|
| Новое на сайте |
Владимир ГЕЛЬМАН
Политические объединения Санкт-Петербурга:
некоторые тенденции развития
Резюме: в работе рассматривается динамика и некоторые тенденции развития политических объединений Санкт-Петербурга, а также их ресурсный потенциал с точки зрения реального влияния на поведение населения.
Начало 1990-х годов в Ленинграде — Санкт-Петербурге было ознаменовано интенсивным формированием первичного партийно-политического спектра, включающего в себя объединения практически всех политико-идеологических направлений. Этот этап в основном завершился к лету 1993 года, когда в Санкт-Петербурге сложился спектр политических объединений, в чем-то сходный с общероссийским, но обладающий некоторыми весьма специфическими чертами. С этого периода по настоящее время существенно новых субъектов политической жизни СПб не возникло, и все дальнейшие изменения были связаны с реструктуризацией политических сил.
Характер формирования политического спектра Санкт-Петербурга во многом связан с особенностями политического развития города в советский период. Развитие политических процессов в Ленинграде — Санкт-Петербурге в течение всего периода после 1917 года характеризовалось опережением по времени по отношению к России и СССР в целом, большей масштабностью и остротой происходившего.
Несмотря на утрату с 1918 года столичного статуса, город являлся вторым по величине городом СССР, центром политической и экономической жизни, науки и культуры, городом, потенциал которого был сравним с целыми регионами страны. Однако, особенно в послесталинский период, Ленинград окончательно утерял значение «второй столицы», что выразилось как в резком снижении темпов экономического развития, уменьшении объемов государственных инвестиций в развитие города, так и в снижении влияния политических процессов в Ленинграде на события в стране.
В период перестройки невостребованный культурный капитал города был инвестирован в политические инициативы различной ориентации — как консервативно-охранительной направленности (формирование и открытая публичная агитация со стороны национал-патриотических и неокоммунистических движений при прямой поддержке областного комитета КПСС), так и вульгарно-либерального характера (попытка создания в Ленинграде свободной экономической зоны).
В последние годы Ленинград — Санкт-Петербург является кузницей кадров политической элиты России, многие петербургские политики занимают ключевые позиции в структурах власти России, являются лидерами различных общероссийских политических партий и движений — от национал-большевистских до радикально-либеральных.
В этой связи политические процессы в Санкт-Петербурге вообще и развитие политических объединений в частности являются отчасти моделью, через некоторый период репродуцируемой в других регионах России, отчасти экстремальными по сравнению с Россией в целом проявлениями политической и экономической активности.
Политический спектр Санкт-Петербурга, сформировавшийся в основном к лету 1993 года, можно охарактеризовать следующими особенностями:
Во-первых, в СПб бросается в глаза своеобразная партийная идентификация «первых лиц» региона, которую можно определить как «внепартийную партийность». Действительно, несмотря на то, что, например, мэр СПб А.Собчак, некоторые из его заместителей, представитель Президента РФ в Санкт-Петербурге С.Цыпляев по своим установкам и реальному поведению могут быть отнесены к условно-демократическому лагерю, а, скажем, вице-мэр СПб В.Щербаков, — к условно-консервативному, никто из этих политических деятелей не идентифицирует себя с какой-либо из партий и политических группировок и стремится от них дистанцироваться. В крайнем случае эти связи носят опосредованный характер (С.Цыпляев был одним из организаторов Партии российского единства и согласия — ПРЕС, но в партию не вступил; В.Щербаков баллотировался в Городское Собрание по списку блока «Любимый город», всячески подчеркивая свою «независимость» и т.д.). Даже А.Собчак, формально входящий в руководство Российского движения демократических реформ (РДДР) и возглавлявший список РДДР на выборах в Государственную Думу, похоже, менее всего соотносит свои политические шаги с позицией своей партии. К «вольным стрелкам» можно причислить и таких ярких и несхожих между собой политиков-петербуржцев, как депутаты Госдумы от СПб М.Горячев, А.Невзоров, бывший начальник налоговой инспекции СПб Д.Филиппов и — до некоторой степени — депутат Совета Федерации от СПб Ю.Болдырев.
Причины этого явления, помимо индивидуальных черт личностей тех или иных политиков, достаточно просты — авторитет и возможности партий сегодня весьма невысоки, в силу чего должностная иерархия и неформальные связи играют куда большую роль в политической карьере; более того, партийный «лейбл» заметно сужает возможности для политического маневра. Опыт бывшего председателя СПб горсовета, депутата Совета Федерации от СПб А.Беляева, возглавившего список блока «Демократическое единство Петербурга» на выборах в городское собрание СПб и потерпевшего как персональное, так и партийное поражение, в этом смысле весьма показателен. Кроме того, если в провинции, скажем, поддержка того или иного деятеля со стороны какого-либо политика из столицы, например Шахрая или Чубайса, может иметь какое-то значение, то в СПб эти механизмы впрямую не срабатывают.
Сказанное относилось в 1990-1993 гг. и к депутатскому корпусу городского Совета, а также к народным депутатам России от Санкт-Петербурга. Казалось бы, повышенная политическая активность петербургских депутатов должна быть впрямую связана с партийным влиянием — но и здесь была ситуация не столь однозначна: за исключением признанных партийных лидеров разных направлений (будь то А.Голов (СДПР), Г.Старовойтова («ДемРоссия») или И.Константинов (ФНС)), большинство депутатов, даже формально входя в те или иные партии, далеко не всегда претендовали на роль рупора партийных идей, а зачастую вели себя прямо противоположно партийной позиции. Это связано с тем, что корпоративные интересы Советов (равно как любого другого властного института, например мэрии) очень часто брали верх над ситуативными (и подчас надуманными) интересами не только социальных групп общества, с которыми весьма опосредованно идентифицируют себя политики, но и с интересами фракций и партий, к которым они принадлежат. Депутат того или иного Совета или работник администрации был заинтересован в сохранении и усилении влияния этого органа не меньше, чем в победе своей политической группировки. Поэтому по ключевым и критическим вопросам он отнюдь не всегда голосовал так, как этого требует его партия. Члены одной и той же партии зачастую вступали в институциональный конфликт, если, скажем, одни из них представляли исполнительные, а другие — законодательные органы.
