|
| Новое на сайте |
Андрей СВИРИДОВ
Действующий в республике Казахстан Закон Казахской ССР «О печати и других средствах массовой информации» был принят 28 июня 1991 года. В целом он представляет собой кальку закона СССР «О печати и других средствах массовой информации», принятого летом 1990 года, введение которого в действие с 1 августа 1990 года означало отмену предварительной цензуры печати, введенной большевиками на следующий день после переворота 1917 года и лишь иногда ослабляемой коммунистическими властями. После введения союзного закона в Казахской ССР также была отменена цензура печати, но Главлит не был распущен или расформирован. Еще весной 1991 года автору этого обзора совместно с компаньоном по только что созданному ими малому издательскому предприятию «Глагол» пришлось испрашивать санкции Главлита на публикацию справочника В.Пономарева «Политические партии и общественные движения в Казахстане и Кыргызстане в 1987-1991 годах», причем по требованию Главлита из названия книги были удалены два первых слова.
Тем не менее ввод в действие союзного Закона о печати открыл кампанию регистрации средств массовой информации; забавно, что порядок регистрации был распределен тогдашним Госкомитетом по печати согласно партийно-советской иерархии, а не времени подачи заявлений. Свидетельство о регистрации №1 было выдано главному казахскому официозу — газете «Социалистик Казахстан», №2 — главному русскоязычному официозу «Казахстанской правде», №3 и 4 — только что открытой Верховным Советом паре газет «Халык кенеси» и « Советы Казахстана», №5 и 6 — областным газетам, далее городским и т.д. Лишь после этого стали рассматриваться прошения о регистрации новых изданий. Из истории с отказами в регистрации наибольшую известность получила история с первой по времени выхода и единственной в I-й половине 1990 года независимой газетой «Мнение» («Кокйкести») — «С-Демократ», редактором которой был автор данного обзора. Мы подали заявление о регистрации в августе 1990 года, получили ответ только в конце января 1991 года (закон о печати устанавливает месячный срок рассмотрения заявлений), и это был отказ Госкомитета по печати, мотивированный наличием в ранее вышедших номерах газеты «приверженности редакции идеям социал-демократической партии Казахстана». Чиновник, выдавший эту бумагу, недвусмысленно дал понять, что формулировка продиктована министерству в отделе пропаганды ЦК компартии. Кампания в средствах массовой информации по поводу абсурдного, незаконного и просто смешного ответа — отказа в регистрации социал-демократической газете заставила ЦК и Госкомпечать изменить свое решение, и 31 января 1991 года «С-Демократ» был зарегистрирован. Впрочем, вплоть до августа 1991 года это не открыло редакции двери издательства ЦК компартии или типографии ПО «Полиграфия» Госкомпечати (монополисты, имеющие оборудование для тиражирования газет).
В то же время другие независимые газеты, возникавшие во второй половине 1990 года, после ряда проволочек или без оных регистрировались Госкомитетом по печати: например, газета «Избиратель» — «Аманат» международного антиядерного движения «Невада» (апрель-октябрь 1990 года) или «Бирлесу» одноименного профсоюза предпринимателей, в дальнейшем также и независимого профцентра Казахстана (с сентября 1990 г., выходит поныне). Когда был принят республиканский закон о печати, постановление Верховного Совета о его введении в действие подтверждало силу всех свидетельств о регистрации средств массовой информации, выданных по союзному закону. Республиканский закон о печати подвергается критике со стороны независимых издателей и журналистов по частным положениям, в основном как раз по тем, в которых положения нашего закона отличались от его прототипа — союзного закона, написанного перестройщиками М.Федотовым и Ю.Батуриным. Например, в союзном законе устанавливалось число экземпляров газеты, которое может печататься без или до регистрации печатного средства массовой информации — 1000 экземпляров (газеты «Гражданское действие-999», «Азат» и другие указывали тираж именно 999 экземпляров, даже с выносом в заголовок газеты), республиканский же закон такое количество устанавливает лишь в 100 экземпляров.
В апреле 1993 года руководители комитета Верховного Совета по правам человека М.Раев и В.Воронов пригласили независимых редакторов в Дом парламента, чтобы выслушать претензии к действующему закону ввиду предстоящей корректировке многих ранее принятых законов по принятии новой Конституции. Эта встреча стенографировалась, то есть можно ожидать какого-то дальнейшего продвижения, если только отчет о встрече не будет проигнорирован президиумом Верховного Совета. Редакторы говорили на этой встрече, в частности, о том, что статья закона «Возмещение морального ущерба», в которой сказано, что размер компенсации определяет суд, используется судьями — выдвиженцами госаппарата для расправы с неудобными изданиями, когда принимаются, вопреки уголовно-процессуальному кодексу даже без предварительной пошлины, иски будто бы обиженных граждан на сумму в 10, 50 и более миллионов рублей, и суд принимает эти иски, а исполнение таких приговоров сулит средствам массовой информации немедленное разорение. Редакторы настаивали на том, что в новом тексте закона размер возмещения средством массовой информации морального ущерба должен быть ограничен столькими-то минимальными зарплатами (в связи с инфляцией точную сумму вносить в закон нереально). Впоследствии выдвигались и более радикальные соображения, — а законно ли вообще денежное выражение морального ущерба? Нельзя дать развиться новому виду бизнеса — отсасыванию денег «за обиду» с и без того небогатых средств массовой информации, и разве не достаточно истцу обязательства, налагаемого судом, опубликовать или передать в эфир опровержение тем же шрифтом или в то же время суток, что и публикация, признанная судом порочащей истцово честь и достоинства?
Что касается отказов в регистрации, то уже после ввода в действие республиканского закона известны следующие случаи: отказ в регистрации газеты «Алаш» одноименной партии национальной независимости Казахстана был на основании: «наличие в ранее вышедших номерах оскорблении Президента республики» (этот мотив нельзя считать законным, так как в статье «Основания для отказа в регистрации» такого не предусмотрено). Было также отказано в регистрации газетам «Губерния» (Усть-Каменогорск) и «Казачий вестник» (Уральск) на основании: «наличие в ранее вышедших номерах призывов к нарушению территориальной целостности республики, пересмотру границ». Такое основание для отказа в регистрации в Законе есть, и следует признать, что содержание этих газет действительно таково, они делаются и предназначены для аудитории, ориентированной именно на пересмотр северо-западных и восточных границ Казахстана в пользу России (доктрина А.И.Солженицына, выданная им в 1990 году в письме «Как обустроить Россию»). Впрочем, нельзя сказать, чтобы право людей, которые делают эти газеты, на высказывание своей точки зрения и право их читателей на получение именно такой информации как-нибудь пострадало: самиздатская газета «Алаш» продолжала выходить и после отказа в регистрации, какое-то время — в ксероксном исполнении, позднее — в печатном, издаваясь в Москве в виде исламской политической газеты «Хак»; «Губерния» выходит в российском городе Томске, а «Казачий вестник» — в Самаре и спокойно распространяются в Усть-Каменогорске и Уральске среди той аудитории, которой они нужны.
Из других законоположений, вызывающих опасения правозащитников и независимых журналистов, следует назвать статью 170-I действующего уголовного кодекса в редакции, принятой в 1990 году. Статья УК, ранее каравшая за «распространение заведомо ложных измышлений, порочащих советский общественный и государственный строй» (аналог российской 193-й) теперь карает за «оскорбление чести и достоинства Президента Республики Казахстан», другая ее часть — за то же самое в отношении народного депутата республики. Максимальное наказание — до 6 лет лишения свободы. Поскольку народными депутатами у нас являются практически все большие или маленькие начальники, а все они, равно как и президент республики, являются выходцами из аппарата КПСС, то понятно, что большинство из них воспринимает любую критику «снизу» или в печати как личное оскорбление. Кроме того, дела по этой статье отнесены не к частному обвинению, а к государственным преступлениям, то есть Президент Нурсултан Назарбаев может и не знать что его где-то «оскорбили», или же зная, умывать руки, глядя на расправу с человеком, выразившим свое мнение и (или) со средством массовой информации, донесшим до читателей это мнение (именно таковой была расправа правоохранительных органов Казахстана с газетой «Хак» и ее автором Каришалом Асановым).
