|
| Новое на сайте |
С. Владимиров
Рязанская область
“День действий” 27 марта
и его социально-политический контекст
а) Показатели средней зарплаты и прожиточного минимума соотносятся примерно 4 : 1 (190 руб. к 50 руб.).
б) Официальной безработицы нет.
в) Невыплаты пенсий, стипендий, пособий — не наблюдается.
г) Темпы роста цен — около 5% в год.
а) Показатели средней зарплаты и прожиточного минимума соотносятся примерно 4,5 : 1 (220 руб. к 50 руб. по официальной статистике).
б) Официальной безработицы нет.
в) Невыплаты пенсий, стипендий, пособий — не наблюдается.
г) Темпы роста цен — около 10% в год.
д) Резкое падение насыщенности потребительского рынка.
Средняя заработная плата на конец года — около 60 тыс.
Стоимость минимального потребительского набора из 19 продуктов в месяц — 36 тыс.
Безработица — 0,5%.
Рост цен — около 20% в месяц.
Средняя заработная плата на конец года — около 170 тыс.
Стоимость минимального потребительского набора из 19 продуктов в месяц — 82 тыс.
Прожиточный минимум — 150 тыс.
Безработица — 0,7% (скрытая — около 7%).
Рост цен — около 8% в месяц.
Средняя заработная плата — 340 тыс.
Стоимость минимального потребительского набора из 19 продуктов в месяц — около 160 тыс.
Прожиточный минимум — 260 тыс.
Безработица — 1% (скрытая — более 10%).
Рост цен — около 5% в месяц.
Средняя заработная плата — около 500 тыс.
Стоимость минимального потребительского набора из 19 продуктов в месяц — 230 тыс.
Прожиточный минимум — около 340 тыс.
Безработица — 2% (скрытая — 10-12%).
Рост цен — около 3% в месяц.
Спад производства (1995-100%) — 74%.
Социально-экономический протест в 80-е годы был в основном скрытым. Он не выражался в форме забастовок и митингов, о нем не сообщалось в СМИ, в нем не принимали участия политические силы и значительные массы населения. Тем не менее, с середины 70-х годов были известны случаи трудовых конфликтов на некоторых крупных предприятиях города (в масштабе одного или нескольких цехов), связанных с неритмичными поставками комплектующих, простоями и, как следствие, низкими заработками. Эти конфликты исчерпывались, как правило, шумными профсоюзными собраниями, угрозами прекратить работу и жаловаться наверх. День-два могли “бузить” и не работать (ведь работы так и так не было), но до реальных организованных забастовок дело не доходило. Массовость таких выступлений иногда была довольно высокой, в крупных сборочных цехах в них вовлекалось до нескольких сот человек. Возглавлялись подобные акции, как правило, “неуправляемыми” профсоюзными активистами низового звена, конфликтующими с начальством. Иногда их постепенно “выживали” с заводов, иногда “приручали” разными благами. Случаев более серьезных репрессий не было. Политических требований в этих акциях не выдвигалось, об участии политических сил не было и речи.
Руководство предприятий реагировало на подобные случаи осторожно. Стремились избежать широкой огласки. Рабочим давали обещания, заверения, успокаивали, “горлопанам” — грозили. К ситуации иногда подключались райкомы и обком. Директоров вызывали “на ковер”, с рабочими проводили “разъяснительную работу”. Результаты эта “буза”, как правило, приносила. Ситуация каким-то образом выправлялась, заработки восстанавливались и даже возрастали.
До начала перестройки такие случаи были довольно редки. Эта рутинная протестная практика доперестроечного периода продолжалась и в годы перестройки. Может быть, несколько усилилась активность и конфликтность на профсоюзных собраниях. Но постепенно “буза” на профсоюзных собраниях стала на крупных заводах обычным делом. “Работяги” ругали начальство, профсоюзники помалкивали, изредка поддерживая “работяг”. Директора были недовольны (“Пьяницу и горлопана — не уволишь!”). Однако в основном обстановка контролировалась профсоюзами и директоратом. Люди ждали квартир, надбавок, садовых участков, льготных путевок, талонов на дефицит и т.д. Иногда разыгрывались нешуточные баталии по поводу распределения квартир, путевок, дефицита, других льгот. Известны случаи голодовок и иных демонстраций (например, отказ покинуть помещение профкома или жилотдела) и даже потасовок со стороны несправедливо обойденных при получении квартир и отчаявшихся получить обещанное. Как правило, эти акции носили индивидуальный характер, но иногда осуществлялись и группой обиженных. Групповые выступления с требованием льгот наиболее часто проводились инвалидами (общество слепых, общество глухих и др.), которые имели организационные структуры.
Новые формы протестной активности появились в Рязани в 1988 году. Летом этого года в городе впервые был открыто проведен митинг сторонников местного движения “зеленых”, собравший несколько десятков человек. Митинг был санкционирован властями города. Лозунги носили экологический и перестроечный характер. “Защитим родную природу!”, “Бюрократия — враг перестройки” и др. Организаторами митинга были активисты “зеленой дружины” радиоинститута, участники молодежного клуба туристской песни, общества краеведов и литературного кружка при местной писательской организации. Митинг проходил в малолюдном месте города, ни представителей городских властей, ни милиции на нем не было. Никакого серьезного резонанса в городе он не имел.
Значительно более широкую известность приобрел сбор подписей против строительства канализационного коллектора в пойме Оки, организованный теми же группами на предприятиях и в учреждениях города. Было собрано несколько тысяч подписей. Тема стала обсуждаться в печати. Экологическое движение привлекло внимание. Среди требований экологов были и социально-экономические: выделение средств на защиту природы и людей от промышленных отходов и загрязнения, контроль за строительством очистных сооружений, контроль за предприятиями-загрязнителями и штрафы нарушителям, упоминались и привилегии бюрократии. Население в основном относилось к этим требованиям положительно, они приобрели популярность. Официально власти не препятствовали деятельности “зеленых”, но и не поддерживали ее. На неофициальном уровне деятельность “зеленых” старались ограничить, вели против них работу среди населения, соответствующим образом настраивали директоров.
Постепенно деятельность “зеленых” все более политизируется. На их базе в период выборов народных депутатов СССР (зима-весна 1989 года) создается Городской клуб избирателей, который активно участвует в избирательной кампании и пытается выдвигать кандидатов в депутаты.
С активностью клуба избирателей была связана наиболее шумная протестная акция периода перестройки в Рязани. Все не контролируемые партийными органами кандидаты были в ходе той избирательной кампании отстранены от выборов через механизм окружных собраний избирателей. По четырем избирательным округам на территории области в марте 1989 года были избраны контролируемые обкомом депутаты. И только в одном городском округе выборы были признаны несостоявшимися, так как ни один из двух выдвинутых кандидатов не набрал положенных по закону 50% голосов. На май в этом округе были назначены повторные выборы. Клуб избирателей сразу же попытался выдвинуть кандидатов на эти повторные выборы, но наталкивался на противодействие властей. На 5 апреля 1989 года клуб заявил проведение митинга с требованиями отмены окружных собраний и права выдвигать кандидатов избирателями по месту жительства. Митинг властями был запрещен. Тем не менее группа активистов клуба в несколько десятков человек собралась в этот день у здания горисполкома и организовала нечто похожее на митинг или собрание. Милиция разогнала собравшихся дубинками. Несколько человек были задержаны, подвергнуты аресту от 1 до 10 суток и денежным штрафам.