Примером этого может служить конфликт части депутатов СПб горсовета, входивших в блок «Демократическая Россия», со своей политической организацией. Распад «демократического» большинства в Совете начался в ноябре 1992 года, когда Совет не выразил явной поддержки правительству Гайдара. Наступление же, предпринятое президентом и правительством на неугодные им Советы, в сочетании с президентскими демаршами, столь знакомыми СПб горсовету в исполнении ненавистного большинству депутатов Собчака, не могли прибавить президенту сторонников. И, хотя во время кризисов в ходе VII и VIII Съездов народных депутатов России Совет занимал пусть уклончивую, двойственную, но все же пропрезидентскую позицию, число сторонников президента в Совете таяло; поддержка президентской политики для демократов в Совете фактически означала поддержку того, против чего он — хорошо ли, плохо ли — боролся все три года: произвола, волюнтаризма и протекционизма.
В марте 1993 года, накануне IX Съезда народных депутатов, на малом Совете отказ ряда депутатов демократической ориентации занять позицию поддержки президента фактически заблокировал принятие какого-либо решения по данному вопросу (на чем настаивали А.Собчак и «ДемРоссия»). Вскоре «ДемРоссия» фактически раскололась — из 77 членов блока однозначную поддержку президенту выразили 53 депутата; ряд депутатов вышел из «ДемРоссии» и из Совета представителей ее региональной организации. В итоге впервые за все время деятельности Совета «ДемРоссия» потерпела столь явное поражение: голосов ее сторонников не хватило даже для заблокирования неугодного решения.
Следует полагать, что даже прошедшие в 1993/94 гг. выборы в Федеральное Собрание и в Городское Собрание по партийным спискам радикально не изменят данную ситуацию. Свидетельством тому — многочисленные факты «дезертирства» депутатов из партийных фракций, низкая групповая сплоченность при голосованиях и т.д. (сказанное относится и к некоторым депутатам Госдумы от СПб). Во всяком случае, вряд ли данная проблема может быть решена в ближайшем электоральном цикле.
Во-вторых, большинство петербургских партий — независимо от своей политической ориентации — находятся в весьма сложных отношениях со своими центральными организациями в Москве. Это связано как с высоким удельным весом в партиях петербургских организаций и их стремлением играть большую роль в выработке общепартийной политики, так и со стремлением петербургских политиков к большей самостоятельности и независимости от московских политических деятелей. В силу этого во многих партиях петербургские организации оказывались лидерами внутрипартийной оппозиции.
Результаты оппозиционной борьбы в разных партиях были различны. Социал-демократам, недовольным непоследовательностью политики правления своей партии, удалось на съезде в мае 1993 года осуществить внутрипартийный переворот и отправить в отставку прежнее руководство; в результате вместо политиков, близких к Гражданскому союзу, председателем СДПР стал лидер петербургских эсдеков, сопредседатель питерской «ДемРоссии» А.Голов. Иначе сложилась судьба антитравкинской оппозиции в рядах Демократической партии России (ДПР) возглавляемая лидером питерских «демпартийцев» А.Сунгуровым. Либеральная фракция ДПР была изгнана из партийных рядов, а ее лидер вынужден был заняться созданием новой организации — Союз прогресса России (впрочем, безуспешно). В настоящее время острые конфликты между «Центром» и партийцами СПб существуют в Компартии РФ, Российской коммунистической рабочей партии (РКРП), в фактически расколовшейся «ДемРоссии»; размежевание в центральном партийном руководстве привело к существенным разногласиям в СДПР и Республиканской партии РФ (РПРФ).
В-третьих, лидеры и активисты большинства партий — «знакомые все лица»; люди, пришедшие в политику и сложившиеся как политические деятели накануне или в ходе избирательных кампаний 1989-1990 годов, еще до своего вступления в те или иные политические организации. Приток новых людей в партии, большинство из которых образовалось в 1990-1991 гг., т.е. после выборов, оказался практически ничтожен. Более того, уход ряда активных лидеров и ярких политиков в московские политические круги (А.Чубайс, П.Филиппов, И.Константинов и др.) породил в петербургских политических организациях некий вакуум, порой заполняемый весьма случайными политическими фигурами. Вообще рекрутирование в профессиональную политику новых людей — процесс длительный, особенно в нынешней ситуации; вместе с тем попытки того же регионального бизнеса вклиниться в местную партийную элиту оказались малоэффективны. Иначе говоря, и политикам, и избирателям еще долго придется иметь дело с нынешним набором имен; сколько ни разгоняй Советы и Собрания, сколько ни проводи выборы — других депутатов и партийцев пока не предвидится.
Можно говорить о том, что партийная политика на раннем этапе формирования партий не способствовала рекрутированию в партии новых людей; произошло как бы «замораживание» сложившейся на момент выборов политической структуры — с теми или иными флуктуациями. Следствием этого стало стремление почти всех без исключения партий к искусственному преодолению сложившегося разрыва — через введение мажоритарно-пропорциональной системы выборов с явными преференциями для партий при выборах по избирательным округам. Показательно, что еще на стадии обсуждения основных положений этой избирательной системы, в ее поддержку высказались все — от коммунистов до радикал-демократов; при этом и в обсуждении, и в кулуарах в качестве главного довода в пользу выборов звучало: «Если нет партийных списков, то зачем партии нужны?» — иначе говоря, смысл своего существования партийные активисты видят прежде всего в распределении мест в партийных списках.
В-четвертых, ни одной из существующих в СПб партий не удалось профессионально поставить ни информационно-аналитическую работу, ни подготовку своих кадров. Если в российской провинции причинами этого является ощутимый кадровый голод, то в СПб приходится говорить как о явной невостребованности немалого информационного и интеллектуального потенциала города, так и о неумении партий привлечь на свою сторону союзников вне партийных рядов. В силу этого можно предположить, что, если, например, на следующих выборах какая-либо партия получит большинство, позволяющее ей проводить все свои решения, то трудно ожидать, что ее ресурсы окажутся достаточными для реализации своей программы; скорее всего, она вынуждена будет опираться на те или иные впрямую неполитические институты — «команды» экспертов, влиятельные группы интересов и т.д. — и, вероятно, будет реализовывать их программы под видом своей. Во всяком случае, на сегодняшний день ни одна из партий в СПб (за исключением, возможно, Региональной партии центра (РПЦ)) не была бы в состоянии сформировать «свой» состав городской администрации, да и, пожалуй, полный список дееспособных кандидатов на все места в городском депутатском корпусе.
Сказанное относится и к непрофессионализму в области public relations. На сегодняшний день ни одна партия СПб не просто не имеет влияния на те или иные общегородские средства массовой информации (само по себе после 70 лет «партийного руководства» это не так уж и плохо), но и не смогла наладить с ними эффективное взаимодействие (исключение представляла лишь программа «600 секунд», но и ее дружбу со своими союзниками следует занести в актив А.Невзорову, а отнюдь не лидерам партий). Практика же партийной печати города (от «Невского курьера» «ДемРоссии» до «Народной правды» РКРП) доказала свою неэффективность.