Система руководства средствами массовой информации в республике унаследована от КПСС, только вместо отдела пропаганды ЦК компартии создано Министерство печати и массовой информации. Сходство усугублялось в сентябре 1991 года, когда Н.Назарбаев назначил министром последнего в истории компартии завотделом пропаганды ЦК Куаныша Султанова, а создано министерство было из Госкомитета по печати, полиграфии и книжной торговле, Госкомитета по телевидению и радиовещанию и ведомства по охране государственных тайн в печати (Главлита — политической цензуры). В дальнейшем в структуре и кадровом составе казахстанского «Министерства правды» были некоторые изменения. Так, Султанов после того, как успешно, с точки зрения высших властей республики, провел семинар ЮНЕСКО по свободе прессы в октябре 1992 года, был назначен вице-премьером правительства республики, курирующим вопросы национальных отношений, культуры и массовой информации. На его место был назначен 31-летний комсомольский карьерист Алтынбек Сарсеньев, недолгое время перед этим проработавший в аппарате Президента, а до того, бывший главным редактором молодежной газете «Горизонт» — «Оркен», куда его назначили в 1989 году выкорчевывать либеральный дух первого редактора — создателя этой некогда очень прогрессивной газеты Виктора Столярова; при Сарсенбаеве весь журналистский штат «Горизонта» был выдавлен из редакции, а сама газета превращена в официальный орган Минпечати, казенный официоз с элементами черносотенства (см.»Путеводитель по казахстанским СМИ», подготовленный для Международного института гуманитарно-политических исследований в марте 1993 года). Пропагандистские акции Минпечати как при Султанове, так и при Сарсенбаеве (см.разделы 4 и 7) не оставляют сомнений, что руководители министерства понимают свои функции именно как функции органа государственной пропаганды «тащить и не пущать», а не как-либо по-иному, и приходится с сожалением констатировать, что такая роль Минпечати, очевидно, устраивает Назарбаева.
В конце 1992 года из Минпечатиинформа была выделена Государственная телерадиокомпания «Казахстан», во главе которой был поставлен казахский писатель-соцреалист Шерхан Муртаза(-ев), скорректировавший свою фамилию, а также в приказном порядке, фамилии всех штатных сотрудников газеты «Социалистик Казахстан» при ее переименовании в сентябре 1991 года в «Егеменды Казахстан», будучи главным редактором этой газеты. Муртаза известен также пьесой «Письмо Сталину» (1987 год), широко ставившейся и поднятой высоко на щит как перестроечное произведение, разоблачающее культ. Между тем невосторженное прочтение пьесы (русский перевод — журнал «Заря», 1987) оставляет четкое впечатление, что геноцид коллективизации показан в пьесе не как следствие сталинской политики, а как результат перегибов первого секретаря крайкома ВКП(б) Голощекина с намеками на «масонскую» национальность посланца Москвы; Сталин же в пьесе — справедливый владыка, отзывающий Голощекина из Казахстана, когда прочитал письмо верного ленинца-сталинца, идеального человека Турара Рыскулова (реальный же Рыскулов был первым заместителем председателя совнаркома Молотова и делал в России точно то же, что Голощекин в Казахстане). Тем не менее Ш.Муртаза до сих пор числится за плохо прочитанную в свое время пьесу прорабом перестройки и подвижником борьбы за национальную идею. Первое же громкое дело Ш.Муртазы в качестве главы государственного телевидения и радио — «разрешение конфликта в Караганде (см.раздел 3).
Государственные средства массовой информации представлены в Казахстане республиканскими официозами на казахском и русском языках, республиканскими же газетами на языках крупнейших национальных диаспор — немецком, корейском и уйгурском, изданиями тех или иных ведомств, областными, городскими и районными газетами, гостелерадиокомпанией «Казахстан» и ее областными и городскими отделениями. Четкий критерий отличия государственных масс-медиа от независимых провел сам Президент РК Н.Назарбаев, когда подписал указ, и Верховный Совет РК, когда принимал закон о налоге на добавленную стоимость; в соответствии с этими актами средства массовой информации, учредителями которых являются органы государственной власти и управления, освобождаются от НДС (само собой, получая также и госдотации). Этот указ был предметом возмущения негосударственных масс-медиа с первого дня его действия, и наконец, после долгой борьбы, по инициативе Фонда защиты гласности Б.Гиллера (АО»Караван») было возбуждено дело в Конституционном суде республики о соответствии этого закона (и указа) Конституции РК, в которой говорится о том, что все формы собственности равны перед законом. В итоге КС признал эти акты несоответствующими Конституции (16 июня 1993 года), теперь дело за Президентом и Верховным Советом — или распространить льготы на все СМИ, либо отменить льготу для государственных.
Независимые средства массовой информации представлены в Казахстане многочисленными печатными изданиями и немногочисленными телерадиокомпаниями. Ко вторым относятся телерадиокомпания ТВИН (Радио «Максимум» -Теле-Макс), с оговорками — Алматинский коммерческий телеканал (КТК), новый «31-й канал», аналогичные структуры в некоторых областных центрах. К первым — газеты и журналы, учредителями которых являются акционерные общества (например АО «Караван» — газеты «Караван» и АБВ, журнала «Караван бизнесньюс»), независимые профсоюзы (газета «Бирлесу»), Союз молодежи Казахстана («Экспресс К» и «Жас алаш»), Союз малых предприятий (газета «Панорама») и т.п., а также частные лица («С-демократ» А.Пугаева и А.Свиридова, «Казахская правда» А.Аимьетова и др.).
Важно отметить, что к раскладу средств массовой информации на государственные и независимые нельзя подходить как к раскладу «черные — белые», «плохие — хорошие» и т.п. Многие независимые издания, переферийные телеканалы и радиостанции публикуют (передают в эфир) исключительно развлекательную информацию, довольно большое число газет состоят исключительно из чужих перепечаток юмора и т.п. и само собой никак не соприкасаются с политикой. В то же время до мозга костей государственная, бывший орган ЦК компартии — «Казахстанская правда», сохранив тираж «Директивной газеты» и область распространения от столицы до самих глубинок, концентрирует сейчас в себе все самое прогрессивное в госудаственной прессе, а, например, «Казахская правда», — безусловно, независимая газета, которую делает один фанатик-энтузиаст на личные деньги, тем не менее делается А.Аимбетовым в манере сталинской «Культуры и жизни» или прохановского «Дня». Таких примеров достаточно и помимо этих, следовательно, линия раздела проходит не столько через статус, сколько через направление издания.
Помимо упоминавшихся выше, наиболее яркие ситуации во взаимоотношениях прессы и власти в 1991-1992 гг., это: закрытие газеты «Вознесенский проспект» (Петропавловск); расправа областных северо-казахстанских властей и городских петропавловских с редактором независимой газеты «Глас» Борисом Супрунюком, газета которого была закрыта, а самому ему было запрещено заниматься журналистской деятельностью на срок 1,5 года по статье 170-3, оскорбление народного депутата — главы обладминистрации С.Медведева. Это дело в Петропавловске же Виктора Леонтьева, который еще накануне августовского путча (если точно, то в июне 1991 года) был осужден на 2 года лишения свободы условно за «оскорбление чести и достоинства Президента СССР» М.Горбачева, выразившееся в продаже им на рынке города Петропавловска московского издания календаря с карикатурой на Горбачева. Через считанные месяцы после приговора горсуда не стало ни Союза, ни его Президента, однако все протесты Леонтьева и его адвоката в областной и Верховный суды республики остались без ответа — в июне 1993 года его «срок» истекает сам собой. Это преследования (конец 1991 — зима-весна 1992 года) издателей и распространителей газеты «Запрещенный Кустанай», судебное преследование по сомнительному обвинению издателя частной газеты «Сопричастность» в Тургайской области Николая Голубева.