Акция имела в городе широкий резонанс, большинство людей осуждало действия властей и поддерживало активистов клуба. Дальнейших репрессий в отношении клуба избирателей не последовало. Хотя основной кандидат клуба Александр Гаврилов и на этот раз не был допущен к выборам, клубу удалось организовать широкую поддержку антиноменклатурно настроенного беспартийного рабочего Николая Молоткова, который и был избран народным депутатом СССР по городскому округу после двух туров голосования. В ходе избирательной кампании активисты клуба провели в городе несколько публичных акций в поддержку Молоткова под перестроечными и экологическими лозунгами (раздача листовок в общественных местах, установка стендов, пикеты).
После избрания Молоткова, который вошел на съезде народных депутатов в состав Межрегиональной депутатской группы, деятельность клуба избирателей становится все более регулярной и организационно оформленной, устанавливаются тесные контакты с Москвой, появляются ячейки активистов в некоторых учреждениях города. Никаких открытых репрессий против него нет. Власти ограничиваются скрытым противодействием. Протестная активность клуба избирателей концентрируется в основном в политической, правовой сфере, заметное место сохраняет экологическая тематика, социально-экономические аспекты протеста находятся на втором плане. Никаких забастовок, митингов, акций с определенной социально-экономической направленностью в этот период не проводится.
Следующая резкая вспышка активности клуба избирателей наблюдается в связи с выборами народных депутатов РСФСР и депутатов Советов всех уровней зимой-весной 1990 года. Новый избирательный закон позволяет выдвигать большое количество не контролируемых партаппаратом кандидатов. Клуб пытается координировать выдвижение, организовать поддержку и агитацию за не контролируемых властью кандидатов. Собрания клуба становятся все более многолюдными. В них принимают участие до нескольких сот человек. Многие выдвинувшиеся кандидаты ищут поддержки клуба. О его деятельности сообщает пресса, проходит информация по местному ТВ. При активном участии клуба избирателей проходит несколько предвыборных собраний и митингов, организуются другие публичные акции. Протестные требования по-прежнему концентрируются в политической (демократизация политической жизни, ограничение власти партократии) и экологической сфере (критика экологически опасных проектов и экологической ситуации в городе и области). Среди других требований выделялись: справедливость в распределении жилья и других благ в сочетании с критикой привилегий партноменклатуры, требования передать под общественные нужды строящееся здание обкома и некоторые другие партийные здания, требования развивать кооперативы, фермерство, мелкое предпринимательство. Явного противодействия властей всей этой деятельности по-прежнему нет. Верхушка партийного руководства области вынуждена с ней мириться, но ее недовольство и раздражение было очевидно. Вместе с тем, деятельность клуба начинают осторожно поддерживать некоторые руководители среднего звена, а также отдельные первые лица, которые выдвинуты кандидатами и ищут поддержки избирателей.
Избирательная кампания весны 1990 года завершилась победой в городе демократических и антиноменклатурно настроенных кандидатов. Они получили незначительное большинство в горсовете, председателем которого был избран один из руководителей клуба избирателей Валерий Рюмин; Рюмин и Гаврилов были избраны также народными депутатами РСФСР. В остальных избирательных округах области были избраны депутаты, связанные с партийным руководством.
После победы на выборах наиболее значительными массовыми акциями Клуба избирателей были:
а) митинг демократической общественности в Зеленом театре города в конце апреля, связанный с приездом народных депутатов РСФСР Травкина, Уражцева и телеобозревателя Тихомирова, где присутствовало около 3-4 тыс. человек и было объявлено о создании в Рязани отделения Демократической партии России;
б) участие в общегородской демонстрации 1 мая 1990 года отдельной весьма внушительной колонной и проведение после демонстрации многолюдного митинга с антиноменклатурными лозунгами, направленными против партийного руководства области (отставка первого секретаря обкома Хитруна, передача нового здания обкома народу и др.). В демонстрации и митинге приняло участие несколько тыс. человек (3-4 тыс.). Забегая вперед, можно сказать, что ни до, ни после этих акций рязанские демократы не собирали более многочисленных мероприятий.
К этому же времени относится и первый в городе так называемый “автобусный бунт”. Уже в течение длительного времени городской транспорт работал очень плохо. Особенно страдали жители отдаленных “спальных” микрорайонов, автобусное сообщение с которыми было организовано крайне неудовлетворительно. Выступление было стихийным. В один из дней в часы пик на автобусной остановке в центре города скопилась огромная толпа пассажиров, ожидающих автобуса в отдаленный городской микрорайон Канищево. Несколько автобусов прошло, не останавливаясь, ожидание длилось более часа. Наконец, разъяренной толпе удалось остановить автобус, водитель которого был избит и отказался сесть за руль. Возник стихийный митинг. Пассажиры перекрыли движение на центральной площади города и потребовали прибытия городских властей. Прибыли представители нового горсовета, движение было восстановлено, людей развозили на служебных автобусах. Никаких санкций против зачинщиков бунта не было. Разбирались в основном с руководством автобусного парка. После этого случая председатель горсовета Рюмин занимался вопросами пополнения автобусного и троллейбусного парка города (вскоре были закуплены подержанные “Икарусы” в бывшей ГДР).
Летом и осенью 1990 года в городе было несколько выступлений, связанных с отсутствием в продаже табачных изделий, но характера бунтов они не имели. В основном, толпа, пошумев, расходилась, иногда небольшие группы отправлялись в горисполком или в горсовет, писали жалобы, составляли требования. Целенаправленной организации в этих действиях не было, политических требований не выдвигалось. В самый острый период “табачного кризиса” на предприятиях и в учреждениях была организована раздача отходов сигаретного производства и табачной крошки, закупленных на табачной фабрике в Моршанске.
Поздней осенью 1990 года в городе разразился и “хлебный кризис”. Пекарни работали с перебоями, испытывая нехватку муки. За хлебом каждый день выстраивались огромные очереди. Большие скопления раздраженных, недовольных людей были чреваты осложнениями, но “хлебных бунтов” в городе так и не произошло. Снабжение хлебом не прекращалось. Выстояв очередь, хлеб люди все-таки получали. Примерно так же ситуация складывалась и при покупке продуктов по талонам, которые были введены в городе осенью 1990 года. Выстояв большие очереди, люди все-таки покупали минимум продуктов. Недовольство проявляли в основном те, кто не смог отоварить талоны. Они обращались с жалобами к властям, иногда те им помогали. Обстановка недовольства и раздражения царила тогда на многих крупных заводах, но ни бунтов, ни крупных протестных выступлений или демонстраций не произошло. Профсоюзы, партаппаратчики и директора продолжали цепко держать ситуацию на заводах под контролем, они так и не дали демократам проникнуть на предприятия.
