фактически обретают национально-территориальное образование.

На юге республики в районах компактного проживания лезгин набирает силу «Садвал». Ему труднее, чем, к примеру, кумыкам или чеченцам, обрести широкую социальную базу вследствие инертности сельского населения. Этим объясняется более медленный темп развития данного гражданского формирования. Однако это не означает, что «Садвал» уже в самом ближайшем будущем не обретет парламентским путем политическую власть в четырех южных районах Дагестана. По существу тогда это будет уже национальная власть на собственной национальной территории. Последнее в корне изменит ситуацию в зоне Самура. Встанет вопрос о самоопределении разделенного лезгинского народа, обретении им государственности. Конфликт в жестких формах практически неизбежен, в первую очередь потому, что «карабахский синдром» довлеет над сознанием правящих кругов Азербайджана, которые, как и дагестанские, не способны идти на какие-либо компромиссы, выходящие за рамки символической культурной автономии для национальных меньшинств. Пока, на наш взгляд, еще можно договориться о формах лезгинской государственности, не затрагивая территориальной целостности Азербайджана и Дагестана. Если власти обоих государств проявят политическую близорукость, не пойдут на создание по обе стороны Самура национально-территориальных образований при льготном взаимодействии их между собой по типу испанских и французских Наварры, Страны басков, процесс обретения государственности произойдет «снизу». Тогда будет возможен лишь независимый Лезгистан, через кровопролитие, пусть через еще более жесткий «абхазо-осетинский» вариант.

Все это заставляет указанные этнические группы и их национальные гражданские формирования выступать за скорейшую федерализацию Дагестана в той или иной форме, но с учетом национальных интересов народов. «Федералисты», прежде всего лидеры «Тенглика» и «Садвала», не пошли на разрыв с «унитаристами», стремясь явно сохранить идею Конгресса. Однако в речах многих выступающих делегатов от указанных этносов прозвучала жесткая критика сохранения «реликта советской системы» — Дагестана как «унитарной автономии». Лидер кумыков в своем вступительном слове заявил, что сам съезд, его созыв не означают наличия глубоких различий собравшихся на него сил в подходах к решению проблемы будущего государственного устройства Дагестана. Некоторыми ораторами подчеркивалось, что «народы в нынешней государственной структуре не находят счастья», что «единство Дагестана возможно только через федерализацию», что «новый Дагестан — только федеративный Дагестан, ибо данное территориальное устройство не способно обеспечить решение национального вопроса» и т.д.

3. ВЫВОДЫ

Исходя из вышеизложенного, считаем возможным сделать следующие заключения:

1. Возникшая организованная оппозиция не представляет собой некоего монолита. Ее успех во многом будет зависеть от того, насколько удастся лидерам Конгресса выдвинуть на первый план задачу ниспровержения существующей власти, принизив, смягчив внутренние противоречия между «унитаристами» и «федералистами» (позднее, в случае победы оппозиции последнее противоречие все равно приведет к образованию двух новых политических блоков, принципиально отличающихся по своим интересам), и поэтому сегодня нельзя не учитывать возможность нарастания в ближайшие месяцы ожесточенного противоборства между оппозицией и ВС.

Что делать в этой ситуации России? Нам представляется, что все проработки вариантов чрезвычайного положения должны исключить введение армейских контингентов. Ничего, кроме роста антироссийских настроений, последним достигнуто не будет. В развертывающемся противоборстве политических сил, которое, возможно, примет жесткие формы, Россия должна выступать лишь арбитром, не принимая позиции какой-либо одной стороны (у каждой этнической группы, любого субъекта новой политической системы более или менее сильны пророссийские ориентации. Это связано с осознанием глубокой интегрированности хозяйства Дагестана в экономику России. Нельзя ради сиюминутных политических выгод ставить их под удар).