Это история Каришала Асанова, историка, автора рукописи «О призраке суверенитета, или Не верь улыбке президента», главу из которой напечатала издававшаяся в Москве исламская политическая газета «Хак». В марте 1992 года было возбуждено уголовное дело республиканской прокуратурой по статье 170-I (оскорбление Президента). Тогда же спецгруппа прокуратуры РК произвела налет на московскую штаб-квартиру редакции, изъяв рукопись Асанова 19 августа 1992 года Асанов был арестован и водворен в тюрьму (хотя по делам подобного рода содержание под стражей предусмотрено лишь в случае попытки скрыться от следствия, чего не было и близко). На семинаре ЮНЕСКО в октябре 1992 года в защиту Асанова выступили все редакторы и другие журналисты независимых СМИ, кому только удалось прорваться на правительственную трибуну (семинар проходил в зале заседаний Верховного Совета), была принята резолюция за освобождение Асанова; в последний день работы семинара вышла заметка собкора «Комсомольской правды» Е.Доцук о том, что Асанов под влиянием протестов общественности освобожден, то есть иностранные участники должны были разъехаться с сознанием выполненного долга, между тем на самом деле Асанова освободили из тюрьмы лишь в ноябре, когда начался суд. Решение городского суда Алма-Аты было прекратить дело в связи с утратой общественной опасности деяния и прклонным возрастом подсудимого. К.Асанов подал жалобу на приговор, доказывая Верховному суду РК, что должен быть оправдан за отсутствием состава преступления, а прокурор города В.Азаров подал протест на приговор как необоснованно мягкий. В 1993 году наступил очередной этап рассмотрения дела (см.раздел 6).
Еще из судебных дел 1992 года следует отметить процесс против газеты независимых профсоюзов «Бирлесу», продолжавшийся вторую половину 1992 года. Еженедельник обвинялся тем же прокурором города В.Азаровым в целом букете нарушений закона о печати и вообще законов республики, на основании чего требовал закрыть его на год или полгода минимум. Среди этих обвинений было совершенно анекдотическое обвинение в разжигании межнациональной розни, а именно антисемитизме, выразившемся в публикации четверостиший Игоря Губермана, живущего в Израиле! Это и другие обвинения не нашли подтверждения в ходе судебного процесса (в реальности в описываемый период «Бирлесу» делала как раз противоположный крен в сторону пресмыкательства перед властями, чего стоит хотя бы публикация поздравлению председателя Комитета госбезопасности РК с присвоением ему нового генеральского звания и заверениями «готовы к дальнейшему сотрудничеству»! (вице-редактор «Бирлесу» К.Гайворонский, от которого шел этот крен, в феврале 1993 года был выведен из редакции). В итоге судебного процесса «Бирлесу» была признана виновной лишь в одном нарушении закона о печати — неточном указании тиража и других выходных данных, и за это издание было приостановлено на один месяц.
(Эти истории более подробно описаны в контексте с другими нарушениями гражданских прав в Казахстане в 1991-1992 гг. в докладе Московскому Хельсинкскому семинару, который должен быть опубликован в книге стенограмм семинара, а также переработан для Среднеазиатского правозащитного центра в марте 1993 года).
В период конца 1988 — середины 1989 года в Караганде, втором по населению городе Казахстана, шахтерской столице республики, в прошлом — центре сталинского ГУЛАГа в Казахстане — стало складываться плюралистическое информационное пространство. Еще в 1988 году в областной газете «Индустриальная Караганда» начались публикации журналистки Екатерины Кузнецовой о Карлаге, на областном радио и телевидении прогрессивные молодежные передачи, публицистический цикл «Контуры», на телевидении — передачи, которые делал журналист Бахытжан Мукушев (на радио — Константин Денисов). Когда летом 1989 года начались забастовки шахтеров, независимое рабочее движение и независимые журналисты сразу нашли общий язык, что обеспечило в дальнейшем оперативную информацию обо всех перепетиях забастовочного движения в газетах «Индустриальная Караганда» (после ухода Е.Кузнецовой в вечернюю газету — «Городская газета») и молодежная «Пятница», с 1990 года, на радио и на ТВ, и, с другой стороны, — поддержку журналистов шахтерами, то есть ростки плюрализма в карагандинской прессе не могли быть так просто затоптаны властями хотя бы из-за опасения новых забастовок.
В августе 1991 года описанный выше круг журналистов городской, молодежной газет и радио-телевидения (разумеется, названные трое — лишь самые известные фамилии, вообще круг был несколько шире, человек 10-15 активно пишущих), встретили события в Москве во всеоружии. Уже 19 августа вечером они передавали в эфир информацию о происходящем без оглядки на указы ГКЧП (следует отметить, что два первых телевизионных заявления Н.Назарбаева от 19 и 20 августа были выдержаны в жанре «и нашим и вашим — и путчистам кочерга, и Горбачеву с Ельциным — свечка», и в Алма-Ате лишь одни неформалы — лидеры малочисленных незарегистрированных партий и групп выразили протест против путча, и лишь «Бирлесу» в номере, который удалось выпустить 21 августа, опубликовала их заявление, и то распространителей этого номера хватала милиция).
На волне послепутчевой демократической эйфории в последних числах августа 1991 года в Караганде состоялась конференция трудового коллектива облтелерадиокомитета, на которой Бахытжан Мукушев был избран председателем областной телерадиокомпании, Константин Денисов — его первым заместителем. Это решение коллектива журналистов и технических работников ТВ-РВ было признано руководством Гостелерадио, включенного тогда в систему Министерства печати, и когда в этой системе были введены контракты, контракт был заключен и с Мукушевым, как и со всеми председателями облтелерадиокомпании по республике.
Само собой разумеется, та редакционная политика, которую проводил Мукушев в 1991-1992 гг. будучи главой телевидения и радио Караганды, не могла не создать себе стойких недоброжелателей в коридорах местной власти, где как начальники, так и депутаты обл- и горсоветов привыкли видеть местный эфир зеркалом своих желаний; возникла и провластная оппозиция внутри самой телерадиокомпании, где некоторые журналисты, привыкшие обслуживать власть, сочли свои знания и навыки невостребованными новым руководством. Как часто происходит у нас, обвинения Мукушеву были облечены в национальную орнаменторику: весьма характерно, что, хотя в этот период доля вещания на казахском языке была увеличена в полтора-два раза, «оппозиционеры» обвинили Мукушева, что увеличена недостаточно, а он, русскоязычный казах, этому потакает... Назначенный же летом 1992 года главой областной администрации Петр Нефедов, бывший директор шахты и лидер областной организации Социалистической партии, преемника компартии Казахстана, считал своей главной задачей борьбу с забастовщиками-шахтерами, и здесь он не мог не столкнуться с Мукушевым, сотрудничавшим с Независимым профсоюзом горняков в различных комитетах, клубах защиты гласности, по правам человека и др.