Новый виток массовой активности был связан с борьбой вокруг референдума о введении поста президента РСФСР в марте 1991 года, которая отличалась в области особой остротой, так как областные власти, вопреки решению Верховного Совета РСФСР, пытались организовать бойкот референдума. В ходе этой борьбы на первом плане опять находились политические вопросы, и социально-экономический протест сильнейшим образом политизировался. Новый момент заключался в том, что и областное партийное руководство и демократические структуры впервые одновременно использовали формы массовых уличных акций. В один из дней в городе шло одновременно два митинга: один — в поддержку российского референдума, другой — против него, в поддержку референдума о сохранении Союза. По массовости оба митинга были примерно одинаковыми (по 1-2 тыс. человек), но митинг областных властей был организован лучше. Настроения на нем в отношении демократов были довольно агрессивны. В митинге участвовало много сельских жителей, привезенных в город на автобусах, но было и много рядовых горожан пожилого возраста. Митинг демократов был организован руководством горсовета, активистами Клуба избирателей, местной ДПР, “зелеными” и др. Главными темами были фигура Ельцина, как будущего президента, и России как альтернативы Союзу. И на том и на другом митинге были представители профсоюзов, но на митинге обкома уровень профсоюзного руководства был выше, чем на митинге горсовета. Профсоюзы вели себя осторожно, не примыкая полностью ни к тем, ни к другим. Призыв Рюмина организовать поддержку Ельцина на предприятиях они не поддержали (хотя некоторые низовые профсоюзные активисты были за это), но и организовывать на предприятиях акции по бойкоту референдума, которых требовал обком, тоже не стали. Уклончиво повели себя и директора некоторых крупных заводов. Они воздерживались от явной поддержки обкома. Буквально накануне референдума демократы по согласованию с Москвой планировали проведение еще одного агитационного митинга, подготовка к которому шла довольно широко. Но в последний момент власти запретили его проведение. Распространились слухи, что митинг может быть разогнан силой, что в готовность приведены войска, что в больницах готовятся к приему раненых. В этих условиях митинг был отменен. В Москве и во многих других регионах подобные митинги, несмотря на запреты властей, состоялись, и нигде власти их не разгоняли.
Референдум в Рязани благополучно состоялся (участвовало около 67% избирателей). Правда, результат был ниже среднероссийского — 48% “за” (по России — 53% ”за”).
В ходе избирательной кампании по выборам президента России в мае 1991 года социально-экономическая направленность в пропагандистских акциях несколько усилилась, так как именно в это время произошло так называемое “павловское” повышение цен. Хотя общий накал и острота борьбы были заметно меньше, чем перед референдумом. Демократы провели несколько уличных агитационных акций, собиравших лишь небольшие группы любопытствующих. Обком ограничился предвыборным совещанием и агитационной кампанией против Ельцина в газетах. Ни митингов, ни забастовок в эти дни не наблюдалось.
Последними крупными массовыми акциями в регионе в 1991 году стали акции, связанные с событиями “августовского путча”.
К середине дня 19 августа у здания горсовета стихийно собралась толпа в несколько десятков человек, которые хотели получить у городских властей какую-то информацию о событиях в Москве. В здание никого не пускали. К вечеру количество собравшихся достигло двух-трех сотен. В толпе стали раздавать листовки с указами Ельцина о незаконности путча, из окна горсовета выступал Рюмин, перед зданием была организована громкоговорящая трансляция передач радио “Свобода”. Никаких попыток разгона или блокирования собравшейся толпы не предпринималось. В остальном город жил обычной жизнью. Ночью у горсовета оставались лишь единичные группы энтузиастов.
С утра 20 августа толпа у горсовета собралась вновь. Она была несколько меньше, чем накануне. Снова раздавали листовки и слушали сообщения из Москвы. Муссировались слухи о том, что в десантном училище готовится батальон для разгона толпы и захвата здания горсовета. Милицейские наряды, охранявшие здание, были вооружены автоматами. Пронесся слух, что начальник школы МВД поддержал Ельцина, а начальник десантного училища — ГКЧП и, возможно, что будет столкновение между МВД и десантниками. Вечером начальник десантного училища, являющийся по должности и начальником рязанского гарнизона, выступил по ТВ и потребовал убрать толпу от горсовета, в противном случае ее уберут силой. Выступивший вслед за ним Рюмин призвал всех к спокойствию и сообщил, что городские власти с военными обо всем договорятся. После этих выступлений толпа у горсовета заметно возросла (примерно до тысячи человек). В ней раздавались возгласы раздать людям оружие. Толпу никто не атаковал. Постепенно напряжение спало. Ночью у горсовета опять оставались лишь небольшие группы самых упорных.
С утра 21 августа толпа снова собралась у горсовета, но была уже намного меньше, чем накануне вечером, а к середине дня люди почти полностью разошлись. Центральное ТВ было разблокировано и передавало сообщения о провале путча. Вечером в центре города группы молодых людей выкриками и стрельбой из ракетниц отмечали победу над путчистами. Кроме описанных событий, каких-либо иных массовых акций, связанных с путчем, в регионе не было. Хотя, как потом стало известно, 19 и 20 августа руководство горсовета обращалось к профсоюзам крупных заводов и к директорам с просьбой объявить забастовку против ГКЧП. Некоторые на это в принципе соглашались, но не спешили выполнять на практике. Большая же часть вообще уклонилась от ответа, ссылаясь на неясность обстановки. Таким образом, на предприятиях и в учреждениях никаких протестных акций в августе 1991 года не проводилось, все дни путча они работали в обычном режиме.
После августа и до конца 1991 года заметных протестных действий, митингов и забастовок в регионе не происходило.
Антивоенных протестов за весь описанный выше период в регионе также не было, если не считать достаточно широко организованную властями в начале перестройки акцию поддержки голодающего в Америке в знак протеста против нейтронного оружия профессора Хайдера (сбор подписей в поддержку голодовки Хайдера был организован на улицах, в общественных местах, на предприятиях, тысячи людей искренне подписывали эти петиции).
Массовых конфликтов и выступлений на этнической почве в этот период в регионе также не было. Имелись отдельные единичные случаи избиения афганских курсантов, обучавшихся в конце 80-х в рязанских военных училищах, и разборки с этническими криминальными группировками в преступном мире.
Весной 1992 года освобождение цен резко ухудшило материальное положение самых широких слоев населения. Причем небывалый рост цен сопровождался задержками выплаты заработной платы (не хватало наличности). Многие люди оказывались на грани голода. Недовольство властями резко возросло. Тем не менее, массовых акций протеста опять не наблюдалось. Исключение составила традиционная первомайская демонстрация, организованная Советом ветеранов и группой прокоммунистически настроенных депутатов городского и областного Советов. Она проходила преимущественно под лозунгами восстановления СССР, социально-экономический аспект в ней был менее заметен. В демонстрации участвовало 300-500 человек, которые под флагами СССР и союзных республик прошествовали по центральной улице города и провели небольшой митинг у памятника Ленину (движение по улице перекрывалось примерно на 1 час.). Никаких препятствий акции власти не чинили, репрессий — тем более. Профсоюзы в этой акции не участвовали. Широкого резонанса и поддержки акция среди населения не имела. Вместе с тем это была первая протестная акция против нового режима, возникшего после поражения путча. Она положила начало протестному движению против него в регионе. Следующая подобная акция была проведена 7 ноября. Проходила она примерно так же, как и демонстрация 1 мая. Участников было больше (до тысячи человек), организаторы те же. В ней были более четко выражены антиправительственные и антиреформаторские требования (отставка Гайдара, прекращение грабительских реформ и т.д.). Профсоюзы в этой акции опять не участвовали, но представители от отдельных заводов на ней были. В коллективах она имела уже большее сочувствие и поддержку, чем акция 1 мая. Разочарование в реформах заметно усилилось.