В силу этого партии оказывались в восприятии избирателей лишенными своего лица, и едва ли рядовой избиратель сможет, например, оценить различия между КП РФ и РКРП, социал-демократами и свободными демократами и т.д. Партийные же лидеры города практически были незаметны и неизвестны на фоне тех или иных должностных лиц (что существенным образом отличает питерскую политическую жизнь от московской). Свидетельством последнего стал тот факт, что четверо петербуржцев — депутатов Госдумы, избранные в ее состав по спискам избирательных объединений, потерпели сокрушительное поражение в мажоритарных округах (В.Таланов — ДПР, Е.Красницкий — КП РФ, Е.Туинов и Ю.Кузнецов — ЛДПР), а еще шестеро (М.Молоствов, Г.Томчин — «Выбор России», А.Голов, П.Шелищ, О.Дмитриева — «ЯБЛоко», Ю.Севенард — КП РФ) по разным причинам свои кандидатуры по округам не выдвигали.
В-пятых, политическая жизнь практически полностью сосредоточена в СПб, практически не распространяясь на область. Несмотря на формальное наличие в некоторых областных городах и районах ячеек «ДемРоссии» или КП РФ, сегодня ни одна политическая партия (включая тех же коммунистов) не способна вести реальную борьбу за влияние на территории Ленинградской области. Яркой иллюстрацией этого стали состоявшиеся 20 марта 1994 года, одновременно с городскими, выборы в Законодательное собрание Ленинградской области, прошедшие без какого-либо значимого участия со стороны партий.
В-шестых, деятельность практически всех партий протекает в полнейшем отрыве от развития социальной структуры общества, от реальных интересов социальных и иных групп населения. Поиски социальной базы партиями до выборов 1993-1994 гг. носили довольно спонтанный характер, а попытки тех или иных группировок использовать ситуацию для реализации своих политических устремлений (например, выступления РКРП в поддержку жертв махинаций с ваучерами) весьма эпизодичны и только подчеркивали неестественность ситуации. Само по себе это явление не хорошо и не плохо — было бы гораздо хуже, если бы партийная борьба расколола общество, но и оптимизма слабая партийная дифференциация вызвать не может.
Это явление, скорее всего, свидетельствует о том, что в политическом спектре СПб (как и России в целом) предстоит, и, возможно, еще не одна, серьезная перегруппировка, вызванная изменением социально-экономической ситуации. Пока же дрейф тех или иных политиков и партий носит весьма стихийный характер и вызван, скорее, текущей политической конъюнктурой, чем реальными интересами общественных сил.
В-седьмых, наконец, материалы электоральной статистики и социологических исследований свидетельствуют об устойчивости политических симпатий петербуржцев и практически не изменившемся соотношении избирательских предпочтений за период 1990-1993 гг. В этом смысле показателен и тот факт, что, по данным специалистов в области политической географии, в СПб достаточно четко прослеживается территориальное размежевание электората по политическим предпочтениям (несмотря на относительно невысокие уровень и темпы жилищной сегрегации в городе). Таким образом, возможности тех или иных политических сил СПб по мобилизации своих сторонников существенно ограничены потенциальной численностью их социальной базы.
Из сказанного можно сделать вывод о том, что в целом партии как институт не стали в СПб влиятельной силой, но являются неотъемлемым элементом местной политической жизни. По крайней мере, первичный политический спектр уже сформирован, и в ближайшие год-два будет продолжаться его реструктурирование. Возможность создания в нынешнем электоральном цикле принципиально новых общефедеральных партий с широкой сетью региональных отделений следует расценить как малореальную, если только не будет реализована idea fixe о превращении исполнительной вертикали в «президентскую» или «правительственную» партию.
Причина здесь не только в том, что кадровые ресурсы участников партийного строительства исчерпаны. Исчерпаны оказались и ресурсы мобилизации масс — любые (не только политические, а, скажем, экономические или экологические) идеи, лозунги, клише и штампы оказывают воздействие лишь на тонкий «пленочный слой» граждан и группировок. Вероятно, понимая это, С.Шахрай и возглавляемая им ПРЕС все меньше оперируют терминами «регионализм» и «консерватизм» и все больше дружат с Партией любителей пива, ориентируясь на неполитические каналы и формы мобилизации сторонников. Подобные же «know-how» пытается использовать недавно созданная Партия большинства, близкая к мэру Москвы Ю.Лужкову. В СПб пока таких политических сил не возникало, но их появление и некоторый успех вполне возможны.
Расстановка сил в конкретных политических лагерях к осени 1993 года (накануне нынешнего электорального цикла) в самом общем виде приводится ниже.
«Демократическая Россия» (ДР) Санкт-Петербурга объединяла практически все пропрезидентские политические организации города. «ДР» в регионе была создана в октябре 1990 года и представляла собой коалицию партий и организаций. Существовали также территориальные ячейки «ДР», но их роль минимальна. «ДР» пользовалась протекционистской поддержкой горсовета, предоставившего «ДР» и входящим в нее организациям здания бывшего Ленинского райкома КПСС. Общая численность членов «ДР» составляла свыше 3 тыс. человек, актив — около 300. В «ДР» можно было выделить радикальное крыло, ориентированное на внепарламентскую активность, и «умеренное», или прагматическое, ориентированное на союз с группировками бизнеса.
Основной состав «ДР» — научно-техническая интеллигенция и предприниматели, однако некоторые из ее лидеров занимали статусные посты в городской иерархии (что связано с их личными качествами, а не с партийной принадлежностью). СПб «ДР» пользовалась большим влиянием во всероссийской организации «ДР», а ее сопредседатель, начальник управления приватизации комитета по управлению имуществом мэрии СПб Г.Томчин, в феврале 1993 г. был избран сопредседателем всероссийской «ДР».
Основные партийные организации в «ДР»:
1) Свободная демократическая партия России (СвДПР). Создана осенью 1990 года. Около 100 реальных участников. Центральные органы партии расположены в СПб, что объясняет ее активность на местном уровне.
2) Республиканская партия Российской Федерации (РПРФ). Влиятельная группировка, около 60 активных участников. Один из лидеров РПРФ, Дмитрий Караулов, с марта 1991 г. возглавлял исполком «ДР», что позволяло республиканцам существенно влиять на политику «ДР» в городе. СПбО РПРФ весьма влиятельна и на всероссийском партийном уровне.