Когда в январе 1993 года Шерхан Муртаза занял кабинет главы Гостелерадиокомпании «Казахстан», одним из первых «входяших» его ожидал пакет из Караганды от главы обладминистрации П.Нефедова. Губернатор обвинял Б.Мукушева в разжигании социальной нестабильности, свидетельством чего должна была считаться передача в эфир информации о предстоящем марше шахтеров из городов-спутников в Караганду для предъявления требований администрации области о выплате зарплаты и т.п. — то есть по Нефедову, Мукушев как бы инспирировал этот марш тем, что сообщил о нем в эфире. К этому обвинению прилагались также образцы «гласа народа»: открытое письмо ветерана и инвалида В.Литвинова, в котором Мукушеву, Денисову и прочей журналистской молодежи ставилось в вину исчезновение из эфира передач о социалистическом соревновании, портретов труженников и т.п.; заявление аналогичного содержания от областного совета ветеранов; и наконец, письмо группы сотрудников телевидения — казахов с обвинениями Мукушева в пророссийских настроениях и нелояльности казахскому народу... (содержание нефедовского пакета стало известным в Караганде в первые же дни дальнейших событий и было распечатано, будучи в Караганде в середине февраля, автор данного обзора видел копию среди других материалов «за» и «против» Мукушева, вывешенных на «стене демократии» в вестибюле телерадиокомплекса).
Не прибегая к какому-либо, пусть даже формальному, расследованию или разбору письма, Муртаза подписывает приказ об увольнении Мукушева от должности в связи с... истечением контракта Гостелерадиокомпании с ним как с председателем областной компании. Само собой, ни у кого из коллег Мукушева в остальных 18 областях республики контракт почему-то не истек ни тогда, ни позже. На должность председателя компании назначался Утен Ахметов, заместитель редактора областного официоза «Орталык Казахстан», никогда не работавший на телевидении (как и сам Муртаза). От журналистов в Караганде пришлось слышать, что Ахметов сам не проявлял инициативу занять это кресло и первые недели противостояния был пассивен, не желая ввязываться во все это, и лишь после приезда Муртазы в Караганду активизировался, а после уже втянулся в борьбу. Между тем его подчиненные в «Орталык Казахстан» не собирались отстаивать своего заместителя редактора так, как отстаивали своего Мукушева телевизионщики и радиожурналисты, напротив, желали его ухода из редакции, чем и объясняется (версия, одна из многих) яростной поддержки на страницах «Орталык» смешения Мукушева и назначения Ахметова.
13 января 1993 года приказ об увольнении был передан в Караганду. Тогда на облтелерадио состоялась конференция трудового коллектива, на которой большинством голосов (кроме тех, кто подписывал заявление против Мукушева) было принято решение заявить Ш.Муртазе о несогласии со снятием Мукушева. Сам он тем временем подал два судебных иска: в Калининский районный суд Алма-Аты — о признании увольнения незаконным, в Советский районный суд Караганды — о защите чести и достоинства от клеветы, содержащейся в официальной бумаге — письме Нефедова Муртазе. На оба иска он не получал никакого ответа, даже просто — принят иск к рассмотрению или не принят в течение почти трех месяцев (лишь в апреле 1993 года суд в Алма-Аты признал увольнение незаконным, а суд в Караганде отказал в иске). Между тем главным обвинением против Мукушева в дальнейшем было то, что он будто бы поднял коллектив на забастовку, не удосужившись подать в суд, эту дезинформацию повторил 20 февраля 1993 года сам Президент Н.Назарбаев на пресс-конференции, продемонстрировав свою либо некомпетентность в данном вопросе, либо сознательную солидарность с гонителями свободы прессы в Караганде.
26 января 1993 года в Караганду прилетел Ш.Муртаза и встретился с П.Нефедовым, с О.Ахметовым и с противниками Мукушева из числа работников телерадиокомпании. Встречу же с трудовым коллективом в целом он игнорировал несколько раз, и лишь на очередное приглашение явился как бы нехотя, снисходя до маленьких людей и т.п. Эту встречу он провел в тональности «выполняйте, что я велел!», и можно сказать, что У.Ахметов знал, что делал, когда запрещал оператору телевидения Льву Падиярову вести видеосъемку собрания,а так как тот продолжал исполнять свои профессиональные обязанности, Ахметов тут же в зале объявил о его увольнении уже его, нового председателя, приказом. Остальным же участникам встречи Муртаза заявил, что они могут увольняться все до единого, новый штат сотрудников будет набран в Алма-Ате и переведен в Караганду. После того как новый глава ГТРК «Казахстан» и областной ТРК покинули зал, было единогласно принято решение о прекращении выпуска в эфир и нахождении на своих рабочих местах вплоть до отмены приказа об увольнении Мукушева.
Утром 2 февраля 1993 года началась осада телекомплекса карагандинским ОМОНом. Первая попытка выдворить сотрудников телевидения и радио из здания силой не увенчалась успехом. Тогда милиционеры особого назначения заняли выходы из здания, никого не впуская внутрь. Пришедшие на следующее утро члены семей осажденных журналистов передавали еду, чему омоновцы также препятствовали, как только могли. В последующие дни «осада» была как бы ослаблена, ОМОН был заменен на обычную милицию, и иногда можно было пройти в студию, где был устроен штаб защитников телевидения, кроме того на стене вестибюля начали вывешивать материалы о конфликте, сначала машинописные, потом вырезки из местных, алма-атинских и московских газет, и читать их приходили в последующие дни едва ли не все как-либо причастные к СМИ карагандинцы. Автор данного обзора был в Караганде с 14 по 17 февраля, и далее описывает то, что видел сам или что услышал от участников конфликта по самым горячим следам. Накануне У. Ахметов и завотделом административным органов обладминистрации Евгений Шукаев потребовали от главного инженера телекомплекса Тишмагамбетова передать в эфир видеозапись развлекательного фильма, который должен был заполнить молчаший со 2 февраля 1993 года местный эфир, главный инженер не допускал их в аппаратную, ссылаясь на свои должностные обязанности, исключающие допуск неспециалистов. Шукаев вызвал милиционеров, которые силой отодвинули Тишмагамбетова, обеспечив Шукаеву и Ахметову проникновение в аппаратную, где они, не имея технических навыков, сожгли трансформатор, что сделал невозможным выход в эфир чего бы то ни было на несколько дней до починки. Интересно, что ущерб телецентру был возложен на Тишмагамбетова — это было в заявлении У.Ахметова в суд о привлечении к ответственности группы «зачинщиков» конфликта.
15 февраля 1993 года было обозначено временем начала заседания Советского районного суда Караганды, на которое были вызваны в качестве обвиняемых Мукушев, Денисов, Тишмагамбетов, Падияров, и журналисты телевизионных и радиовещательных редакций Привалова, Балбекова и Бессуднов. Председатель комиссии по правам человека облсовета Евгений Данилевский приехал в здание суда несколько раньше, чем было назначено заседание, и застал в коридоре милицейский наряд, который, по словам старшего, должен был забрать журналистов в ИВС (тюрьму), которых сейчас осудят. В результате скандала, поднятого по этому поводу Данилевским, наряд был отослан в УВД, но на ходе рассмотрения дела это никак не отразилось. Дело было заведено как на административное правонарушение, что позволяет рассматривать его без заседателей и решение судьи (не приговор) требовать немедленного исполнения (без обжалования подсудимыми). Суд проходил в традициях диссидентских процессов или процессов о демонстрациях на Пушкинской площади в Москве в 1987-1988 гг. Свидетелей не вызывалось вовсе, обвинительную сторону представлял чиновник управления юстиции обладминистрации, с большим трудом обвиняемым удалось добиться допуска адвоката. Важно отметить, что двое из подсудимых (Тишмагамбетов и Падияров) обвинялись за то, что лишь выполняли свои профессиональные обязанности (не допускал неспециалистов в аппаратную, продолжал видеосъемку). Важно также отметить и разнородный национальный состав «героев противостояния», особенно в свете подачи конфликта в алма-атинских казахскоязычных СМИ как межнационального. Наблюдая откровенно обвинительный уклон судьи Касымова, обвиняемые и журналисты, присутствовавшие в зале, покинули его после объявленного обеденного перерыва.