И все же, кроме вышеуказанных протестных акций, организуемых формирующимися структурами прокоммунистической и просоветской оппозиции, других массовых и забастовочных действий в регионе в 1992 году не происходило.
Осенью со стороны демократов (по инициативе народного депутата Гаврилова силами части активистов Клуба избирателей и движения “зеленых”) была предпринята попытка организовать массовое движение “народного предпринимательства”. На улице у здания горсовета пытались проводить сбор денег и подписку на так называемые “народные акции” предприятия по производству “экологически чистой свинины”. Сдавшие деньги и получившие акции этого предприятия имели право приобретать произведенную свинину по низким ценам. Вскоре, однако, эта затея заглохла из-за конфликта с местными властями Захаровского района, где предполагалось создать это предприятие, и все дело выродилось в фарс. Всего в акцию было втянуто около 2-3 тыс. участников.
Антивоенных протестов и конфликтов на этнической почве в 1992 году в регионе также не было.
Главное направление протестной активности было связано с деятельностью коммунистической и просоветской оппозиции. Образовавшиеся местные структуры “Трудовой Рязани”, РКРП, а затем и КПРФ совместно с организациями ветеранов, пенсионеров, военнослужащих при поддержке оппозиционно настроенных депутатов местных Советов стали регулярно проводить массовые акции антиправительственной и антиреформаторской направленности, приуроченные, как правило, к датам праздников советского периода: 23 февраля, 1 мая, 9 мая, 7 ноября. Наиболее массовые из них собирали до 2-3 тыс. участников. Наряду с политическими, на них выдвигались и социально-экономические лозунги (“прекратить обнищание”, “вернуть пропавшие сбережения” и др.). Никаких репрессий и препятствий со стороны властей эти акции не встречали. К ним стали относиться как к чему-то обычному. В целом профсоюзы держались от этой активности особняком. Их протесты против роста цен и ухудшения условий жизни носили в основном рутинный характер централизованных совещаний актива, заявлений и обращений. Но на некоторых крупных предприятиях (станкозавод, приборный завод, завод САМ) профкомы стали сближаться с оппозицией и принимать участие в ее акциях. На этих предприятиях близкие оппозиции взгляды, как правило, высказывали и директора.
Наиболее крупной массовой акцией оппозиции в 1993 году стал митинг в поддержку Верховного Совета в конце сентября 1993 года (участвовало около 3 тысяч). Он также проходил открыто и не встречал препятствий. На митинге выдвигались политические требования отставки президента, взятия власти ВС, формировались группы защитников ВС, собирались для них средства. К этому же времени относится и попытки активистов оппозиции проникнуть в воинские части (десантный полк) и вести там агитацию в поддержку ВС. Эти попытки были пресечены командованием, а городские власти впервые резко высказались в адрес оппозиции, пригрозив пресечь ее деятельность.
После событий в Москве 3-4 октября власти Рязани (мэр Рюмин) 7 октября неожиданно демонтировали памятник Ленину на центральной площади города. Демонтаж сопровождался стихийным митингом оппозиции (200-300 человек) и попытками воспрепятствовать ему. Вызывались наряды милиции, приостанавливалось движение. Были задержаны люди, пытавшиеся сделать антипрезидентские и антирюминские надписи на постаменте памятника. Вечером демонтаж был прекращен. Милиция пыталась рассеять собравшихся. Ночью памятник все же был демонтирован[1].
Профсоюзы в период кризиса сентября-октября 1993 года заняли, как и в 1991 году, осторожную позицию. Они не пошли на организацию широких забастовочных акций в поддержку ВС, хотя оппозиция пыталась об этом договориться и близкие к ней профкомы были на это готовы. Но осторожность все же взяла верх, забастовок не было.
Протестная
активность пропрезидентских сил в регионе в 1993 году также была чрезвычайно
политизирована, но имела значительно меньшие масштабы. В основном она
заключалась в проведении агитационных акций в период подготовки к апрельскому
референдуму. Распространялись листовки, плакаты, направленные против Верховного
Совета, были организованы пропагандистские стенды, проводились собрания и
уличные акции, собиравшие не более 2-3 десятков любопытных. Попытка проведения
митинга против Верховного Совета в дни сентябрьского кризиса также была
неудачной. Он собрал те же
2-3 десятка активистов.
В 1993 году стала заметнее протестная активность, связанная с конфликтами в процессах приватизации. Несколько раз проходили пикетирования мэрии работниками торговли, предприятий бытового обслуживания, работниками рынка и т.д., недовольными решениями властей в области приватизации торговых и бытовых муниципальных предприятий, условиями аренды помещений, кадровыми решениями и др. В пикетах, как правило, участвовало от нескольких человек до 2-3 десятков.
Антивоенных и этноэкономических протестных акций в этот период в регионе не было.
Весной 1994 года в основном восстанавливается протестная активность левой и патриотической оппозиции, ослабленная после осеннего кризиса 1993 года. Она, как и раньше, имеет преимущественно политическую направленность (восстановление Союза, советской власти, отставка антинародного режима и др.) и протекает в тех же формах (митинги, демонстрации, приуроченные к датам праздников). Массовость и организаторы те же, что и раньше. В течение 1994 года в акциях оппозиции усиливается социальный и экономический мотив. Появляются лозунги сопротивления “криминальной прихватизации”, борьбы с преступностью и коррупцией, четче акцентируется противостояние труда и капитала, мотивы утраченных социальных гарантий, утраченных денежных вкладов и др. В ходе акций плотнее закрепляется опыт связки левых и патриотов, полученный ими в событиях осени 1993 года. Крупным событием стал визит в Рязань осенью 1994 года Руцкого. Он проходил при поддержке местной КПРФ и патриотов и собирал переполненные залы (в ряде случаев даже организовывалась уличная радиотрансляция его выступлений для не попавших в залы). Общее число посетивших его выступления — не менее 4-5 тыс. Никаких препятствий его визиту не чинилось.
Еще одно крупное протестное событие 1994 года — начало движения “обманутых вкладчиков”, развернувшееся осенью. Крах “Русского дома селенга” в августе 1994 года, который был особенно активен и популярен в Рязани, затронул десятки тысяч людей. Рухнули и некоторые другие пирамиды. Организация “обманутых вкладчиков” создавалась стихийно, в очередях возмущенных вкладчиков, ожидающих какой-то информации о своих деньгах. Официально эта организация была зарегистрирована весной 1995 года, была создана ее руководящая структура, проводился сбор членских взносов и др. Всего, по данным самой этой организации, в нее вошло более 35 тыс. членов. В основном она занималась выяснением состояния финансовых пирамид, возможностями получения вкладов, организовывала поездки в Москву и Волгоград, пыталась организовывать судебные иски, пикеты. Каких-то голодовок, забастовок и шумных протестных акций организация не проводила. С ней работали депутаты, представители властей. Тесных контактов между ней и левой оппозицией не установилось.
