Майя ИТКИНА

ЛАТВИЙСКАЯ РЕСПУБЛИКА

в октябре 1999 года

1.    внутренняя политика

1.1.       Первые 100 дней правительства А.Шкеле

23 октября правительству А.Шкеле исполнилось сто дней. Правительство сразу же стало объектом жесткой критики, своими действиями вызвав, что называется, «огонь на себя». Как пишет журналист А.Васильев: «Трудно припомнить в современной истории страны другой такой прецедент, когда за столь короткий срок другим правительством были предприняты конкретные шаги, с тем, чтобы одновременно увеличить возраст выхода на пенсию и существенно ограничить льготы работающим пенсионерам, сократить пособия безработным, значительно уменьшить объемы (примерно в 4 раза) кредитования студентов и т.п.

Как долго бы не просуществовало нынешнее правительство – считает А.Васильев, – и каких бы оно конечных результатов не добилось, в памяти народной первые два месяца его работы останутся беспримерным наступлением на права наиболее малообеспеченных жителей Латвии» [[1]].

Для первых месяцев деятельности правительства характерна небывалая концентрация скандалов в высшем политическом свете: министр экономики Макаров заявляет о якобы многомиллионных взятках в Агентстве приватизации; начальник службы госдоходов Сончик говорит о «высокопоставленных покровителях» контрабанды и даже обещает назвать имена. Тут же следует самый громкий скандал последних лет – «дело педофилов». Существует мнение, что депутат от «Латвияс цельш» (Латвийский путь – ЛП) Э.Инкенс постарался специально раздуть этот скандал, но сам Э.Инкенс это категорически отрицает. Шкеле обвиняют в вымогательстве у датского посла взятки в 50 тыс. долларов.

При этом ни один из вышеупомянутых скандалов «не инициирован оппозицией, «слив» компромата явно идет из около правительственных кругов. Война компроматов из парламента полностью переместилась в Кабинет министров.

Представители разных политических сил и идеологических направлений по-разному оценивают политику А.Шкеле.

Депутат 7-го Сейма от Партии Народного согласия (ПНС), член фракции «За права человека в единой Латвии» Борис Цилевич считает, что начав свою деятельность с жестких поправок к закону о пенсиях, премьер «пошел ва-банк». По мнению Б.Цилевича, попытка сходу урезать пенсии была продиктована не столько экономическими, сколько чисто политическими соображениями. Анализ, произведенный оппозицией, показал, что сколько-нибудь ощутимого пополнения бюджета атака на стариков не принесет. Просто хотелось сразу всем показать «кто в доме хозяин». Уж если пройдут столь непопулярные меры, то в дальнейшем премьер может делать все, что угодно» [[2]].

Как известно, такая тактика закончилась неудачей. Оппозиция объединилась и заблокировала поправки к пенсионному закону.

В.Цилевич считает, что скандалы в высших эшелонах власти свидетельствуют о непрочности правящей коалиции. Он предрекает скорую отставку правительства и предполагает, что будущий кабинет министров составят две из трех ныне правящих партий.

Иную оценку правительству А.Шкеле дает влиятельный депутат 7-го Сейма, представитель ЛП, председатель комиссии Сейма по народному хозяйству, среде и региональному развитию Карлис Лейшкалнс. Карлис Лейшкалнс считает, что действия Андриса Шкеле свидетельствуют о том, что его личные интересы полностью совпадают с общими интересами, то есть «интересы Шкеле как предпринимателя совпадают с интересами общества».

По мнению К.Лейшкалнса: «Ситуация вокруг кабинета министров просто нагнетается. И здесь сталкиваются не государственные интересы, а интересы частных групп. Я прогнозирую долгую жизнь теперешнему правительству – настолько долгую, насколько она зависит от внутренних факторов» [[3]].

Журналист Максим Дуров считает, что А.Шкеле пришел к власти в результате «тихого правительственного переворота». Этот «переворот» М.Дуров считает закономерным. А.Шкеле – лидер крупнейшей представленной в парламенте партии и несомненный фаворит предвыборной гонки. Полтора месяца формирования первого кабинета 7-го Сейма делалось все, чтобы не подпустить «дважды экс-премьера» к власти. Однако А.Шкеле показал себя умелым позиционным игроком, и в конце концов добился портфеля премьера. По мнению М.Дурова, «правительство В.Криштопанса было обречено».