Вечером этого же дня в телекомплекс прибыл заместитель начальника УВД города с милицейским нарядом и привез решение сульи Касымова, принятое им в отсутствие обвиняемых, об административном аресте Мукушева на 15 суток, остальных — на 10 и 5 суток, женщин — денежный штраф. Подполковник требовал, чтобы Мукушев расписался, что ознакомлен с решением судьи, и отправился в ИВС. Большая толпа сотрудников ТВ, преимущественно женщин, заполнила помещение, громогласно заявляя о своей решимости не выпустить стражей порядка из кабинета, если только они попытаются кого-нибудь вывести наружу. Прибывший Е.Данилевский пытался разрешить этот почти уже физический конфликт, добившись телефонного согласия прокурора области Ф.Левкина приостановить исполнение решения судьи в связи с многочисленными нарушениями при его принятии. Лишь когда Данилевский привез уже письменное постановление прокурора, милицейские чины оставили помещение. Однако ночью сотрудники УВД посетили квартиры всех остальных осужденных в расчете, что ночевать они будут дома, и их удастся водворить в изолятор временного содержания. Таким образом, осужденные журналисты карагандинского радио и телевидения несколько последующих дней «скрывались» по знакомым, пока этот трагикомический узел не был разрублен областным судом, отметившим неправосудное решение Касымова.
Все эти события ежедневно освещались средствами массовой информации: в Караганде — «Городской газетой», «Пятницей», собкорами ряда алмаатинских и московских изданий, в Алма-Ате — «Казахстанской правдой», «Экспресс К», «Караваном» и «АБВ», «Бирлесу» и телерадиокомпанией ТВИН, вещающей только на Алма-Ату — в тональности «за» Мукушева и демократию, а «Орталык Казахстан» в Караганде и «Егеменды Казахстан» и Жас Алаш» в столице — в тональности «против» Мукушева, яростно «за» Муртазу и т.п., что давало возможность подавать конфликт как межнациональный. Например, когда редактор «Казахской правды» по общественно-политическому отделу Виктор Дик опубликовал в своей газете статью «Верните «танки», Муртаза!», в казахских газетах откликнулись заявлением о том, что Дик недостоин казахстанского гражданства. Пикет членов партий и движений демократической ориентации у здания Гостелерадио в Алма-Ате 22.02.1993 был атакован агрессивно настроенными сторонниками Мустазы, причем больше всего досталось члену национально-демократической партии «Желтоксан», участнику пикета, за «поддержку врагов нации»...
К началу марта конфликт стал терять свою остроту. Хотя власти ни на какие уступки идти не были намерены (если не считать таковыми отмену судебного решения от 15.2.1993), журналисты и технические работники телевидения, не получившие ни рубля зарплаты за два месяца этой странной забастовки, стали склоняться к капитуляции. Этому способствовало и то, что в середине марта были объявлены выбора народного депутата РК по одному из избирательных округов Караганды, и шахтерские профсоюзы, отраслевой и независимый совместно с профсоюзом работников культуры выдвинули Мукушева кандидатом, и таким образом его энергия как бы переключалась в направлении предвыборной борьбы. 18.03.1993 в Алма-Ате Б.Мукушеву была вручена премия Фонда защиты гласности, финансируемого Независимым профцентром Казахстана. Примерно в эти же дни комиссия депутатов облсовета смогла усадить за стол переговоров представителей телерадиожурналистов и У.Ахметова, в результате чего пришли к решению, что первые возобновляют работу, а второй отменяет все свои приказы об увольнениях и обязуется работать с этим коллективом, пока спор о снятии Мукушева не будет решен в законном порядке.
Сейчас Бахытжан Мукушев возглавляет независимую радиостудию в Караганде, созданную при содействии Фонда гласности. Выборы он проиграл ректору Карагандинского университета Акылбаеву. Центральная избирательная комиссия республики не приняла во внимание заявление его доверенных лиц о многочисленных подтасовках результатов повторного голосования.
Истоки нынешнего противостояния «Казахстанской правды» целому альянсу властных и провластных структур относятся к тому же периоду, что и карагандинской истории — к концу августа 1991 года. Тогда, пользуясь растерянностью, царившей после скоротечного московского путча и его провала, роспуском компартии и т.п. в коридорах власти, сложившийся к тому времени прогрессивный (в целом) творческий коллектив республиканского официоза сумел вывести редакцию из-под опеки не только рухнувшего ЦК компартии, но и двух других прежних хозяев — Верховного Совета и Совета министров. Некоторое время единственным учредителем «Казахстанской правды» значился коллектив редакции, потом и поныне учредителями редакции являются Кабинет Министров и коллектив редакции, так как Кабинет Министров, в отличие от прежнего совмина, официально возглавляет Президент республики, то и газета считается «президентской», вокруг чего и ломаются копья (см.далее).
В первый период после путча «Казахстанской правде» пришлось отмываться от невольного греха в глазах радикалов — публикации в подготовленном 19.08.1991 номере за 20.08.1991 указов ГКЧП; объяснениям «КП» нельзя отказать в разумности: они считали своим журналистским долгом, чтобы читатели узнали из местной прессы, кто такие ГКЧП и чего хотят; уже в подготовленном 20.08.1991 номере за 21.08.1991 все было расставлено по своим местам.
Еще одно наследство, от которого «Казахстанской правде» пришлось отказаться, — это наследие редактора по общественно-политическому отделу Леонида Вайдмана (вторую половину имени он редуцировал в связи с «открытием» им немецкой темы в середине 1989 года, к тому же быв некогда главным редактором немецко-язычной газеты ЦК компартии Казахстана «Фронншафт»). Во временном промежутке между переходом из «Фройншафт» в «Казахстанскую правду» и уходом из реформированной «Казахстанской правды» (годы примерно 1988 — начало 1992) этот журналист проделал небезынтересные эволюции. так, когда в начале ноября 1988 года тогдашний первый секретарь ЦК компартии Казахстана Геннадий Колбин обрушился на немногочисленных и разрозненных неформалов общедемократической ориентации, Вадман первым воспринял социальный заказ и возглавил в своей газете погромную кампанию против них, продолжавшуюся с небольшими перерывами полгода. После ухода Колбина новый первый секретарь ЦК Нурсултан Назарбаев призвал к большей лояльности властей к неформалам, и Вайдман сначала «открыл» тему национальных диаспор в Казахстане, а потом в 1990 — начале 1991 гг. — рубрику «Альтернатива», в которой недавние «злодеи» подавались весьма сочувственно, во всяком случае довольно объективно
«Левая» группировка внутри «Казахстанской правды» путем различных внутриредакционных интриг добилась ухода также главного редактора Федора Игнатова, прославившегося публикацией первой половины 1989 года: он писал, что в США, будучи в составе делегации партийных редакторов и журналистов, на одной встрече им задали провокационный вопрос: сколько среди вас агентов КГБ? «Я, писал Игнатов в своей газете в поучение публике, — ответил за всех: у нас каждый редактор — агент славных органов, и не надейтесь нас этим оскорбить: это высокая честь для любого из нас.»
Игнатова сменил Вячеслав Срыбных, будучи сначала назначен сверху, а потом, после путча, избран творческим коллективом редакции, аналогично Мукушеву в Караганде. Вайдмана же сменил на должности редактора по общественно-политическому отделу Виктор Дик, многолетний сотрудник «Казахстанской правды», открывший в 1987-1988 гг. тему Арала и лагерную тему (повесть в очерках «Карлаг»).