Осенью 1994 года заметно ухудшается экономическое положение в промышленности области. Многие крупные предприятия периодически останавливаются, происходят сокращения. Появляются безработные. Возникают трудности на нефтезаводе — основном бюджетообразующем предприятии области. Отмечаются первые задержки зарплат работникам бюджетной сферы. Происходит общее ухудшение финансовой ситуации. В течение года, к осени 1995 практически ни одну из этих проблем власти не удается решить, напротив, все они приобретают еще большую остроту. В течение этого года профсоюзное движение заметно активизируется, появляются забастовочные структуры в бюджетной сфере, особенно в учреждениях образования. Активизируется и оппозиция.
Но все же остается впечатление, что в 1995 году и профсоюзное движение, и оппозиция активизируются параллельно, не объединяясь, а дистанцируясь друг от друга, соперничая друг с другом за влияние на массы. При этом, несмотря на ухудшение ситуации и рост протестных и забастовочных настроений, профсоюзное руководство в регионе предпочитает рутинную организационную активность, контакты и переговоры с властями и директоратом в рамках трехсторонней комиссии и т.д., а не практическую подготовку забастовочных акций.
Крупных забастовок в 1995 году не происходит, хотя забастовочная готовность к концу года выходит на весьма высокий уровень. Отдельные попытки — в речном порту, на комбинате химического волокна, в некоторых школах — не поддерживаются и гаснут. На тесные контакты с оппозицией профруководство не идет и больше ориентируется на контакт с директоратом, видимо, надеясь оживить предприятия путем “социального мира”. Власти и директорат своими административными мерами блокируют забастовочную активность. Эта тактика профруководства приводит к усилению конфликтности с низовыми профактивистами (конфликт с профсоюзом работников жилкомхоза), к отчуждению коллективов от профсоюзов, к попыткам образования альтернативных профсоюзов. Активизация таких настроений к осени 1995 года становится все заметнее (создание альтернативных профсоюзов в локомотивных депо Рыбное и Сасово и в Рязанском речном порту).
На выборах в Госдуму 1995 года профсоюзы не поддержали КПРФ и вошли совместно с частью директората в состав “Союза труда” Аркадия Вольского, потерпев сокрушительное поражение. Почти сразу после выборов эта тактика “правого центра” меняется и с начала 1996 года местное профруководство начинает ориентироваться на тесный контакт с левой оппозицией.
Антивоенный протест в 1994-1995 годах. был представлен в регионе в основном деятельностью местного отделения “Мемориала”. Его активисты побывали в 1995 году в Чечне и участвовали в общественном расследовании событий в селе Самашки. В прессе публиковались их обращения и заявления против войны в Чечне. Других массовых акций они не проводили. Лозунги прекращения войны в Чечне выдвигались и на некоторых митингах оппозиции. В 1995 году в ряде микрорайонов города появились надписи на стенах типа “геноцид Чечни”, “Вон из Чечни” и др. Каких-то сообщений об авторах этих надписей или об обстоятельствах их происхождения не появлялось.
Этноэкономических протестов не было.
Начало года ознаменовалось вспышкой протестной активности. Долгое время сдерживаемая “правой” тактикой профсоюзов забастовочная активность выплескивается наружу. В январе-феврале предупредительные забастовки проводят учителя ряда школ в городе и области, работники жилкомхоза, работники завода “Банктехника”. Забастовка учителей сопровождается пикетированием обладминистрации (700-800 человек) под лозунгами гибели образования, выплаты зарплат, борьбы с преступностью. Рабочие “Банктехники”, протестующие против выселения их из квартир, ставших собственностью Центробанка, пикетируют здание Отделения ЦБ. К их пикету присоединяются представители КПРФ, ЛДПР, Союза офицеров и др. Всего пикет собрал более 100 человек. Был организован пикет пенсионеров против задержек выплаты пенсий. Акцию протеста (неуход с работы) проводят военнослужащие МВД в колонии в связи с невыплатами денежного содержания. Профкомы на крупных заводах заявляют о подготовке масштабной акции. Появляется лозунг “весеннего наступления трудящихся”.
Профсоюзная активность сопровождается активностью оппозиции в связи с выборами в городской представительный орган (создается предвыборный Блок народно-патриотических левых сил, включающий 13 организаций). На этот раз профсоюзы и оппозиция тесно контактируют. Профкомы ряда крупных заводов поддерживают кандидатов КПРФ. В марте в рамках начавшейся президентской кампании в области проходит визит Зюганова. В обеспечении его визита принимают участие профкомы крупных заводов (САМ, Станкозавод и др.).
Несколько ослабить начавшуюся волну выступлений властям удается в апреле-мае путем массированной выплаты задолженностей пенсионерам и бюджетникам, предоставлением кредитов ряду предприятий, маневрами и давлением на профсоюзы и администрации заводов. На некоторых заводах работа вообще приостанавливается и рабочих отправляют в вынужденные неоплачиваемые отпуска.
В мае в городе проходит необычная забастовка с экономическими и политическими требованиями. Бастуют работники городского транспорта, водители автобусов и троллейбусов. Помимо обычных требований погасить задолженность по зарплате, выдвигается и политическое требование: отменить положение Устава города, согласно которому мэр избирается горсоветом, и провести выборы мэра населением города. Требование направлено против горсовета, состоящего на 2/3 из сторонников КПРФ, который принял положение об избрании мэра горсоветом. В забастовке приняло участие до 500-700 человек. Движение было парализовано утром в течение 1,5 часов. Представители КПРФ обвиняют мэрию и лично мэра Маркова в организации этой “забастовки”, и в справедливости обвинения мало кто сомневается. Марков категорически отвергает все обвинения и подает в суд за клевету. (Судебное разбирательство по этому поводу закончилось в конце 1996 года взаимным снятием претензий). После этой забастовки в городе организуются пикеты в поддержку проведения общегородского референдума по вопросу о способе избрания мэра. Проводится сбор подписей для проведения референдума. Как сообщалось, было собрано более 40 тыс. подписей. Референдум, однако, так и не был проведен.
Летом, к моменту президентских выборов, протестная забастовочная и предзабастовочная активность утихает. Ельцин побеждает на выборах (в регионе он проиграл). Власти получают некоторую передышку.
Антивоенный протест в регионе в эти полгода проявляется примерно так же, как до сих пор. Активисты “Мемориала” изредка публикуют материалы с осуждением войны в Чечне в прессе. А оппозиция на предвыборных мероприятиях упоминает войну в Чечне как еще одно преступление режима.
Этноэкономических протестов, как и раньше, в области не было.
В конце лета экономическое и финансовое состояние области было близко к хаосу. Зарплаты бюджетникам и пенсии пенсионерам не выплачивались с мая, учителя ушли в отпуска без отпускных, большинство заводов не работало, многие не получали зарплату с весны, а некоторые — с зимы. Люди выживали за счет хорошего урожая овощей и фруктов на садовых участках. Накалилась и политическая обстановка. Все лето не прекращалась острая конфронтация мэрии и горсовета. В августе горсовет избрал мэром предгорсовета Павла Маматова, а обладминистрация назначила и.о. мэра Юрия Ромашкина, что еще более усугубило конфликт. С 28 августа началась избирательная кампания по выборам губернатора области.