3) Союз прогресса России (СПР; экс-Демократическая партия России). Группировка во главе с депутатом городского Совета СПб Александром Сунгуровым, долгое время находившаяся в оппозиции к Н.Травкину и составлявшая костяк Либеральной фракции ДПР. Около 30 реальных активистов. В январе 1993 Союз был конституирован, в марте 1993 г. в СПб было создано его отделение. СПР заявил об ориентации на либеральные реформы с российской спецификой. Своим ближайшим союзником СПР считает НТС, с представителями которого тесно сотрудничает. Сам Сунгуров был ориентирован на взаимодействие с Г.Бурбулисом; в феврале 1993 г. Сунгуров создал и возглавил филиал возглавляемого Г.Бурбулисом центра «Стратегия».
4) Социал-демократическая партия России. Около 30 активных участников. Лидер СДПР — депутат СПб горсовета, директор Международного института малого бизнеса Анатолий Голов в мае 1993 года был избран председателем партии.
5) Российский христианско-демократический союз (РХДС). Лидер — Виталий Савицкий. Около 20 активных участников. Для РХДС характерны активная внешнеполитическая деятельность, участие в большом количестве акций правозащитного и благотворительного характера. Влияние организации на ДР СПб невелико, однако лично Савицкий пользовался в «ДемРоссии» большим авторитетом.
Кроме того, в «ДемРоссию» входили еще около 20 организаций, включая «Мемориал», «Солдатские матери СПб», Партия «зеленых» СПб, «Ветераны за демократию» и др. Внутри «ДемРоссии» существовали также некоторые другие неформальные образования, не играющие какой-либо серьезной политической роли.
В июле 1993 года в рядах «ДемРоссии» обострились противоречия между «радикалами» и «прагматиками», вызванные различием в ориентации и перспективах различных групп «ДемРоссии». «Радикалы», возглавляемые сопредседателями «ДР» В.Савицким и И.Сошниковым, обладали огромным опытом политической деятельности, организации митингов и избирательных кампаний, но в современной политической ситуации лишены перспектив. Большинство представителей этого крыла «ДР» не обладали достаточным образованием (тот же И.Сошников — в прошлом шофер), политическим профессионализмом и вряд ли способны надолго удержаться в представительных, а тем более исполнительных органах власти. Напротив, «прагматики», ведомые Г.Томчиным, достаточно удачно вписались в новые экономические отношения, сами участвуют в предпринимательской деятельности или имеют неплохие связи в мире бизнеса и могут не без оснований рассчитывать на успешное развитие политической карьеры.
Разногласия в рядах питерской «ДР» усугубились с созданием в Москве предвыборного блока демократических сил «Выбор России». Крыло прагматиков ориентировалось на модель, при которой «демороссы», по словам Томчина, «станут паровозом, который выдвинет профессиональных реформаторов в парламент». Этот подход имел как краткосрочную цель — аккумулировать немалые финансовые ресурсы, необходимые для ведения избирательной кампании, так и долгосрочную ориентацию на отстаивание интересов крупного финансового капитала. Однако большинство «демороссов» не желало для себя уготованной им участи расклейщиков листовок и уличных агитаторов и претендовало на собственную политическую роль, идентифицируя себя как «партию подлинных демократов». Эти разногласия, усугубившиеся чисто личностными противоречиями, сформировали позднее ось размежевания в рядах «демороссов» и их вовлеченность в конкурирующие объединения «Демократическое единство Петербурга» и «Новая инициатива».
На роль центристских сил в регионе пытались претендовать около десятка политических организаций. Первым «центристским» объединением СПб стал Гражданский союз Санкт-Петербурга и Ленинградской области, созданный на учредительной конференции 25 июля 1992 г. (ГС). Учредителями, в отличие от аналогичного московского образования, выступили, помимо питерской организации Народной партии «Свободная Россия» (НПСР), региональный центр РДДР, Калининская районная организация ДПР, а также молодежные организации ДПР и НПСР.
После учреждения ГС активности не проявлял, какого-либо влияния на жизнь города не оказывал. В то же время об участии в ГС заявляли некоторые известные в городе люди, в частности председатель комитета по управлению имуществом СПб Сергей Беляев и владелец ряда фирм Илья Баскин, возглавивший СПб организацию союза «Обновление». Весной 1993 года, после выхода ДПР из ГС, питерский ГС развалился сам собой.
Среди центристских организаций СПб следует выделить несколько (перечислены по месту в политическом спектре «справа налево»):
1) Демократическая партия России (ДПР). Лидер СПб организации партии, депутат СПб горсовета, председатель комиссии по торговле и сфере услуг Виктор Таланов, характеризовал организацию как «партию прагматиков», отвергающую «идеологию как таковую». Однако его воззрения и подходы к решению социально-экономических проблем можно охарактеризовать как социал-демократические: ДПР выступала за политику регулирования доходов, введение прогрессивного налога на перепродажи земли и недвижимости, восстановление государственной монополии на торговлю энергоресурсами. На региональном уровне ДПР поддерживала объединение Санкт-Петербурга и Ленинградской области в единый субъект Федерации и выступала за расширение полномочий региональных властей. Численность ДПР СПб можно оценить в несколько десятков активистов (официальные данные — 150 членов).
2) Региональная партия центра (РПЦ). Группа, сложившаяся в конце 1992 — начале 1993 года в рядах СПб городского Совета и объединившая ряд председателей комиссий Совета и независимых депутатов, ранее входивших в «Демократическую Россию» или близких к ней; в состав РПЦ, в частности, вошел народный депутат РФ и горсовета, лидер фракции Верховного Совета РФ «Согласие ради прогресса» Юрий Нестеров. Партия малочисленна, но была достаточно влиятельна в горсовете, практически контролируя малый Совет. О ее политико-идеологической ориентации говорить в тот период было трудно, но, судя по подходам к решению общеполитических проблем, РПЦ в целом была ориентирована на поддержку социально-либерального курса реформ, и не склонна поддерживать президента и правительство России.
Летом 1993 года между петербургской ДПР и РПЦ был заключен союз, на базе которого позднее был создан предвыборный блок «Любимый город».
3) Движение «За справедливость». Было создано осенью 1992 года на базе Союза коллективов СПб и некоторых других регионов. Отстаивает принципы самоуправления, приватизации в пользу трудовых коллективов и подотчетности власти избирателям. Для реализации последнего принципа зимой 1993 года движением был проведен уличный опрос петербуржцев об отношении к сокращению численности депутатского корпуса и о найме администрации города по контракту, а также некоторые другие акции. Возглавлял движение известный петербургский политик и публицист С.Андреев.