Накопление критической массы для конфликта происходило в отношениях «Казахстанской правды» с властными и провластными структурами по той же примерно схеме, что и у Мукушева. Особенностью была история с публикациями отдела науки: в марте, апреле и мае 1992 года были опубликованы огромные по объему научные очерки двух молодых казахских авторов — доктора исторических наук Нурбулата Масанова и кандидата философских наук Нурлана Амрекулова под общим заголовком «К гражданскому миру, стабильности и межнациональному сотрудничеству». В этих очерках авторы, никого конкретно не называя и не задевая, тем не менее взбесили и довели до невменяемого состояния всю национально-номенклатурную професссуру тем, что спокойно и делово обосновали неизбежность и полезность для Казахстана введения частной собственности на землю, широкой приватизации и в целом внедрения западных ценностей свободного рынка и демократии, между тем как академики и заведующие кафедрами научного коммунизма, переименованных в кафедры политической истории, только-только приладились устраивать обструкцию всему этому комплексу идей на «основании» неприемлемости для Казахстана ввиду его особого пути и т.д. и т.п. Реакция этих кругов на статьи Масанова и Амрекулова в казахской официозной прессе была пафосно-истеричной и остается таковой до сих пор, свыше года после выхода первых статей. В самой «Казахстанской правде» была предоставлена площадь и оппонентам молодых ученых-западников, то же немалая, но профессору Алдану Аимбетову, возглавившему травлю, этого было мало: он и его коллеги ожидали не равноправной полемики на страницах «Казахстанской правды», а отречение редакции от «еретиков». Поскольку этого не произошло, Аимбетов фабрикует открытое письмо большой группы статусной профессуры Назарбаеву с призывом «запретить русским газетам порочить цвет национальной интеллигенции», то есть авторов письма. Опубликованное в литературном органе «Казах адибиети», письмо было переведено на русский язык и перпечатано в «Казахстанской правде» с надзаголовком «Политический донос», что тоже было поставлено в вину редакции и неоднократно повторялось с тех пор как в казахской прессе, так и в специально «для русскоязычного читателя» выпускаемой А.Аимбетовым личной газете «Казахская правда».
Одновременно, или чуть позже, с этой «битвой» против «Казахстанской правды» накапливается недовольство главы администрации столицы Заманбека Нуркадилова, многочисленные махинации которого с приватизацией участков земли, некомпетентными решениями, давлением на суды и т.п. делались журналисткой «Казахстанской правды» Татьяной Квятковской.
С первых дней конфликта в Караганде «Казахстанская правда» взяла сторону Мукушева, а ее собкор в Караганде Валерий Могильницкий — сторону Муртазы и Нефедова, поэтому на страницы газеты выходили материалы В.Дика, а не Могильницкого. Впрочем, нельзя сказать, чтобы плюрализм и в этом вопросе не был соблюден: в ответ на статью Дика «Верните «танки», Муртаза!» была опубликована статья самого Муртазы «Верните правду, «Казахстанская правда» (а вслед ей еще раз Дика: «И все-таки, верните «танки», Муртаза!»).
Как только в борьбе карагандинских журналистов наметились тенденции к капитуляции (конец февраля — половина марта 1993 года) независимые наблюдатели в Алма-Ате стали предсказывать расправу с теми, кто был на стороне Мукушева, причем не исключалось использование все той же советской схемы вмешательства, опробованной режимом КПСС в Чехословакии и Литве (танки на помощь верному ленинцу, русскоязычному населению, комитету национального спасения). Исполнение прогнозов не замедлило себя ожидать. 31 марта в городской газете «Вечерний Алматы», лично контролируемой главой администрации города З.Нуркадиловым (известен случай уничтожения по распоряжению мэра 100-тысячного тиража «Вечерки», в котором проскочило сообщение о криминальных похождениях одной из любовниц мэра) появляется полоса, целиком направленная против «Казправды». Рядовой кандидат наук Кали Тастемиров берет отважно под защиту обижаемого «всякими там квятковскими-берковскими» мэра Нуркадилова — это одна половина полосы, а другая: уволенный из «Казахстанской правды» бывший карагандинский собкор В.Могильницкий обращается с «Открытым письмом» к министру печати и массовой информации республики А.Сарсенбаеву. В этом письме автор: а) жалуется на судьбу, несправедливо уволили, б) »проливает свет» на беспорядки в расходовании средств внутри редакции, на «аракчеевский режим»: одни ездят за границы, другие (сам Могильницкий) — нет, а главное, сообщает: «Глубоко ошибается Президент Нурсултан Назарбаев, если видит в «Казахстанской правде» президентскую газету. Нет, это Срыбных газета, антипрезидентская, антиказахстанская... Попробуйте найти в ней хоть один материал о наших кормильцах-тружениках: рабочих, чабанах, земледельцах...
...Из «Казахстанской правды» были выдворены члены редакции... Л.Вайдман.. и единственный журналист казахской национальности Айгуль Омарова... и автор этих строк.
...Надо срочно наводить порядок в «Казахстанской правде», она должна стать чисто государственной, пропагандировать (не побоимся этого слова) официальную государственную политику. Надо торопиться с этим, ибо Срыбных весьма близок к захвату газеты и ни перед чем не остановится. Возможности у него ширятся: за рубежом находятся «дяди», вполне допустимо из сионистских кругов, готовые оказать необходимую помощь. Ведь недаром Берковская целых три месяца находилась в США, где проживает ее дочь, вслед за ней полетел в Штаты и Степанов /первый заместитель Срыбных. — пояснение автора/.
«Открытое письмо» Могильницкого заканчивалось призывом к Министерству печати стать «достойным организатором газетного дела в республике», то есть взять под свое управление «Казахстанскую правду», поставив — допущение — главным редактором храброго и бдительного мятежника — собкора.
Этот шедевр был напечатан в «Вечернем Алматы» 31 марта, и в этот же день, когда номер еще не поступил к читателям («вечерка»№по традиции поступает подписчикам на следующее утро), несколько раз на русском и казахском языках письмо зачитывалось дикторами возглавляемого Ш.Муртазой Казахского радио в тональности» от советского информбюро...» (характеристика газеты «Панорама»). В этот день открывалась сессия Верховного Совета и вполне правдоподобна версия В.Дика о том, что таким образом готовилась почва для постановки вопроса о «Казахстанской правде» на сессии, чтобы принять по ней постановление Верховного Совета, аналогичное постановление Хасбулатовского ВС по «Известиям».
Третьим изданием средств массовой информации, в котором, после «Вечерки» и радио появилось письмо Могильницкого, была, естественно, «Казахская правда» (N 1). Редакция «Казахстанской правды» подала в суд на Могильницкого и газеты «Вечерний Алматы», «Казахскую правду» и радио о возмещении морального ущерба от клеветы, о чем было сообщено в редакционном комментарии 2 апреля.
Реакция читающей публики в Алма-Ате была довольно тревожной: несмотря на комический антураж этого дела, в нем был ясно увиден трагический в потенции момент: если бы с «Казахстанской правдой» расправились так же, как с Мукушевым, если бы Назарбаев «выдал ее с головою», как ранее Мукушева, это означало бы, что в независимом Казастане восстанавливаются порядки прежнего Союза, когда наличие родственников за границей было клеймом,а не гордостью, как стало при Горбачеве, также обозначался бы антисемитизм. Поэтому неудивительно, что ответные выступления независимой прессы в защиту «Казахстанской правды» были в основном именно по этому пункту. Главный редактор газеты «Караван», имеющей самый большой в республике тираж, свыше 200 тысяч, Григорий Брейгин озаглавил свою заметку в «Караване»: «Тень Геббельса его усыновила». В редакционном комментарии газеты Союза малых предприятий Казахстана «Панорама фабула письма Могильницкого излагалась убийственно саркастически: письмо «... насыщено образами врагов, могущими возникнуть разве что в горячечном бреду свихнувшегося коммуниста». Несколько позже (по условиям выхода) откликнулись также газеты «Экспресс К» и «Бирлесу», в последней Могильницкому вежливо и спокойно разъяснялось, почему Президент не реагирует на такие, казалось бы, убедительные призывы «наводить порядок в «Казахстанской правде»... Характерно, что вступившие в сражение издания неоднократно оспаривали другие публикации «Казахстанской правды», а «Панорама» получала чувствительные удары от «Казахстанской правды» уже реформированной. Издания же, десятилетиями смотревшие на «Казахстанскуюправду» снизу вверх, раболепно перепечатывавшие из нее любой «директивный материал», или набрали в рот воды, или, подобно «Вечерке» и «Советам Казахстана» приняли участие в травле «Казахстанской правды».