Первая массовая вспышка протеста произошла 9 сентября. В этот день заявленный пикет пенсионеров у здания обладминистрации против задержки пенсий стихийно перерос в митинг протеста (участвовало до 2-3 тыс.), было перекрыто движение по центральной улице города. (В какой-то момент, чтобы остановить движение, пикетирующие ложились на мостовую под идущий транспорт.) К зданию обладминистрации был стянут отряд ОМОНа. Появление главы администрации области Меркулова в окружении милиции было встречено гневными проклятиями. В какой-то момент даже казалось реальным, что может начаться штурм здания обладминистрации. Через некоторое время митинг все же переместился в зеленый театр и движение было восстановлено. В своем выступлении Меркулов пообещал сделать все возможное для выплаты пенсий. Одновременно он угрожал организаторам беспорядков, в том числе и депутатам горсовета, которые находились среди митингующих. (Потом никаких репрессий в отношении участников митинга не применялось.)
Акция была подготовлена активистами КПРФ, “Трудовой Рязани”, Советом ветеранов, депутатами горсовета. Вместе с тем совершенно очевидно, что в какой-то момент она приняла стихийный характер и стала развиваться по непредсказуемому сценарию. По своему ожесточению и напряженности эта акция превосходила все, что было до сих пор. Особых результатов для пенсионеров акция не принесла. Некоторое облегчение с выплатами пенсий почувствовалось лишь через месяц, к середине октября. Но для политических сил, профсоюзов, властей акция, безусловно, стала очень серьезным показателем состояния протестных настроений в регионе.
Акция имела широкий общественный резонанс. О ней много говорили и в основном одобряли. Спустя две недели митинг пенсионеров собрался вновь с теми же требованиями о выплатах пенсий. Участников было примерно столько же. Организаторы — те же. Снова выступали власти, отчитывались о своих усилиях по выплате пенсий. Митингующие снова возмущались властями. Но напряжение акции было уже меньше, беспорядков и столкновений не было, хотя милиция присутствовала.
В течение сентября проходило еще несколько менее масштабных акций социального протеста. Обладминистрацию пикетировали работники народного образования, к которым присоединялись работники здравоохранения и культуры, прошли забастовки в некоторых школах, пытались бастовать работники автопарка, обслуживающего внутриобластные автобусные линии, грозили забастовками энергетики и др.
По итогам акций протеста были приняты соответствующие заявления, публиковавшиеся в печати: заявление областного Совета ветеранов в адрес областной администрации, заявления профсоюзных комитетов некоторых предприятий и др.
События сентября обозначили подъем новой волны социально-экономического протеста в регионе, значительно более мощной, чем все предыдущие.
В середине октября в области произошла смена главы администрации. Отправленный в отставку Геннадий Меркулов в последней речи покаянно заявлял, что чувствует себя виновным в невыплатах в области зарплат и особенно пенсий. Видимо, волнения пенсионеров в сентябре сыграли роль при решении вопроса об отставке Меркулова в администрации президента.
В конце сентября было объявлено о подготовке всероссийской массовой профсоюзной акции 5 ноября. Структуры ФНПР стремились не отстать от подъема протестных настроений. Параллельно развивалась протестная активность левой оппозиции, которая вела избирательную кампанию по выборам губернатора. Ее главная акция была назначена на 7 ноября. В ходе подготовки обеих акций и профсоюзы и оппозиция сотрудничали и постоянно контактировали. Но определенная автономия в их деятельности сохранялась. Ощущалась подспудная конкуренция предстоящих акций: какая из них окажет большее влияние на массы.
Профсоюзная акция 5 ноября собрала около 3-4 тыс. участников. Она имела комбинированную форму. В ней был некий забастовочный аспект, так как участвовали большие профсоюзные делегации простаивающих заводов. Акция началась в форме пикетирования обладминистрации и приема профсоюзной делегации руководством области. Затем последовали шествие по центральной улице (движение перекрывалось) и митинг в зеленом театре. В ходе акции все время ощущалось присутствие и активность оппозиции (символика, лозунги, реплики, состав участников митинга и т.д.). Профсоюзному руководству приходилось постоянно прилагать усилия, чтобы остаться заметным на фоне активности коммунистов и придавать акции профсоюзный характер. На этот раз, в отличие от митингов в сентябре, и.о. главы администрации области Фатуеву митингующие вообще не дали говорить; под шум и свист представители администрации покинули митинг. Выступления профсоюзного руководства также встречали не очень одобрительно. Наиболее внимательно и доброжелательно было выслушано выступление кандидата на пост главы администрации области от оппозиции Любимова.
Акция показала явный перевес влияния оппозиции и политизацию социально-экономических протестных настроений. Профсоюзы по-прежнему отставали, их активность воспринималась как слишком слабая и недостаточная. Оппозиция активно “вбирала” и консолидировала потенциал протестных настроений. Репрессий и препятствий профсоюзная акция не встречала. Но, как и в сентябре, акция сопровождалась присутствием милиции.
Демонстрация и митинг оппозиции 7 ноября также подтвердили перевес влияния оппозиции. Они собрали рекордное для Рязани число участников — до 10 тыс. (в 1995 году аналогичные мероприятия собирали около 3-4 тыс. участников). Профсоюзы также принимали в них участие, но уже на явно подчиненных ролях. Политические лозунги в акции, конечно, преобладали, но был ярко выражен и социально-экономический аспект (социальные гарантии, выплаты зарплат и пенсий, остановить обнищание), впервые внятно зазвучала тема местных “темных и мафиозных сил”, захвативших власть в регионе. Центральным на митинге стало выступление кандидатов от оппозиции в губернаторы и мэры Любимова и Маматова, встреченные бурным одобрением. Препятствий со стороны властей акция не встречала. Присутствие милиции было не очень заметным. Главный результат акции — интенсификация избирательной кампании оппозиции, воодушевление ее сторонников, возрастание координации оппозиции и профсоюзов, рост неуверенности властей, усиление осторожных и выжидательных настроений в директорате.
После проведения этих акций в прессе началась кампания, рекламирующая усилия обладминистрации по получению в Москве кредитов и субсидий на выплату зарплат и пенсий. Сообщалось о встречах и.о. главы администрации области Игоря Ивлева с Черномырдиным, о положительном решении вопроса. Деньги действительно стали поступать, но позже, к середине декабря, в самый канун выборов главы администрации. Оппозиционных настроений пенсионеров эти запоздалые меры, как показало голосование, не изменили.
Осенью 1996 года впервые за долгое время были отмечены случаи голодовок протеста. На нефтезаводе против задержек с выплатами зарплаты и пассивности облсовпрофа проводил индивидуальную голодовку профсоюзный активист. В городской больнице №11 голодовку объявляла группа больных почечной недостаточностью в связи с отсутствием финансирования для обслуживания аппарата “искусственная почка”. Они же проводили по этому вопросу пикетирование мэрии. Финансирование властями было выделено.
Однодневную предупредительную забастовку в ноябре в связи с отсутствием медикаментов и тяжелыми условиями труда медперсонала проводил коллектив работников областного противотуберкулезного диспансера.