Среди других партий и организаций «центра» следовало отметить Санкт-Петербургский региональный центр РДДР (лидер — депутат горсовета, доктор исторических наук К.Худолей). Летом — осенью 1993 года малочисленными организациями Партии труда и Социалистической партии трудящихся были начаты переговоры друг с другом и другими организациями (а также с профсоюзами) по созданию левоцентристского блока партий и организаций. Позднее в развитие этих инициатив были созданы избирательные объединения «Наш город — наш дом» и «За достойную жизнь».
Усиление консервативно ориентированной оппозиции российским и питерским властям в СПб шло гораздо менее активно, чем в Москве, что во многом объяснялось как длительными разногласиями среди питерских коммунистов, «красных» и «белых» национал-патриотов, так и их конфликтами с московскими организациями. Питерские оппозиционеры были несколько более радикально настроены, а кроме того, в отличие от Москвы, деятельность оппозиции носила сугубо непарламентский характер (коммунисты и патриоты в горсовете были малочисленны, деморализованы и вследствие этого весьма пассивны). Другой особенностью оппозиции СПб являлась активность ее идеологического творчества и собственной пропаганды в различных формах — от устной и листовочной (практически постоянно действующие пикеты на Невском проспекте у Гостиного двора) до печатной (газета «Народная правда») и аудиовизуальной (телепрограммы «600 секунд», «Вертикаль»).
В конце 1992 года в СПб было формально конституировано отделение Фронта национального спасения, в которое вошли представители почти всех национал-патриотических и коммунистических организаций. По экспертным оценкам, максимальная мобилизационная способность радикальной оппозиции даже в кризисные периоды не превышала нескольких тысяч человек.
В январе 1993 года процесс восстановления Компартии России обнажил серьезные противоречия в коммунистическом движении СПб, в результате чего произошел раскол на радикалов — сторонников внепарламентских акций, возглавляемых РКРП, и умеренных сторонников конвенциональных форм политической деятельности, составивших костяк КП РФ. Противоречия между этими организациями и составляли основу разногласий в лагере оппозиции, которые, однако, носили прежде всего тактический характер. Противоречия усугублялись и различным генезисом оппозиционных групп: если КП РФ возглавляли в основном старые партийцы, порой занимавшие видные посты в статусной иерархии КПСС, то состав РКРП более «плебейский», ее участники начали активную политическую деятельность в годы перестройки. Большинство из них потому чувствуют себя не наследниками традиций советского периода, а создателями новой политики, тем более что по среднему возрасту своих членов РКРП значительно моложе КП РФ, 80% состава которой — пенсионеры.
Процесс формирования «объединенной» («право-левой») оппозиции в СПб шел также весьма медленно, хотя стимулировался рядом репрессивных или просто демонстративных акций городских властей, например гонениями на программу «600 секунд» или заменой бюста Ленина на бюст Петра I на Московском вокзале. Трудно сказать, каковы были мотивы, побуждавшие власти к данным действиям, но они не имели позитивного результата. Более того, эти события стали фактором мобилизации ресурсов оппозиции и способствовали ее консолидации точно так же, как в 1988-1990 гг. гонения властей на участников демократической оппозиции сплачивали демократов и подымали их авторитет у населения. Политически оппозиция усилилась и консолидировалась; власть же не проявила готовности к ведению эффективного диалога.
Фактором усиления национал-патриотического движения в СПб являлся также нарастающий клерикализм в руководстве Санкт-Петербургской епархии Русской православной церкви. Крайним проявлением клерикальной тенденции стал ряд шовинистических и антиэкуменистских призывов и требований митрополита Санкт-Петербургского и Ладожского Иоанна.
Тем не менее к лету 1993 года, как и год спустя, не было и нет оснований для утверждений о росте влияния оппозиции в СПб — напротив, ее кадровые ресурсы были весьма ограничены, популярность у населения невелика (если не рассматривать популярность выступавшего достаточно автономно А.Невзорова), а финансовое положение сами участники движения признавали плачевным (так, из-за низкого спроса газета РКРП «Народная правда» с июля 1993 вынуждена была приостановить выпуск). Последующие события ситуацию практически не изменили.
Выборы в Федеральное Собрание застали врасплох практически все политические объединения СПб, которые вынуждены были решать проблемы своего участия в избирательной кампании в экстренном порядке. Тем не менее практически все более или менее значимые политические организации приняли в них активное участие.
Петербуржцы баллотировались в Государственную Думу по спискам 12 из 13 общефедеральных предвыборных блоков (всех, кроме «Будущее России — новые имена») и по пяти из них стали депутатами (ЛДПР — Вячеслав Марычев, Юрий Кузнецов, Евгений Туинов; «Выбор России» — Михаил Молоствов, Григорий Томчин; КП РФ — Юрий Севенард, Евгений Красницкий; блок «Явлинский — Болдырев — Лукин» — Анатолий Голов, Петр Шелищ, Оксана Дмитриева; ДПР — Виктор Таланов). Общие итоги голосования в СПб были таковы (в% от числа проголосовавших):
«Выбор России» 26,25%
Блок «Явлинский — Болдырев — Лукин» 20,34%
Либерально-демократическая партия России 17,43%
Российское движение демократических реформ 8,66%
Коммунистическая партия РФ 7,43%
«Женщины России» 4,86%
Демократическая партия России 3,83%
Партия российского единства и согласия 3,54%
Гражданский союз 1,64%
Аграрная партия России 0,87%
«Будущее России — новые имена» 0,54%
Движение «КЕДР» 0,48%
Достоинство и милосердие 0,42%
Членами Совета Федерации от Санкт-Петербурга были избраны один из учредителей блока «Явлинский — Болдырев — Лукин» («ЯБЛоко») Юрий Болдырев и председатель СПб горсовета Александр Беляев, поддержанный блоком «Выбор России».
По одномандатным избирательным округам были избраны: Виталий Савицкий («Выбор России»); Михаил Киселев (независимый, выступал под флагом «Выбора России», но не поддерживался «Выбором России» в СПб); Юлий Рыбаков («Выбор России»); Анатолий Александров («Выбор России»); Александр Невзоров (независимый кандидат, движение «Наши»); Александр Егоров (независимый); Сергей Попов («Выбор России»); Марк Горячев (Гражданский союз).
Кроме того, петербуржец Николай Лысенко, лидер Национально-республиканской партии России, был избран в Думу по округу в Саратовской области.