В «Советах Казахстана» (газета «Верховного Совета, отдаленный аналог «Российской газеты» — по статусу) 21 мая публикует статью профессора Туймебая Ашимбаева под заголовком «Независимость газеты и ее ответственность», в которой тот повторяет обвинения «Казахстанской правде» группы профессоров год назад и Могильницкого недавние (разве что без «сионизма»). В тот же день эту статью перепечатывает (то есть наверняка имела ранее) «Вечерка».
Перепетии же судебного процесса «Казахстанской правды» против клеветников таковы: 25 мая состоялось заседание Калининского районного суда Алма-Аты. Представители ответчиков («Вечерка», Казахское радио и «Казахская правда» А.Аимбетова) заявили ходатайство об оставлении иска без ответа, так как «Казправда» не обращалась к ним по попводу публикации опровержения на статью-письмо Могильницкого. Суд под председательством судьи А.Сыздыковой удовлетворил это ходатайство, то есть отказал в иске. Адвокат «Казахстанской правды» подал заявление об обжаловании судебного решения в городской суд. 22 июня состоялось заседание городского суда. Суд под председательством судьи П.Трухина оставил решение районного суда в силе. Для «Казахстанской правды» же, как оба раза разъяснялось в редакционном комментарии, неприемлемо добиваться публикации опроверждения в этих трех СМИ, так как они (истцы) считают, что это будет значить оправдываться перед клеветниками. В комментарии по поводу второго суда («Казахстанская правда», 23 июня 1993 года) сообщается, что на судебную коллегию не подействовали даже вновь открывшиеся обстоятельства, а именно заявление В.Могильницкого, сделанное им в редакции «Казправды», когда забирал трудовую книжку, что он писал письмо не открытое, а обычное, и только о своем несправедливом увольнении, а политических обвинений не выдвигал. Адвокату «Казахстанской правды» не удалось добиться назначения расследования по поводу этого подлога где-то на полдороге от Могильницкого к министру печати Сарсенбаеву, а от министра — в редакции «Вечерки» и Казахского радио.
Теперь дело обжалуется в Верховный суд, впрочем, общественное внимание к нему несколько стерлось ввиду того, что физически у редакции «Казахстанской правды» все в порядке, то есть оргвыводов из травли не последовало.
Из независимых телекомпаний, действующих в Алма-Ате, только эта освещает политическую тематику (на городском коммерческом телеканале (КТК) есть 10-минутная ежедневная программа «Телевизионные неофициальные новости (ТНН) и с недавних пор такая же по продолжительности еженедельная программа «Факты новости, комментарии» (ФНК), остальное эфирное время занимают пиратские видеофильмы и объявления; телеканал «Тан-плюс ТВ» показывает только фильмы и объявления). ТВИН действует в двух информационных средах: на радио — по шесть часов в день вещают на УКВ и СВ в радиусе 60- километров, на телевидении — два часа в день, тоже лишь на территории Алма-Аты. Радиоверсия ТВИНа называется «Радио-Максимум», телевизионная — «Теле-макс». Президент и вице-президент компании — Владимир Литвинов и Сергей Дуванов были в 1990-1992 гг. членами оппозиционной Социал-демократической партии Казахстана, Дуванов также — одним из ее сопредседателей до мая 1992 года, когда он вышел из партии, чтобы обеспечить объективность своего телевидения и радиовещания. В 1988-1989 годах С.Дуванов был одним из главных героев погромных публикаций Л.Вайдмана, в 1990 г. — его же благожелательных материалов под рубликой «Альтернатива» (см. о «Казахстанской правде» раздел 4). Весь ход противостояния в Караганде освещался обоими каналами ТВИНа в пользу Мукушева ежедневно, иногда по нескольку раз в день. Вообще программы «Радио-Максимум» и «Теле-макс» построены по образцу «Голоса Америки» или других западных электронных СМИ, где короткие, но частые информации о политике, экономике, культуре чередуются с музыкальными и т.п. передачами. В столице Казахстана утренние выпуски ТВИНа смотрят 10-15%, а радиовыпуски слушают до 75% населения.
26 февраля 1993 года в программе «Теле-макс» одна из дикторш оговорилась, читая одну 4-строчную информацию в общем потоке. В сообщении говорилось об аресте по обвинению в получении взяток заместителя председателя правления «Туранбанка», дикторша же произнесла «... председателя». Хотя через 10 минут в выпуске этих же новостей на казахском языке новый диктор произнес все правильно, и днем по «Радио-Максимум» та же информация прозвучала правильно, даже с подробностями (фамилия арестованного зампреда — Коржов, председателя банка — Бейсенов, «Радио-макс», говоря о первом, назвало его по инициалу), на следующий день О.Бейсенов подает в суд на телерадиокомпанию ТВИН за оскорбление чести и достоинства, требуя возмещения морального и материального ущерба (некая иностранная фирма, услышав — при вещании ТВИНа на одну Алма-Ату! — сообщение об аресте председателя банка, расторгла договор с банком) в размере 30 миллионов рублей.
5 апреля 1993 года районный суд Алатауского района Алма-Аты удовлетворил иск Бейсенова к ТВИНу в размере 15 миллионов,приняв к сведению его заявление, что он перечислит эти миллионы Дому малютки. Интересно, что вопреки требованию уголовно-процессуального кодекса о выплате пошлины в размере 10% от имущественного иска, суд не взыскал с Бейсенова этих 3 миллионов, приняв к сведению его обязательство выплатить их суду по результатам дела. Судебные издержки в размере 750 тысяч рублей за два часа работы суда были также возложены на ТВИН. Решение районного суда адвокат ТВИНа обжаловала в городской суд. Заседание коллегии городского суда состоялось 5 мая 1993 года, предыдущее решение было оставлено в силе, отменены были лишь судебные издержки в размере 750 тысяч. Сейчас дело должно рассматриваться в Верховном суде.
Не следует думать по названию, что «Туранбанк» является одним из новых коммерческих банков Алма-Аты. Это — бывший государственный «Агропромбанк»; а о том, что дело не является взрывом личных амбиций председателя банка, свидетельствует такой факт: газета «Билесу», в которой был подготовлен к печати материал о злоупотреблениях в «Туранбанке», не была допущена к тиражированию в типографии №1 ПО «Полиграфия», где печаталась, согласно договору редакции с объединением, со ссылкой на запрет главы городской администрации З.Нуркадилова печатать что-либо плохое о «Туранбанке».
Выводы о типологии судебных расправ с прессой на основании повторов в делах «Казахстанской правды» и ТВИНа предоставляем читателям обзора делать самостоятельно.