Максим Дуров напоминает, что плачевное состояние латвийской экономики, полученное правительством А.Шкеле в наследство от предыдущего правительства, – это объективная реальность, граничащая с национальной катастрофой: 50 млн. латов фискального дефицита, 30 млн. латов дефицита социального бюджета, перешагнувшая за 10% безработица, невероятные размеры контрабанды, угроза национальной валюте из-за несобранных налогов, разваливающаяся пенсионная система. Максим Дуров считает, что у правительства А.Шкеле есть несомненные заслуги: удалось остановить рост бюджетного дефицита, за последние 3 месяца остановилось падение производства, началась активная борьба с контрабандой.

«Именно в последнее время директор службы госдоходов А.Сончик сообщил о содействии контрабанде чиновников высокого ранга. Именно Шкеле инициировал создание нового подразделения по борьбе с контрабандой. Именно его министр финансов Э.Крастиньш недавно побывал в Лондоне ради возобновления сотрудничества с британской компанией Grown Adence, немало сделавшей для обуздания контрабанды в прежние годы. В результате объем сбора налогов существенно повысился» [[4]].

1.2.       Закон о пенсиях и грядущий референдум

1 октября в Риге состоялась демонстрация протеста против антисоциальной и антинародной политики правительства. Акцию протеста организовал Союз свободных профсоюзов Латвии, поддержали и вошли в оргкомитет представители Латвийской социал-демократической рабочей партии, новой партии, объединения «За права человека в единой Латвии».

Правительству была передана петиция демонстрантов, в которой были сформулированы требования отменить поправки к закону о пенсиях (пока лишь приостановленные), повысить минимальную зарплату, ввести подоходный налог и соблюдать принцип трехсторонних консультаций (правительство – профсоюзы – работодатели) при обсуждении социально-экономических вопросов.

Лидеры профсоюзов считают, что прогрессивный подоходный налог мог бы приостановить стремительное расслоение общества на богатых и бедных. Они также очень озабочены судьбой работников неплатежеспособных предприятий, на которых «заморожена» зарплата и не выплачивается социальный налог. Они считают, что политика правительства сокращает и социальные гарантии и доходы людей, и не считается с экономическими интересами широких слоев населения.

Прогнозировалось, что в демонстрации примет участие до 50 тыс. человек. Их оказалось гораздо меньше – по разным оценкам от двухсот до нескольких тысяч человек. По мнению организаторов, причиной тому, стали плохая погода, неактивность людей, а также изменение маршрута шествия.

11 ноября Центральная избирательная комиссия объявила окончательные итоги сбора подписей за референдум. За проведение референдума о поправках к пенсионному закону поставило свои подписи 184 383, или 13,7% жителей Латвии, имеющих право голоса [[5]]. Особенно большой процент избирателей высказался за проведение референдума в Латгале – самом бедствующем районе Латвии. Например, в г.Резекне за проведение референдума высказалось 37% жителей, имеющих право голоса.

Удавшаяся акция по сбору подписей – значительное событие в общественной жизни Латвии. «Впервые после восстановления независимости страны значительная часть избирателей высказалась не в поддержку своего правительства или торжества национальной идеи. Люди преодолели свою душевную леность, вбиваемые в них в течение долгих лет опасения понести ответственность за проставленный в паспорте штампик, и открытое выступление против правительственного курса. И против политики тех партий, за списки которых многие из них голосовали всего год назад. Видимо, действительно наболело».

Результаты сбора подписей могли бы быть еще более впечатляющими, так как поправки к закону о пенсиях прямо или косвенно затрагивают интересы около 30% всего общества. Сказалась нехватка средств, недостаточная активность и слабая координация усилий оппозиции.

В соответствии с Конституцией Латвии (Сатверсме) референдум мог бы и не состояться, если бы за это проголосовали три четверти (75) депутатов Сейма. Но для этого необходим был компромисс между правящей коалицией и оппозицией. Достигнуть компромисса не удалось. Оппозиция сочла, что правящая коалиция предлагает лишь косметические изменения к первоначальному варианту поправок к закону о пенсиях. По ее мнению, «смягченный» правительственными партиями вариант поправок проблему в принципе не решает.

Как уже упоминалось в предыдущем обзоре, этот «смягченный» вариант разрешает работающим пенсионерам получать пенсию до 60 латов в месяц, разрешает досрочный выход на пенсию, как женщинам, так и мужчинам, и несколько замедляет темпы неизбежного повышения пенсионного возраста.