Как видно по итогам выборов в одномандатных округах: 4 (или 5) из 8 мест завоевано «Выбором России», 1 — Гражданским союзом, 1 — независимым кандидатом условно-центристской ориентации и 1 — независимым национал-патриотом Александром Невзоровым.
Сбор подписей за партийные списки и выдвижение кандидатов по округам, а также дальнейшая агитационная кампания показали, что значительным собственным организационным потенциалом, опирающимся на собственно политические структуры, в СПб обладали только два блока — «Выбор России» и «ЯБЛоко» («Выбор России» собрал за свой список 10 тысяч подписей по Санкт-Петербургу, «ЯБЛоко» — 15 тысяч; из них 9 тысяч — вошедшая в блок Региональная партия центра). Во всяком случае, успех этих блоков в Санкт-Петербурге был не только следствием популярности у избирателей, но и результатом их активной деятельности (хотя, разумеется, можно говорить о том, что некоторые иные блоки, не рассчитывая на успех, не особо и старались, а кроме того, рассматривали свое участие в кампании как репетицию перед городскими выборами).
Остальные партии и блоки при выдвижении своих кандидатов как по спискам, так и по одномандатными округам, а также в ходе предвыборной агитации опирались прежде всего на поддержку со стороны своего «Центра» и действовали прежде всего по индивидуальным и/или институциональным каналам. Некоторое исключение представляло собой РДДР, лидером списка которой был мэр СПб А.Собчак (за счет известности которого в СПб движение добилось некоторого успеха по сравнению с Россией в целом).
Вместе с тем общефедеральные выборы выявили ряд серьезных разногласий в СПб между блоками одного политического лагеря и внутри некоторых блоков. Наибольшую огласку получил эпизод в округе №210, где отказ кандидатов «ЯБЛока» и РДДР снять свои кандидатуры в пользу кандидата «Выбора России» сопутствовал успеху А.Невзорова (вообще в СПб было зафиксировано лишь два случая снятия блоками кандидатов: В.Марычев (ЛДПР) — в пользу А.Невзорова и И.Артемьев («ЯБЛоко») — в пользу независимого кандидата С.Никифорова). Отношения «Выбора России» и «ЯБЛока» в СПб носили конфронтационный характер и проявлялись публично (так, Ю.Болдырев давал понять, что не считает «ВР» демократическим блоком, а Г.Томчин заявлял, что главную опасность для продолжения экономических реформ в России представляет блок «Явлинский — Болдырев — Лукин»).
В свою очередь, кандидаты регионального списка «ЯБЛока», представлявшие РПЦ и региональные отделения СДПР и РПРФ, занимали принципиально противоположные позиции по отношению к событиям октября 1993 года и по голосованию по проекту Конституции (РПЦ — против действий президента и против проекта Конституции, ее оппоненты — за). Серьезные конфликты между различными группировками проявились при формировании списков «Выбора России». Отнюдь не было единства и в лагере КП РФ, где конфликт между лидером партии Г.Зюгановым и лидером ленинградских коммунистов Ю.Беловым привел к резкому «понижению» последнего в избирательном списке партии (106-е место). В ходе избирательной кампании начались «разборки» и в рядах петербургской организации ЛДПР; вскоре после выборов руководитель петербургских либерал-демократов В.Марычев был снят лидером ЛДПР В.Жириновским со всех партийных постов, а новым руководителем назначен другой партиец — депутат Думы от СПб Ю.Кузнецов. Наконец, петербургская организация РКРП, проигнорировав решение партии о бойкоте выборов, выдвинула своего лидера В.Тюлькина и другого кандидата — Г.Турецкого по одномандатным округам в Думу.
Отмеченные тенденции в еще большей степени проявились на выборах в городское собрание СПб
Выборы в Городское Собрание СПб стали политическим событием, рекордным как по уровню активности политических организаций, так и по уровню пассивности избирателей.
Характер избирательной системы и особенности выдвижения кандидатов по одномандатным округам (избирательные объединения обязаны были собрать 35000 подписей на территории всего города, а независимые кандидаты — 2000 подписей в одном из 50 округов), привел к тому, что предвыборные блоки зачастую представляли собой конгломераты весьма случайных людей, объединявшихся менее всего по принципам идеологической близости, готовности к совместной нормотворческой работе или даже общности политических противников. По сути, эти блоки были командами, формировавшимися исключительно для сбора подписей. Более того, необходимость сбора огромного числа подписей в рекордно короткие сроки открывала дорогу многочисленным злоупотреблениям.
По замыслу разработчиков «подписной» системы выдвижения, кандидаты должны были продемонстрировать наличие у них хотя бы минимальной поддержки избирателей. Эта задача была решена лишь частично — получить искомое количество заполненных подписных листов не удавалось только маргиналам или совсем уж никудышным организаторам. Роль фильтра, а тем более своего рода «праймериз»,- сбор подписей не сыграл. Зато его издержки оказались более чем весомы.
Сбор подписей велся, как правило, по «индустриальной» технологии — либо административными (через паспортные столы, жилконторы, отделы кадров предприятий), либо рыночными методами (наемные сборщики с таксой от 100 до 500 рублей за подпись). При таком подходе неизбежным оказывался не только прямой подкуп избирателей (подписантам платили деньгами, спиртным, тушенкой, сахаром...), но и беспрецедентный по масштабам подлог. Ситуация усугублялась тем, что полномасштабная проверка подлинности подписей была недоступна не только избиркомам, но зачастую и самим кандидатам и блокам. Это открывало широкий простор для произвола и «наездов» со стороны конкурентов и избиркомов; эта тема еще ждет своих исследователей (или — следователей?). Трудно не согласиться с одним из кандидатов, заявившим после сбора подписей: «Мы вбросили в общество колоссальный заряд разврата».
Таким образом, вместо того чтобы, как ожидалось, стать катализатором политического структурирования и электоральной активности, система выдвижения кандидатов вносила в избирательную кампанию дополнительные элементы политического манипулирования.
Как бы то ни было, в ходе сбора подписей в Петербурге сформировалось 36 объединений по выборам в Городское Собрание. Из них 35 000 подписей смогли собрать 16 объединений. Больше всех подписей сдали блоки «Демократическое единство Петербурга» и «Любимый город» — свыше 60 000 подписей, что, безусловно, свидетельствует о значительном организационном потенциале этих блоков. В среднем зарегистрированные блоки собрали по 47 000 подписей.