Всю осень сохранялась высокая активность профсоюза работников образования. В его рамках был создан стачком учителей, который постоянно поддерживал режим предзабастовочной готовности школ, организовывал отдельные забастовки, устраивал пикетирования.
Заметной была активность профсоюза работников культуры. Там в практической плоскости обсуждались вопросы проведения забастовок работников библиотек и музеев.
В этот период возросла и активность альтернативных профсоюзов. В прессе публиковались сообщения об организации учебы активистов альтернативных профсоюзов, сообщалось об усилении их контактов с зарубежными профсоюзами, о попытках создания юридической службы альтернативных профсоюзов и др.
Антивоенных протестов в регионе в этот период не было.
Этноэкономические протесты также отсутствовали.
В первые месяцы 1997 года протестная активность продолжала нарастать. В январе наиболее крупной акцией стала забастовка учителей школ города и области. В забастовке, продолжавшейся 3 дня, участвовало 65 школ, остальные ограничились однодневной акцией поддержки или просто высказали солидарность с бастующими. Всего, по оценкам, прекращали работу от 20 до 30 тыс. работников. Забастовочных акций такого масштаба еще не было. Основные требования: ликвидация задолженности по зарплате и пособиям, улучшение финансирования образования. Забастовка проводилась под эгидой профсоюза работников образования, входящего в ФНПР, но важную роль в ней играли активисты стачкома учителей, которые далеко не во всем согласны с официальным профсоюзом и лишь частично контролируются им. Забастовка сопровождалась пикетированием областной администрации. Руководители забастовки были приняты новым губернатором Любимовым. Он обещал погасить все долги до конца года, а с марта регулярно выплачивать зарплату. В облсовпрофе работал штаб акции. Делегация учителей выезжала в Москву на пикетирование Дома правительства. К акции подключались некоторые вузовские работники.
Под руководством профсоюза медработников прошла повторная однодневная забастовка в противотуберкулезном диспансере. Власти также встречались с бастующими и обещали улучшить положение.
Прошло шумное предзабастовочное собрание музейных работников города. Требования: выплата зарплаты, улучшение финансирования музеев, отставка руководства управления культуры области.
На собрании был создан альтернативный профсоюз музейных работников, избрано его руководство.
По итогам этой акции было заменено руководство областным управлением культуры, обещана регулярная выплата зарплаты.
С конца января в области начинается подготовка к “Дню действий” 27 марта. В облсовпрофе была создана оргструктура предстоящей акции, которая должна была поддерживать регулярную связь с Москвой, обеспечить координацию действий профкомов на предприятиях, иметь контакты с властями, с администрацией предприятий, со СМИ, активистами политических партий и общественных организаций, проводить пропагандистское обеспечение акции. В этой работе в какой-то мере использовался опыт проведения профсоюзной акции 5 ноября. В ходе подготовки по опыту осенней акции был выпущен специальный номер газеты “Вестник профсоюзов”. В нем рассказывалось о подготовке акции на предприятиях, о пребывании рязанской делегации на III съезде ФНПР, публиковались выдержки из документов профдвижения.
В феврале наиболее громкой протестной акцией стали волнения работниц на швейном объединении “Голубая Ока”. В ней приняли участие более 700 женщин-работниц головного предприятия. Позднее выяснилось, что прекратили работу и филиалы объединения в Сасове и Туме. Основное требование бастующих — выплата задолженности по зарплате за 5 месяцев. Эта забастовка не контролировалась профсоюзами, а носила “дикий” характер. Работницы обвинили профком в сговоре с администрацией. По словам администрации, она не могла выплатить зарплату, так как полученные за выполненный заказ от Министерства обороны номинальные денежные суммы ушли на взаимозачеты по долгам предприятия. В течение месяца забастовка прерывалась и возобновлялась. Требования бастующих не были удовлетворены. В объединении произошла смена генерального директора, началась финансовая проверка. Активисты стачкома отказались работать с облсовпрофом и вступили в контакт с представителями альтернативных профсоюзов. Облсовпроф стал негативно относиться к забастовке. Большой интерес к акции проявила местная организация ЛДПР. Депутат Госдумы от ЛДПР Нина Кривельская дважды побывала на фабрике и пыталась оказать бастующим юридическую поддержку и предложить выход из положения. Работницы, однако, были не во всем удовлетворены ее деятельностью.
Еще одно событие протестной активности февраля — образование стачкома работников ПТУ, который заявил о бедственном положении системы ПТУ и о готовности работников к бессрочной забастовке. Влияние облсовпрофа на этот стачком также ограничено. Стачком ПТУ больше ориентируется на стачком учителей и демонстрирует радикальные настроения. К нему, с одной стороны, проявляют интерес представители “Трудовой Рязани”, а с другой — альтернативные профсоюзы. Работники ПТУ провели пикетирование обладминистрации. Их принял губернатор В.Любимов. Но финансовые решения пока не найдены. Область не имеет возможности содержать систему ПТУ за счет бюджета, а предприятия это сделать тоже не в состоянии.
По мере приближения “Дня действий” плотность публичных и протестных акций постоянно возрастала.
Ряд протестных акций был связан с развернувшейся кампанией по выборам депутатов областной думы. Серию пикетов с социально-экономической направленностью провела местная организация ЛДПР. Пикеты представляли собой нескольких человек с плакатами, которые раздавали газеты ЛДПР, брошюры Жириновского, листовки местной ЛДПР с информацией о ее кандидатах в депутаты облдумы. Один из пикетов, располагавшийся около здания областной думы, был направлен на запрещение деятельности в Рязанской области представителей нетрадиционных для России религиозных конфессий.
Ряд акций был связан с медицинскими учреждениями. Дважды горадминистрацию пикетировали группы больных, проходящих лечение на установке магнитотерапии “Звезда”, под руководством профессора Епифанова (выдвигался кандидатом в депутаты облдумы при поддержке “ЯБЛОКА”). Они протестовали против произвола главного врача горбольницы №11 Барсука (тоже выдвинутого кандидатом в депутаты думы), запретившего лечение на этой установке. В свою очередь, подчиненные Барсука проводили акцию протеста против ухудшения финансирования больницы из фонда обязательного медстрахования (в фонд за неработающее население средства должны перечисляться из бюджета). Акцию протеста в связи с непредоставлением положенных им по закону льгот готовили инвалиды.
Появились признаки роста протестной активности в молодежной среде, в частности, в студенческих профкомах вузов в связи с невыплатами стипендий. К студенческим и молодежным протестам особый интерес проявили РСМ и “Союз реалистов”. Некое подобие стачечных структур пыталась создать в среде мелких торговцев и предпринимателей ассоциация “Деловая Рязань”. Очень активны были представители различных политических групп и в связи с проходившей в феврале отчетно-выборной конференцией ассоциации обманутых вкладчиков, где произошла смена руководства этой массовой организации.
Два митинга провели представители “Трудовой Рязани” и РКРП. В одном из них должен был принять участие Виктор Анпилов и объявить так называемый “поход на Москву”, но по каким-то причинам он не приехал. Другой митинг был организован в связи с намеченным открытием в микрорайоне Бутырки молельного дома христиан-баптистов и должен был мобилизовать местных жителей на борьбу с баптистами. Но фактически он принес обратный результат. Большинство участвующих в митинге жителей высказались за открытие молельного дома, за что руководство общины выразило им признательность. Позднее лидеры баптистов публично выступили против положений нового закона области о деятельности религиозных объединений.