Об истории и первоначальном развитии дела Каришала Асанова, обвиняющегося республиканской Генеральной прокуратурой в оскорблении чести и достоинства Президента Казахстана Нурсултана Назарбаева на основании главы из написанной им книги, подробно было во 2-м разделе, все, что происходило в 1992 году. В 1993 году в мае коллегия Верховного суда республики заслушала жалобу Асанова на недостаточно оправдательный приговор городского суда и протест прокурора Алма-Аты В.Азарова, к тому времени уже бывшего прокурора, на неоправданную мягкость приговора городского суда, коллегия вынесла решение: вернуть дело на рассмотрение в городском суде, но в ином составе судей. Новый приговор был вынесен 24 мая, и это был уже полностью обвинительный приговор: 3 года лишения свободы с отсрочкой исполнения на 2 года. У правозащитников и журналистов, присутствоваших на втором суде (в том числе и автор обзора), осталось впечатление, что процесс был в гораздо большей степени, чем первый, задан заранее: продолжительное и яркое последнее слово подсудимого судья Р.Тлеубергенов, в отличие от предыдущего Т.Мамырова, слушал зевая, а формулировки приговора один к одному повторяли формулировки обвинительного заключения полугодовой давности, хотя многие его положения были явственно опровергнуты показаниями свидетелей на первом процессе (на второй процесс свидетели не вызывались). Этот приговор обжалован К.Асановым в Верховный суд республики.
22 мая 1993 года состоялся телемост Алма-Аты—Москва по Российскому каналу ТВ. Его темой было объявлено «Русские в Казахстане», так значилось в приглашениях лидерам политических партий и прессе, одно из таких приглашении имел и автор данного обзора, поэтому присутствовал на телемосте и может говорить как свидетель происшедшего. Безусловно, устроители телемоста в Москве сильно подставили двух молодых собкоров «Вестей» Андрея Кондрашева и Сергея Связина уже тем, что тема телемоста была произвольно заменена на «Миграцию и беженцев», алмаатинской «площадке» было выделено лишь 10-15 минут вразброс, остальное же время заняли включения из Прибалтики и «горячих точек»; в то время как проблемы русских в Казахстане есть проблемы равноправия на родине, а не проблемы бегства с чужбины — так заявляли на телемосте и идеолог русского национального движения в Казахстане Андрей Михайлов, выдвинувший ряд претензий казахам, и женщина с Казахского ТВ, яростно опровергавшая его и утверждавшая, что положение русских в Казахстане идеально... Телемост проходил в зале заседаний коллегии Министерства печати и массовой информации, в первом ряду сидели бывший министр печати, а ныне вице-премьер Куаынш Султанов и заместитель министра печати, публицист национал-демагогического направления Сейдахмет Куттыкадам(ов). Первый должен был дискутировать через телемост с вице-премьером РФ Сергеем Шахраем, который в московскую студию не пришел вовсе, тем не менее Связин и Кондрашев предоставили ему слово первому. Куттыкадамов же слова не получил вовсе, так как ведущие из Москвы поминутно торопили выступающих в алмаатинской студии, а потом вовсе без предупреждения отключили связь с Алма-Атой. Когда участники и неучастники скомканного таким образом телемоста расходились из зала, Куттыкадам довольно громко произнес, что с этими мальчишками (собкоры «Вестей», точнее, съмочная группа действительно молоды, учатся на 4 курсе факультета журналистки Казахского университета) еще посчитаются...
В понедельник 24 мая 1993 года собкоры «Вестей» не были допущены в здание телекомплекса, где для них московская редакция «Вести» по особому соглашению с Гостелерадиокомпанией «Казахстан» арендовала рабочие помещения. Аппаратура для радиорелейной связи была отдана другой организации, как позднее и помещение. Ситуация, когда работа корпункта «Вестей» в Казахстане парализована, продолжается свыше месяца.
9 июня 1993 года Кондрашев и Связин распространили заявление в Конституционный суд по поводу нарушения их прав. Они сообщали в этом заявлении, что на общем собрании коллектива гостелерадиокомпании «Казахстан» им было выражено общее недоверие и сказано, что работа корпункта может быть возобновлена лишь в том случае, если будет заключен новый «технический договор», в который будет внесен пункт «О моральной, этической, нравственной и профессиональной ответственности журналистов». Подписать этот документ корреспонденты «Вестей» отказались.
18 июня 1993 года газета «Панорама» публикует интервью с Куттыкадамом, в котором тот подводит стройную идеологическую базу под свою аппаратную месть двум молодым журналистам, назвав их исполнителями тонко спланированной в Москве сознательной провокации против межнационального согласия и стабильности в Казахстане.
В первых числах июня объявил забастовку коллектив первой городской типографии ПО «Полиграфия» в знак протеста против увольнения решением коллегии Министерства печати директора типографии Куаныша Мукашева и директора ПО «Полиграфия» С.Амиржанова. Первому были предъявлены обвинения в незаконной выдаче премий сотрудникам типографии к 23 февраля, не являющемуся государственным праздником республики Казахстан, второму — в потакании первому. Между тем, заявляют работники типографии, за два года руководства Мукашев сделал безнадежно убыточное предприятие, размещенное в постройках дореволюционной поры и со старым оборудованием, прибыльным; в типографии печатаются издания, которые невыгодно принимать монополисту-монстру — издательству «Дауир», бывшему ЦК компартии, то есть тиражом менее 50-ти тысяч, в ней печатаются районные газеты Алматинской области, а также независимые газеты «Азат», «Биролесу», «Казахская правда», АБВ, «Курдистан» и ряд других. Наблюдатели связывают увольнение Мукашева с тем, что он по сути не выполнил возложенные на него в марте 1993 года противозаконные функции, когда он должен был осуществлять предварительную цензуру газеты «Бирлесу» на предмет наличия в ней негативных материалов о городской администрации и «Туранбанке» и не допускать к тиражированию номера, в которых такие материалы будут обнаружены. Это было устное указание главы администрации города З.Нуркадилова, которому типография подчинена как городская, и Мукашев «выдал» его редактору «Бирлесу» Н.Савицкой, которая сделала это достоянием гласности в заявлении, распространенном 18 марта 1993 года во время вручения премии Фонда защиты гласности.
Так или иначе, однако сейчас типография работает, обязанности директора исполняет главный инженер; наличие или отсутствие в отстранении Мукашева и Амиржанова политических мотивов нуждается в дальнейшем отследовании.
В целом алма-атинская журналистская среда достаточно разобщена. Русскоязычная и казахская журналистка являет собой два мало сообщающихся мира. Отсутствует даже такая форма социализации, как Дом журналистов, типа того, что имеется в Москве. Трудно говорить о журналистской солидарности, если одни издания осуществляют травлю других в угоду власть предержащим. Тем не менее эпизоды, в которых проявляется поддержка друг друга журналистами разных средств массовой информации, можно было наблюдать в последнее время. Так, в ходе международного семинара Юнеско в октябре 1992 года редакторы газет «Караван», «Бирлесу», «С-Демократ», «Вознесенский проспект», директор агенства «Дана-пресс», и вице-президент телерадиокомпании ТВИН выступили примерно в одном направлении, а потом договорились о создании в будущем независимого союза журналистов (правда, реальные шаги в осуществлении этого замысла были сделаны лишь в мае 1993 года).
В ходе противостояния Карагандинского телевидения, «Казахстанской правды», ТВИНа, отчасти «Бирлесу» и «Вестей» беззакония властей по отношению к одному из средств массовой информации оперативно освещались другими. В первом разделе упоминалась совместная «мозговая атака» редакторов независимых СМИ на действующий вариант закона о печати в целях его коррекции в сторону большего демократизма. В мае 1993 года начата организационная деятельность по созданию и регистрации независимой журналистской инициативы в поддержку свободы печати. Штаб-квартира «Инициативы» будет в Алма-Ате, а территориальные объединения будут созданы в Караганде, Петропавловске, возможно, в других городах Казахстана. Кроме того, изъявили желание участвовать в работе объединения ряд журналистов из Кыргызстана и Узбекистана, т.е. «Инициатива» может стать международной.
Свою роль в этом противостоянии играет, очевидно, и составление и использование правозащитными центрами, политологическими институтами и т.п. в ближнем и дальнем зарубежье материалов, подобных данному.
© Международный институт гуманитарно-политических исследований
|
|