При этом создалась достаточно непредсказуемая ситуация: почти все мыслимые сегодня идеологии — от радикал-реформистской до национал-патриотической оказались представлены двумя избирательными коалициями каждая. В выборах в Городское Собрание приняли участие кандидаты следующих политических течений:
Радикальные демократы (политическая ориентация — блок «Выбор России»): блоки «Демократическое единство Петербурга» (учредители — «ДемРоссия», ПЭС, ПРЕС и ряд других организаций), «Новая инициатива».
Альтернативные демократы (ориентация — блок «ЯБЛоко»): «Любимый город» (РПЦ + ДПР), «Наш город — наш дом» (Социалистическая партия трудящихся и другие организации).
Профсоюзы: «Единство ради прогресса».
Коммунисты: блок «Родина» (создан на базе РКРП), КП РФ.
Национал-патриоты: «Великая Россия» (создан на базе Русской партии и «Славянского собора»), «Петроград» (на базе Русского освободительного движения и Гуманистической партии).
«Красными директорами» называли себя вслед за прессой участники блока «Деловой Петербург». Основу списка составили директора старой «дореформенной» выучки, уповающие на господдержку своих предприятий. Близки к ним по позициям блоки «Надежный дом» (единственный промэрский блок, возглавлявшийся начальником Управления юстиции Ю.Новолодским) и «За достойную жизнь» (НПСР, Партия труда и некоторые профсоюзы). В привычной шкале их политическая ориентация — Гражданский союз. Блок «Весь Петербург» создали банкиры и другие предприниматели Петербурга, не нашедшие согласия с блоком «выбороссов» «Демократическое единство Петербурга» (на федеральных выборах и та и другая группировка поддерживали «Выбор России»).
Неохотно декларировали свои политические взгляды, якобы сторонясь политики, блоки «Женщины Петербурга» и «Альтернатива». Самостоятельно выступали на городских выборах кандидаты местного отделения ЛДПР.
Списки кандидатов большинства блоков, реально претендовавших на успех в выборах, были сформированы практически одинаково: 10-20 фигур, избранию которых придавалось особое значение. Большинство их имеют опыт депутатской деятельности и знают, зачем им мандат. Остальные — или «денежные мешки», которых взяли в список как источник средств, или люди, имевшие возможность включить организационный потенциал каких-либо структур (например, районных администраций), или те, кто выполнял черновую работу в ходе выборной кампании и потому их постарались включить в список, чтобы создать личную заинтересованность. Практически все лидеры блоков не скрывали, что будут вести переговоры о взаимном снятии кандидатур, но на практике никаких межблоковых договоренностей достигнуто не было — блоки финансировали разные группы предпринимателей, не желавшие уступать дорогу друг другу.
В целом нужно сказать, что в ходе выборов в Петербурге соперничали не идеологии, хотя в числе блоков были политически близкие. Большинство блоков представляли собой сообщества, ставившие целью пройти в Городское Собрание и объединившиеся только для этого. Политическая ориентации внутри большинства из них (кроме, пожалуй, «Родины» и отчасти КП РФ) была весьма разнородна — можно говорить о соперничестве лоббистских групп.
Финансовые ресурсы, мобилизованные избирательными объединениями на городские выборы, не шли ни в малейшее сравнение с выборами предшествующими. Из всех участников избирательного процесса блоки «Весь Петербург» и «Демократическое единство Петербурга» имели самую мощную финансовую поддержку банковских и предпринимательских структур Санкт-Петербурга. Однако, как и на федеральных выборах, в полной мере был продемонстрирован своего рода «синдром Илюмжинова» — глубокое убеждение в том, что успех на выборах прямо пропорционален масштабам расходов на избирательную кампанию, притом в самых примитивных формах. Этот подход в принципе не имеет перспектив в большинстве российских регионов, поскольку слабо учитывает особенности менталитета избирателей; Калмыкия в силу ряда причин являет собой исключение. Еще в большей степени это относится к Санкт-Петербургу.
Анализ мобилизации финансовых ресурсов блоками по понятным причинам поддается исследованию с трудом, но ясно, что эффективность инвестиций никак не соотносилась с их объемом. Весьма сомнительной представляется и возвратность политиками — по крайней мере депутатами — средств, вложенных в них бизнесменами. Так, блок СПб «Демократическое единство Петербурга», получивший от восьми коммерческих банков города полтора миллиарда рублей, провел кампанию с использованием американских политических технологий и с подобием американского же размаха. Результат превзошел все худшие ожидания — из 50 кандидатов блока мандаты достались троим, т.е. один депутат обошелся спонсорам в 500 миллионов рублей.
Выборы депутатов Городского Собрания проходили в два тура, но результатов не дали — несмотря на продление срока голосования на один день, в выборах приняло участие лишь 25,6% избирателей, а порог минимального избирательского участия в 25% был преодолен лишь в 25 округах из 50.
Формально наибольшего успеха добился блок «Демократическое единство Петербурга». Кандидаты этого блока в 41 из 50 округов попали в «двойку» лидеров, а в тех 25 округах, где выборы состоялись, во второй тур вышли 19 выдвиженцев «Демократического единства Петербурга», причем в 12 округах они лидировали. Сразу после голосования 10 избирательных блоков (главным образом неудачники первого тура) подписали совместное заявление, где выборы 20 марта было предложено объявить несостоявшимися. Блок «Демократическое единство Петербурга», которому было что терять, не присоединился ни к этому заявлению, ни к тем, кто подал в городской суд соответствующие иски. Реакция электората не заставила себя ждать: через две недели блок «Демократическое единство Петербурга» потерпел сокрушительное поражение во втором туре: из 19 кандидатов удержались 3. В числе проигравших — лидер блока Александр Беляев.
Среди избранных во втором туре 25 депутатов оказались представлены следующие блоки: «Любимый город» — 5 депутатов, «Весь Петербург» — 4, «Демократическое единство Петербурга» — 3, «Наш город — наш дом» — 1, «Единство ради прогресса» — 1, остальные баллотировались как независимые. Принадлежность депутатов к политическим объединениям: 1 — член Региональной партии центра, 1 — член «ДемРоссии», 1 — член СвДПР, 1 — член объединения «За справедливость», остальные — беспартийные. Не был избран ни один депутат, принадлежащий к коммунистическим и национал-патриотическим блокам, а также к ЛДПР.
Однако для начала работы Городского Собрания численность избранных депутатов недостаточна, но вряд ли повторные выборы будут назначены ранее чем на осень.
Необходимость заполнения вакуума в политическом пространстве СПб после провала выборов в Городское Собрание стимулировала поиски политическими объединениями нетрадиционных форм политической деятельности. Проявлениями этой тенденции стали создание Совета избирательных объединений и Общественных палат СПб.
