Сергей Гуцакис

Волгоградская область

в августе 1997 года

Умиротворящее воздействие отпускного сезона значительно ослабило тонус общественной жизни региона, предвещяя тем самым обострение ситуации в ближайшие осенние месяцы. Пока же ведущей областной проблемой остается уборка урожая зерновых и его “изъятие” (этот термин выражает ситуацию наиболее адекватно) у сельских товаропроизводителей.

1.    Урожай зерновых. Погашение сельскими товаропроизводителями кредитов

По состоянию на 1 сентября посевы уже убраны с 95% площадей, и валовой сбор зерна составил 3225 тысяч тонн. По мере завершения уборочной кампании выяснилось, что средняя урожайность с одного гектара в этом году (крайне благоприятном по погодным условиям из-за большого количества осадков в весенне-летний период) составила лишь 16,6 ц/га, уменьшившись по сравнению с началом уборки на 20-25%. Разброс урожайности по районам при этом колеблется в диапазоне от 8,0 до 22,4 ц/га. Следует констатировать, что эти показатели принципиально не отличаются от величин предыдущего года, официально признаваемого крайне засушливым и неблагоприятным, когда с одного гектара было получено в среднем по области около 13,5 цт зерна.

Для стороннего наблюдателя подобное соотношение этих показателей могло бы явиться базой для оценки дальнейшей перспективности аграрной ориентации региона и целесообразности направления в сельское хозяйство основных потоков финансовых ресурсов области. Но позиция главы администрации области Н.Максюты остается неизменной: приоритетным направлением является поддержка села [[1]].

Возможность продолжения аграрной политики администрации (при Н.Максюте тождественной действиям прежней администрации И.Шабунина и потому должной рассматриваться в виде единого целого) напрямую зависит от погашения селянами долгов, накопившихся от прошлых “неурожайных” лет. Их общая сумма составляет в области около 840 млрд. руб. При этом сельские товаропроизводители имеют задолженность по неисполненным договорам периода 1995-96 гг. перед главным распорядителем кредитов администрации — Волгоградской агропромышленной финансовой корпорацией — в объеме 430 млрд. руб. Предоплата текущего года в виде товарного кредита под урожай составляет 366 млрд. руб. Неоплаченными остаются и лизинговые взносы за переданные хозяйствам трактора на общую сумму около 50 млрд. руб. [[2]].

В отличие от предыдущих лет, когда основной объем кредитов был получен от государства, а потому “плач региональных руководителей на кремлевской стене” позволял добиться их пролонгации, в текущем году кредитные ресурсы предоставлены в основном коммерческими структурами. Как откровенно признал первый заместитель гендиректора ВАПФК И.Нежинский, эти коммерческие сируктуры “прямо заявили, что в случае несвоевременного возврата их кредитов меры... будут приняты самые крайние, на которые не смогут повлиять ни губернатор, ни депутаты” [[3]].

Сдача же хлеба идет недостаточно удовлетворительно. Хотя на 1 сентября из обязательных 605 тыс. тонн корпорации уже сдано 529 тыс. тонн. зерновых, но качество зерна крайне низкое. Как признает руководство корпорации, к середине месяца из общего объема поставленного зерна “... пшеница ценных пород составляет менее трех процентов... и нет основания полагать, что в общем валовом сборе это соотношение изменится к лучшему” [[4]].

Налицо ожидавшееся в предыдущих обзорах откровенное противодействие со стороны руководителей хозяйств выполнению требований администрации области по обязательному погашению долгов нынешнего года и половины долгов предыдущих лет за счет текущего урожая. Корпорация заявляет, что даже “главы районных администраций пытаются поприжать хлеб и отказать в выплате долгов прошлых лет” [[5]].