Незадолго до профсоюзной акции были проведены пикеты банковских учреждений города (отделение ЦБ, “Банк Живаго”, Сбербанк) под лозунгами “Отдайте наши денежки”. Они были организованы только что возникшим в Рязани союзом борьбы против коррупции “Гамаюн”, близким к структурам “ЯБЛОКА”.
В марте накануне “дня действий” профсоюзы опубликовали информацию, что в акции примет участие около 200 предприятий области, поддерживают ее около 400 предприятий. В шествии 27 марта в Рязани примут участие около 35 тыс. человек. Шествие начнется в 11.00 в двух местах города (Театральная площадь и площадь Победы). В центре города колонны сольются. В 12.00 на Соборной площади начнется общий митинг. Движение в городе будет перекрыто с 10 до 14 часов.
Множество публикаций местных и центральных СМИ, посвященных предстоящей акции, создали вокруг нее атмосферу повышенного и тревожного ожидания чего-то необычного и очень значительного. Как всегда, накануне массовых протестных акций распускались слухи о возможных провокациях, о готовности милиции и войск к разгону демонстрации и т.д.
Сбор участников манифестации начался в отведенных для этого местах 27 марта с 10 часов утра. Больше всего это напоминало сбор участников демонстраций советского периода. Так же подходили колонны с заводов, так же профсоюзные активисты выстраивали и организовывали людей, так же несли приготовленные плакаты и транспаранты. Отличие заключалось в том, что не было привычных для того периода оркестров, песен, праздничного веселья и приподнятости. Хотя петь и на этот раз кое-где пытались и даже были гармошки. И лозунги, разумеется, были другие. Движение началось ровно в 11 часов. Колонна в несколько тысяч человек представляла собой следующее. Впереди двигался радиофицированный автомобиль “Жигули”. Сидящие в машине зачитывали в микрофон утвержденные лозунги и призывы проводимой акции. Время от времени автомобиль замолкал.
Колонну возглавляли руководители профсоюзов и КПРФ. Первыми шли представители завода счетно-аналитических машин, далее — других предприятий (таблички указывали предприятия, как на старых демонстрациях). Среди участников преобладали люди пожилого и среднего возраста, молодежи было немного. Среди лозунгов были как социально-экономические (зарплата, пенсии, социальные гарантии, обнищание), так и политические (отставка правительства, президента, Чубайса). Были лозунги против местных деятелей — Меркулова, Рюмина. Преобладающий цвет транспарантов — красный. Голубых профсоюзных флагов было не много. Плакаты и лозунги большей частью самодельные, на листах бумаги. Были карикатуры, шаржи. На Ельцина, Черномырдина, Чубайса. На империалиста из НАТО. Были и добротные плакаты и транспаранты, заготовленные заранее. Было совершенно очевидно, что демонстрация носит совместный профсоюзно-коммунистический характер. Какого-то отделения профсоюзов от КПРФ не было. Не было и отделения экономических лозунгов от политических. Последние даже преобладали. Прохожие на тротуарах перемешивались с идущей колонной, она от них четко не отделялась. Сопровождавшая колонну милиция также перемешивалась с идущими и не образовывала четкого строя. У окон и подъездов домов стояло много наблюдавших, иногда они приветствовали колонну, переговаривались с идущими. Настроений напряженности и озлобления ни в колонне, ни у милиции, ни у окружающих не чувствовалось.
Рядом с Соборной площадью, где должен был состояться митинг, располагалось большое количество милиции. Милиционеры были в обычной форме, без спецобмундирования, у некоторых были дубинки. Другого оружия не было. В отдалении стояло несколько машин с курсантами школы МВД. Пока колонны заполняли площадь, в толпе распространяли газеты оппозиции, свою прессу распространяла ЛДПР. Небольшой группой в толпе располагались сторонники антикоррупционного движения “Гамаюн” с плакатами в поддержку Явлинского. Царил полнейший порядок, если не сказать вялость.
Митинг начался ровно в 12 часов. Его открыл председатель облсовпрофа Говоров. В составе выступавших представители профкомов сменяли представителей партий и общественных организаций (АПР, Союза ветеранов, Союза офицеров, Союза женщин). Другие формально входящие в блок НПСР силы (“Держава”, Русская социалистическая партия, зеленые, социал-демократы и др.) слова не получили. Как потом стало известно, пытался добиться выступления и представитель ЛДПР Раков, но также не получил слова. В выступлениях осуждали правительство, требовали его отставки либо смены курса, говорили о недоверии к президенту и о его отставке. КПРФ представлял первый секретарь обкома Федоткин. Его выступление было наиболее радикальным. Он потребовал не просто отставки, но суда над лидерами нынешнего режима. Митинг встретил это одобрительно и даже попытался скандировать “К су-ду!”. Федоткин также призвал проголосовать за кандидатов НПСР на выборах облдумы. На митинге присутствовали и выступали главы администраций города области Маматов и Любимов. Оба поддержали лозунги акции, подчеркнули справедливость требований. Маматов говорил о хозяйственных трудностях, Любимов пообещал довести требования митинга до Совета Федерации. Примерно в 12.45 митинг закончился, и люди стали расходиться.
По данным МВД, в акции приняло участие около 16 тыс. человек. По информации профсоюзов — 34 тыс. Реальная цифра, видимо, 20-25 тыс. В ходе акции никаких эксцессов, столкновений, задержаний зафиксировано не было. Все прошло при образцовом порядке. Даже пьяных практически не было видно, не говоря уже о хулиганах или провокаторах.
Протестная акция таких масштабов была для Рязани, конечно, явлением экстраординарным. Вместе с тем, не проходило ощущение, что увиденное является чем-то знакомым и привычным. Ответ здесь находится сам собой. За вычетом протестных лозунгов и оппозиционной риторики, профсоюзная акция 27 марта по своей форме почти полностью напоминала демонстрации советского периода, демонстрации периода единения партии и народа. Даже трибуна митинга напоминала прошлое: она демонстрировала единство власти, профсоюзов, партии и общественных организаций. Порядок и заорганизованность лишь подчеркивали общее впечатление. Примечательно, что до проведения акции ей придавали характер забастовочно-протестной. После ее проведения слово “забастовочная” уже не употребляется. Ее называют шествием, демонстрацией, манифестацией, митингом. Действительно, забастовочного компонента в акции практически не ощущалось. Похоже, что со всей своей грандиозной организационной активностью профсоюзы и левые смогли организовать лишь некое “новое издание” традиционных советских демонстраций. Забастовкой, как грозным оружием труда против капитала, труда против власти, они по-прежнему так и не овладели.
© Международный институт гуманитарно-политических исследований
[1] Вскоре после этого от имени группы граждан в суд был подан иск на незаконность демонтажа памятника. По итогам судебного разбирательства демонтаж был признан незаконным и суд обязал власти восстановить пямятник. В настоящее время памятник восстановлен на прежнем месте, его повторное открытие намечено на 22 апреля 1997 года. По поводу восстановления памятника также подан иск в суд о незаконности восстановления. Судебного разбирательства еще не было.
|
|