Совет участвовавших в выборной кампании в Городское Собрание избирательных объединений был создан сразу после выборов. Его организовали блоки разной политической ориентации: «Родина», КП РФ, «Любимый город», «Наш город — наш дом», «Великая Россия», «За достойную жизнь», «Единство ради прогресса», «Женщины Санкт-Петербурга», «Новая инициатива», ЛДПР. Позднее к работе Совета присоединились все другие блоки. Был образован постоянно действующий совет представителей избирательных объединений для координации и взаимных консультаций. В него вошли по два представителя от каждого из избирательных объединений. При Совете избирательных блоков образованы четыре рабочие группы, которым было поручено заниматься корректировкой Положения о выборах, Положения об органах городской власти, ведение информационной работы с жителями города и взаимодействие с мэрией и федеральными властями с целью доведения до них предложений Совета избирательных блоков.
Совет блоков решил также образовать оргкомитет по формированию общественной палаты Санкт-Петербурга и сообщил об этом представителю президента России в Санкт-Петербурге с целью координации и объединения усилий. Однако по этому вопросу позиции блоков разошлись кардинально: аутсайдеры выборов настаивали на создании палаты на их базе и отказались войти в «официальную» Общественную палату при представителе президента, что не было поддержано блоками, добившимися на выборах хотя бы одного мандата. Однако, судя по всему, ни официальная альтернативная Общественная палата серьезного влияния на политическую жизнь города в ближайший период не окажет.
Говоря об этих новых структурах — Совете блоков и Общественных палатах, особо подчеркнем важность тенденции, наметившейся в период избирательной кампании, — налаживание диалога и взаимных консультаций между представителями различных, подчас прямо противоборствующих политических объединений. Партийцы — как демократы, так и коммунисты — вынуждены были стремиться к общим «правилам игры», сталкиваясь с пренебрежением к себе со стороны глав администраций, с плохой организацией выборов, наконец, будучи заинтересованы в более широких полномочиях городского Собрания (иначе зачем идти на выборы?).
И, хотя почвой для подобного «общественного согласия» стала оппозиция действиям администрации и избиркомов, ростки реального, а не навязываемого начальством гражданского мира стали едва ли не главным позитивным итогом несостоявшихся региональных выборов, свидетельством политического взросления местных партийцев, иллюстрацией их заинтересованности в предсказуемой политике. От того, насколько эффективным окажется это взаимодействие, во многом зависит будущее развитие политических процессов как в регионе, так и в России в целом.
Пока можно говорить о попытках администраций города и области и/или представителей президента взять данные процессы под свой патронаж, не допуская его выхода за рамки лояльности. Само по себе это не хорошо и не плохо, но очень уж напоминает практику 1987-1988 годов, когда соответствующие комитеты КПСС пытались приручить тогдашних неформалов, отделить «агнцев» — сторонников «социалистического выбора» — от «козлищ» — антикоммунистов, противопоставляя одних другим. Результатом такого подхода стали лишь ускорение организационного оформления оппозиции и ее радикализация. Во всяком случае, из этого опыта и властям, и партийцам следовало бы извлечь уроки.
Несмотря на это, можно говорить о том, что большинство политических объединений города оказались по итогам выборов в политической изоляции и расценили свое участие в них как неудачное. Отмеченные выше центробежные тенденции в партиях в ходе городских выборов и после их завершения еще более усилились. Наибольшие потери понесла «ДемРоссия», в мае 1994 года разделившаяся на две альтернативные организации, оспаривающие друг у друга материальную базу и «лейбл» движения (одна из группировок, созданная на базе блока «ДЕП», вошла в созданную в июне 1994 года партию «Демократический выбор России»). Петербургское отделение РПРФ оказалось на грани распада на группы сторонников «Выбора России» и «ЯБЛока»; представители петербургской СДПР участвовали в избирательной кампании в списках четырех конкурирующих блоков, что свидетельствует о близости распада и этой структуры. Полную неконкурентоспособность продемонстрировали объединения радикально-коммунистической и национально-патриотической ориентации, а также ЛДПР.
По самооценке, лишь КП РФ сочла для себя итоги выборов в Городское Собрание относительно неплохими, поскольку ей удалось не только сохранить численность своего электората по сравнению с выборами в Федеральное Собрание, но и немного ее увеличить. Можно говорить и об определенных достижениях блока «Любимый город»; его ядро — РПЦ является на сегодня наиболее профессиональной политической организацией СПб, обладающей немалым потенциалом и, скорее всего, неплохими перспективами.
Однако в целом ход и итоги избирательных кампаний 1993/94 гг. дискредитировали как партийную политику, так и конкретные партии. Автору этих строк (в соавторстве с О.Сенатовой) уже приходилось говорить о том, что искусственное стимулирование многопартийности через выборы по партийным спискам и создание других преимуществ партиям подобно выращиванию лука на гидропонике и способно дать побеги, но не оставить корней. Во всяком случае, ход и итоги выборов в Городское Собрание СПб этот наш тезис подтверждают.
Сказанное выше дает основание для предположений следующего свойства:
1) В ближайшее время нет оснований рассматривать политические объединения Санкт-Петербурга как самостоятельных субъектов социального протеста. Ни ресурсный потенциал, ни уровень поддержки населением этих объединений ни в малой степени не способствуют подобному развитию событий. Более того, возможность этих организаций осуществлять значимое влияние на массовое социальное поведение (включая электоральное) более чем ограничена.
2) Разрыв между структурированием политического пространства и массовым поведением в условиях кризиса может способствовать впрямую неполитическим проявлениям социального протеста, выражающимся в массовых акциях против политики властных институтов в той или иной сфере. В этом случае руководители органов власти СПб, находящиеся в определенной политической изоляции (ни одна политическая организация СПб не поддерживает мэра города, а большинство из них в той или иной степени оппозиционны по отношению к А.Собчаку), окажутся лишенными социальной поддержки и их деятельность будет как минимум серьезно затруднена.
Альтернативой такому развитию событий могут стать авторитарные методы управления, к реализуемости которых в условиях СПб (тем более нынешним мэром города) следует относиться более чем скептически. Во всяком случае, едва ли в обозримом будущем нам грозит просвещенная авторитарная модернизация; авторитарные черты российской и городской власти налицо, но ни модернизации, ни тем более следов просвещенности не наблюдается.
Москва, 13 июня 1994 года
ПРИМЕЧАНИЕ. Работа выполнена в рамках проекта «Социальный протест населения Санкт-Петербурга» СПб филиала Института социологии РАН.
© Международный институт гуманитарно-политических исследований
|
|