Основной мотив такого поведения селян очевиден: скупщики хлеба платят хотя и много меньшие, но “живые” деньги, тогда как корпорация и ранее выдавала в основном товарный кредит, а теперь принимает хлеб в зачет по его погашению. Следует констатировать (оставив вне рассмотрения вопрос о действенности такого рода политики вообще), что корпорация создала в области на основе своего монопольного положения гигантскую удавку для сельчан, без которой они обойтись не могут, поскольку нет других доступных источников кредитов в виде ГСМ, запчастей, инсектицидов и часто семян, но которая и дышать не дает. Бросается в глаза аналогия с американскими промышленными городками начала века, в которых рабочие жили в домах, принадлежащих компании, работали на заводах компании, получали зарплату в виде марок, которые могли отоварить только в магазинах компании. Похоронное бюро тоже принадлежало компании.

Будучи раз запущен, таковой механизм может существовать исключительно на внеэкономическом принуждении. Именно так он и реализуется в текущем году, когда цель — получить из деревни остро необходимое бюджету зерно — оправдывает средства. Все дороги из региона перекрыты постами ГАИ и милиции, которые не выпускают за пределы области хлеб без специальных разрешений на его вывоз, выдаваемых корпорацией. Только при наличии такого разрешения, свидетельствующего о погашении хозяйством задолженности перед ВАПФК, разрешается свободная продажа зерна. Всякая критика таких действий, по всем признакам являющихся открытым нарушением российского законодательства, с порога отметается руководством корпорации со ссылкой на то, что “... администрация области дала “добро” на применение таких мер” [[6]].

Заместитель главы администрации области В.Роньшин, являющийся разработчиком аграрной политики администрации и ответственным за ее проведение, не только признает факт наличия такого документа (имеющего к тому же и соответствующую “шапку” — администрация Волгоградской области), но и считает его вполне целесообразным. “Конечно — говорит В.Роньшин, — в идеале агропромышленная корпорация должна сама разбираться со своими сельхозпредприятиями-должниками и в случае нарушения договоров обращаться в арбитражный суд... Но, на мой взгляд, в сегодняшних условиях этот путь совершенно неприемлем — он может привести к окончательному уничтожению сельхозпредприятия. К тому же... и судебные издержки обойдутся слишком дорого... Поэтому мы нашли иной, более мягкий способ (sic! — Авт.) воздействия на селян по возврату долгов агрокорпорации...” [[7]].

Протесты же руководителя территориального управления ГКАП П.Мироненко о том, что “все это противоречит сразу нескольким статьям Конституции — о единстве экономического пространства страны, свободе перемещения товаров и услуг, поддержке конкуренции...” (7), остаются гласом вопиющего в пустыне.

Принципиальный ответ на вопрос о практических результатах этих действий можно будет получить только после окончательного завершения уборочной кампании — сколько же будет бюджетных поступлений от реализации зерна. Но уже сейчас можно предположить, что основную массу сданного зерна составит фураж (в регионе массово размножились клоп-черепашка и жук-кузька), тогда как ценное продовольственное зерно крестьяне придержат для последующей реализации на рынке. И в этом случае по форме все будет правильно, но по сути станет обоюдным издевательством. Объемы же бюджетной выручки представляются весьма сомнительными, ибо, как признает руководство агрокорпорации, “в нашей области на поставку фуража гарантированная цена 600 тыс. руб. без НДС и плюс компенсация за транспортировку. Прибавим сюда плату за хранение, и получается, что наше фуражное зерно стоит не менее 850 тыс. руб. Продукция становится неликвидной и практически убыточной” [[8]].

Осенью прошлого года, когда нынешний глава администрации области Н.Максюта боролся с прежним губернатором И.Шабуниным за эту должность, областная агрокорпорация была со стороны оппозиции объектом резкой критики. После выборов этот инструмент аграрной политики обладминистрации был не демонтирован, но укреплен. Теперь на селе критика корпорации возникла с новой силой. Не исключено, что в будущем эту структуру ждут серьезные перемены. Хотя на самом деле в переменах нуждается аграрная политика в регионе.