Можно рекомендовать властям Дагестана для смягчения противостояния пойти на серьезные, многоплановые переговоры с последующим вовлечением оппозиционеров во властные структуры. Необходимо констатировать, что пока диалог между указанными силами происходит таким образом, что государственная власть приглашает оппозиционеров «на ковер» в качестве младших партнеров, не помышляя об интеграции лидеров новых формирований в истеблишмент республики. Это исключает возможность достижения компромисса, установления хотя бы относительной политической стабильности. Власти явно переоценивают свои возможности, не учитывая влияния гражданских движений в районах.

Однако все это, как нам представляется, лишь паллиативные, тактические меры. Главное состоит в том, что российскому, но в первую очередь, разумеется, дагестанскому руководству следует обратить внимание на проблему способствования скорейшей федерализации Дагестана (любые уже предпринимаемые в Москве и Махачкале попытки протащить идею культурной автономии или введения «лишь элементов федерализма» будут восприниматься оппозицией как поддержка гибнущего унитарного режима).

Это отнюдь не означает ущемления целостности Дагестана. Федерализация здесь — это адаптация тех нарождающихся «снизу» властных структур и институтов, которые можно сегодня подавить лишь установлением авторитарных форм власти. Однако, такой путь только продлит кризис существующей разошедшейся с действительностью государственной системы Дагестана, но не спасет ее. Сопротивление ряда формирований, национальных элит современным институтам власти в перспективе будет порождать сепаратистские тенденции.

Вот почему наиболее целесообразным был бы компромиссный шаг — реорганизация государственной структуры на принципах федерализации при конституционном закреплении единства Дагестана. Пока последний как государственное образование с федеративной структурой, еще возможен. Если упустить фактор времени, то через затяжной, возможно, кровопролитный кризис здесь может образоваться целый ряд маленьких, но едва ли жизненных государств.

Дагестан представляет собой весьма сложный регион на Северном Кавказе. Здесь при отсутствии должного внимания к нему со стороны российского руководства и гибкости дагестанских властей может образоваться в самое ближайшее время серьезный очаг напряженности.

В заключение необходимо отметить несколько деталей, дополняющих общую картину прошедшего в Махачкале форума оппозиции.

Хотя и было высказано одним из его участников мнение, что «через 10-15 лет в Дагестане ислам станет значительной силой», следует отметить, что практически все, за очень небольшим исключением деятели оппозиции мыслят исключительно светскими категориями. Никакого намека на желание их «мусульманизировать» регион нет. Попытки в печати гиперболизировать значение исламского фактора в Дагестане в настоящее время лишены основания. Было высказано мнение, что, учитывая наличие 80% мусульман в составе населения республики, необходимо интегрировать элементы регулирования многих общественных процессов посредством джамаатов, использования основ шариата в вопросах землепользования, наследования и т.д. Желательны перенос выходного дня на пятницу (как это сделано в соседней ЧР), запрет программ с точки зрения ислама, аморального характера, транслирующихся как по гостелевидению, так и по коммерческим кабельным каналам. Однако все это, на наш взгляд, не имеет ничего общего с попытками возродить ислам как политическую идеологию.

Более серьезным, имеющим идеологическое значение является выступление двух ведущих членов Конфедерации народов Кавказа. Была выдвинута идея пересмотра отношений с Россией: «Нельзя некомпетентному, авантюристическому руководству России отдавать право решать нашу судьбу», следует «повышать уровень суверенитета, пересмотреть федеративный договор, с Россией возможны только конфедеративные отношения», в противном случае Дагестан ожидает экономическая катастрофа (уже сейчас ВНП республики составляет лишь 25% по сравнению с объемами четырехлетней давности. Вместо прежних 40 тыс. тонн мяса на прилавки магазинов в 1992 году будет поставлено 8 тыс. тонн; вместо 200 тыс. тонн молока — 60 тыс. тонн и т.д.). Спасение конфедератам видится лишь в создании прочного кавказского союза государств без России. Необходимо отметить, что все это подавалось в доступной и эмоциональной форме и с одобрением воспринималось слушающей аудиторией. Посмотрев эмиссаров КНК «в работе», мы укрепились в убеждении, полученном после посещения одной из сессий Конфедерации: она может стать при определенных обстоятельствах мощным генератором антироссийских настроений среди кавказских народов. Это — серьезный идейный противник.