2.    Администрация области и промышленный генералитет

Промышленое производство в Волгоградской области продолжает падать. За полугодие его объем уменьшился на 8% по сравнению с соответствующим периодом прошлого года (справочно: в Воронежской области спад составил 1,5%, в Саратовской — рост на 0,5%, в Ростовской — спад 18%). Отсюда последовало уменьшение налоговых поступлений и отчислений в пенсионный фонд, обусловивших. В итоге задолженность в пенсионный фонд составила сумму трехмесячных выплат (ежемесячно в виде пенсий в регионе должно выплачиваться ок. 220 млрд. руб.), задолженность по запрлате — 400 млрд. Руб., и 200-млрд. руб. — по детским компенсациям.

Эти обстоятельства заставляют обратить особое внимание на состоявшееся в августе заседание ассоциации “Совет директоров предприятий и организаций Волгоградской области”, явившееся трибуной для изложения губернатором Н.Максютой (а также курирующим промышленность заместителем губернатора А.Кращенко) принципов своей промышленной политики. Они сразу же вызвали критичное отношение в нелояльной к губернатору прессе, сделавшей однозначный вывод о том, что “это не очень “тянет” на хорошо продуманную и взвешенную политику выхода из кризиса” [[9]].

И в самом деле, предложенные меры отнюдь не выходят за традиционный перечень, близкий директорскому сердцу. Это [[10]]:

— снижение тарифов на электроэнергию при условии увеличения объемов производства и повышения конкурентоспособности продукции;

— отсрочка или погашение ранее набежавших пеней и/или наложенных штрафов для предприятий, исправно перечисляющих текущие обязательные платежи;

— поддержка администрацией в областной Думе гипотетического закона о промышленной политике, выработать проект которого предложено непосредственно самим членам директорской ассоциации;

— контроль администрации над назначением внешних управляющих обанкротившихся предприятий, дабы не назначали — по словам руководства области — “кто кого захочет” [[11]].

Практика демонстрирует результативность этих мер как по стране в целом, так и в регионе в частности. Продолжается падение производства на Волгоградском алюминиевом заводе, имеющем внушительный перечень разнообразных льгот, включая исключительно низкий тариф на потребляемую электроэнергию. На металлургическом заводе “Красный Октябрь” внешним управляющим был назначен его же последний директор, и Н.Максюта, по его собственным словам, “убедил кредиторов не делать завод банкротом” и добился для предприятия “...освобождения от долгов на 920 млрд. руб., работать начали практически с “чистого листа”, однако у вас вновь появились долги по заработной плате” [[12]].

Примеры можно продолжить, но суть останется прежней. Промышленная элита области плохо приспосабливается к стремительно меняющимся условиям экономической деятельности, а сам губернатор не видит иного выхода из ситуации, кроме предоставления максимальных уступок все тем же менеджерам, но отнюдь не изменения системы менеджмента. Социально-политические перспективы такой линии поведения стали хорошо видны на примере промышленного города-спутника Волгограда — трехсоттысячного города Волжский, оказавшегося, как и прогнозировалось нами полугодом ранее, в глубоком и продолжающем развиваться кризисе.

3.    Социально-политический кризис в городе Волжский

Новое руководство Волжского муниципалитета, возглавленное после декабрьских выборов прошлого года вторым секретарем местного ГК КПРФ А.Ширяевым, не только не смогло изменить обстановку в городе в лучшую сторону, но и привело его к фактическому краху^[1].

Падение промышленного производства в текущем году составило 7%. Убыточны 40% городских предприятий, а общая кредиторская задолженность на 800 млрд. руб. превышает дебиторскую. На начало августа доходы городского бюджета составили немногим более 160 млрд. руб., т.е. ок. 70% ожидаемого. Причем лишь 23% этой суммы составляют “живые деньги”. 60% платежей осуществлено за счет взаимозачетов, а остальное — векселями.

Выплата заработной платы бюджетникам и иных социальных выплат населению чрезвычайно затруднены. Только учителям город должен по заработной плате не менее 26 млрд. руб. Значительная часть учителей не получила зарплату даже за октябрь-ноябрь прошлого года, о остальным деньги выплачены за половину весенних месяцев. Идет процесс массового обращения учителей в суд.

Накануне учебного года в учительской среде готовилась забастовка с планируемой датой начала именно 1 сентября. Лишь под давлением она была заменена пикетированием городской администрации. Возмущенные безденежьем и доведеные до нескрываемого отчаяния учителя скандировали “позор мэру”. Ими принято решение начать 25 сентября бессрочную забастовку, если обстановка с выплатой зарплаты кардинально не изменится.

Следует констатировать, что начало данного кризиса, пришедшееся на весну года и отраженное в обзорах того периода, наблюдалось и администрацией области, которая направляла для анализа ситуации в Волжский группу экономических специалистов во главе с заместителем главы администрации области Н.Зацаринским. Улучшения обстановки тем не менее не было достигнуто.

В начале месяца глава администрации области Н.Максюта провел в Волжском административно-хозяйственный актив, на котором поручил А.Ширяеву в 10-дневный срок разработать и представить перечень первочередных мер по выходу из кризиса, включая и график погашения задолженности перед бюджетниками, а также график мероприятий по подготовке города к зиме [[13]]. Через 10 дней на повторном активе выяснилось, что практически ничего не сделано. Н.Максюта пролонгировал свои требования на срок до 25 сентября, категорически заявив при этом, что в случае невозможности добиться перелома положения глава администрации Волжского А.Ширяев должен уйти в отставку.

Пока не понятен механизм снятия мэра с должности с учетом его выборности и независимости органов местного самоуправления от государственной власти в том случае, если его добровольной отставки не последует. Единственным законным способом представляется городской референдум по недоверию главе администрации, но он неизбежно связан с широким политическим резонансом, который никак не нужен ни Н.Максюте, ни А.Ширяеву, ни КПРФ вообще, членами которой они оба являются. Инструменты партийного давления в этом случае являются едва ли не единственными. Тем не менее сам факт постановки вопроса об отставке мэра Волжского со своего поста с учетом его партийной принадлежности представляется беспрецедентным и имеющим далеко идущие последствия. Возможная отставка А.Ширяева явится серьезным аргументом в руках политических оппонентов КПРФ и сделает весьма реальной перспективу потери партией руководства городом.

Но ведь причиной уже состоявшегося (вне зависимости от дальнейшего развития обстановки) политического поражения А.Ширяева является не то, что он издавал постановления “об отмене гимна России, введении налога на право торговли, замены российского флага...” [[14]], или ограничения коммерческой рекламы в городе. Причины даже не в обвинениях педагогов в том, что им не за что платить заработную плату в условиях, когда “в школах до сих пор не создано ни одной пионерской или октябрятской организации” [[15]]. Причиной кризиса является распад городского бюджета, истощенного взаимозачетами с промышленными предприятиями. Причиной является бюджетный тупик, спровоцированный политическим курсом на фактический альянс с промышленной элитой на ей же предложенных условиях, закамуфлированный предвыборной социальной риторикой. Вот почему в разговоре с Н.Максютой даже в условиях описанного острейшего социального кризиса в городе председатель Волжского совета директоров предприятий В.Голочинский отстаивал нецелесообразность наполнения городского бюджета денежными средствами в виде налогов от промышленных предприятий [[16]]. А не является ли подобный альянс политикой (см. выше) самого Н.Максюты?

4.    Политические процессы и противоречия в области

Распад региональной организации НДР принял необратимый характер. Описанные в предыдущем обзоре основные перипетии конфликта среди лидеров организации получили в августе логичное и ожидавшееся завершение. Исключенный из региональной организации НДР председатель областной Думы Л.Семергей дал (в противоречии со своей обычной весьма сдержанной манерой поведения) открытое интервью по этому поводу, убедительно показавшее, что он не только не собирается отказываться от политической борьбы, но и то, что в этой борьбе он — как и предполагалось — остается победителем.

Неожиданная откровенность Л.Семергея позволила узнать об отсутствии в организации НДР не только надлежащих уставных, но и финансовых документов. Это подтвердило ранее существовавшие сведения о претензиях в адрес организации НДР, предъявленных областной налоговой инспекцией вскоре после того, как ее возглавил бывший представитель президента в области Е.Кузнецов.

Официально стало известно также о том, что ранее якобы победившая группировка Тарасова-Махалиной не имеет средств для поддержания деятельности организации и распродает ее имущество для обеспечения текущего финансирования. Де-факто материальные сложности в организации НДР возникли еще осенью прошлого года по мере сокращения помощи федерального центра и отказа действовавшего губернатора И.Шабунина от использования активистов НДР в своей избирательной кампании. Резкое сокращение аппарата НДР, вызвавшее возмущение составлявших его бывших инструкторов обкома КПСС, позволило на какое-то время продлить агонию, а разовые инъекции местного происхождения дали возможность наблюдать явление “жизни после смерти”. Родилась легенда, что председатель исполкома организации Л.Тарасов финансирует ее из своих личных средств.

Приглашение Л.Семергея во многом и объяснялось надеждой функционеров НДР обеспечить себе новый статус и регулярное финансирование. В теперешних же условиях вес председателя областной Думы действует диаметрально противоположно.

Л.Семергей о судьбе своих бывших коллег высказался ясно и категорично: “...в ближайшее время они окажутся на улице... Возможно, перекрасятся, назовут себя как-то иначе, но что они смогут сделать без денег?” [[17]]. Вскоре помещение НДР действительно было опечатано за долги.

Председателя областной Думы решительно поддержал и представитель президента в области Ю.Медведев, обвинивший функционеров НДР в фактическом интриганстве и множестве компрометирующих его писем в администрацию президента (в адреса Чубайса, Юмашева, Казакова, Бойко и др.), начавших поступать туда сразу же после занятия им своей должности, “на второй же день” (невесть откуда взявшиеся надежды Л.Тарасова на свое назначение представителем президента, по некоторым сведениям, возникли еще в ходе президентской избирательной кампании). Ю.Медведева обвиняли в том, что он не создал оппозиции коммунистам, прочих грехах, и, наконец, “теперь вообще чушь пошла: о каких-то подслушивающих устройствах...” [[18]].

Оба политических деятеля фактически исключили возможность какого-то компромисса с прежним исполкомом НДР.

Остроту конфликта подчеркивает используемая терминология. По слова Л.Семергея, “у Льва Петровича (Тарасова. — Авт.) своя доктрина — он всех “в гробу видал”. Ю.Медведев: “Почему-то они считают себя единственным центром демократии, все остальные — мрази, они об этом так говорят, во всяком случае, со мной так говорят.” Противная сторона также не скупится на эпитеты за тем исключением, что они больше не имеют выхода на страницы основных СМИ. Что и характеризует близость финиша этой борьбы.

Разница между Л.Семергеем и Ю.Медведевым лишь в прогнозах собственных действий. Л.Семергей: “Центральный исполком мне уже официально заявил, что Тарасов для них не существует. Сейчас я создаю свою организацию НДР.” Ю.Медведев: “... этот конфликт в скором времени будет утрясен, а движение примет здоровый характер... я сейчас и веду речь о создании Народного дома — учреждения, где будет организована общественная приемная, чтобы через обращения граждан, их жалобы найти контакт с населением.”

Иные политические организации в обзорном месяце себя не проявили.

Предстоящей осенью коммунистам предстоит найти способ доказать свою оппозиционность “правящему режиму” при наличии губернатора от НПСР, а демократам — передислоцироваться (если это вообще возможно), чтобы в дальнейшем тот же Ю.Медведев не характеризовал их так: “... они... сегодня не работают, только щеки надувают” [[19]].