Эти и некоторые другие поправки были приняты Сеймом в первом чтении 21 октября. Оппозиция отказалась участвовать в этом голосовании. Она твердо решила дойти до референдума, чего никак не хотят допустить правительственные партии. 11 депутатов коалиции потребовали рассмотреть свои «смягченные поправки в срочном порядке, так как третьего чтения до референдума уже не получится. Поэтому второе чтение назначено на 4 ноября.

После консультаций и споров референдум был назначен на 13 ноября. Центральная избирательная комиссия провела консультации с психологами относительно понятной формулировки вопроса. Сейм 28 октября выделил 943 тыс. латов на проведение референдума. Ситуация непростая. Первоначально предполагался референдум против «жестких» поправок к закону о пенсиях, принятых Сеймом 5 августа (о них см. в предыдущем обзоре). До референдума правящая коалиция наверняка сумеет принять «смягченный» вариант поправок. Как поведет себя избиратель, прогнозировать сегодня трудно. Особенно с учетом активной пропагандистской кампании правящей коалиции и относительной финансовой и организационной слабости оппозиции.

Мнение депутата Бориса Цилевича: референдум по большому счету никого не интересует. Главное – это приватизация, борьба экономических группировок» [[6]].

Андрис Шкеле и другие представители правящей коалиции любят повторять, что при любых результатах референдума закон о пенсиях неизбежно надо будет менять.

1.3.       Латвийский Сейм принимает закон «О бюджете на 2000 год» и поправки к закону «О бюджете 1999 года»

21 октября Сейм в первом чтении принял закон «О бюджете на 2000 год». Это стало своеобразным подарком Андрису Шкеле к 100 дням его правительства. В окончательном чтении бюджет планируется принять 2 декабря.

Дебатам по бюджету предшествовали получасовой доклад премьера Андриса Шкеле и выступление министра финансов Эдмунда Крастиньша.

Премьер начал свою речь с перечисления финансовых дыр в бюджете этого года. Дефицит основного бюджета, по данным на 21 октября, составляет 22,6 млн. латов, фискальный чуть превышает 93 млн. латов, социальному бюджету не хватает 60,9 млн. латов, а долг государства за 9 текущих месяцев возрос на 95,9 млн. латов. Ежемесячно дефицит социального бюджета увеличивается на 5 млн. латов.

Премьер дал понять, что с дефицитом бюджета он мириться не намерен и объявил приоритетной борьбу за его снижение. Он уделил внимание вопросу о борьбе с контрабандой и обещал ужесточить сбор налогов. По его данным, эти меры принесут бюджету еще 40 млн. латов [[7]].

Многие из нынешних проблем, непосильным бременем «повисших на шее» латвийского бюджета родом из прошлого. На протяжении последних семи-восьми лет у латвийских предприятий набежали фантастические долги. Общая сумма неуплат по налогам составила в августе с.г. 381,8 млн. латов, в том числе 32,3 млн. латов составляют долги предприятий, платежи по которым продлены с разрешения Службы государственных доходов и министерства финансов [[8]].

Очень часто предприятия, судебные решения о неплатежеспособности которых принимаются сегодня, не платили социальный налог долгие годы, проявляя преступное равнодушие к судьбе своих работников. Уволенные в результате банкротства таких предприятий работники остаются без каких-либо социальных гарантий и пособий по безработице. Например, в такое положение попали работники чулочно-носочной фабрики «Аврора». Да и многие более твердо стоящие на ногах работодатели, не будучи уверенными в своем будущем, тоже предпочитают выплачивать часть зарплаты «в конвертах». Как объясняет правительство, такая практика порождает «дыры» в социальном бюджете [42].

28 октября Сейм утвердил поправки к закону «О бюджете 1999 года» Фискальный дефицит бюджета увеличился на 40 млн. латов и вместо запланированных ранее 2% ВВП составил 4,6% от ВВП. Депутаты Сейма проголосовали за увеличение фискального дефицита вопреки рекомендациям МВФ, согласно которым фискальный дефицит госбюджета не должен был бы превышать 3-3,5% ВВП.

На проведение референдума по закону о пенсиях было выделено 943 тыс. латов. Сейм согласился компенсировать самоуправлениям 2,85 млн. латов за недополученные ими подоходные налоги с населения. 2 млн. латов было выделено на приобретение здания под посольство в Берлине.

Особенно примечательно вычеркивание из доходной части госбюджета 33,7 млн. латов от приватизации крупных объектов. Депутат И.Годманис сообщил, что фонд приватизации принес казне от запланированной суммы всего 9% [[9]].

По мнению И.Годманиса, рост расходов в этом году выльется в будущем в те же внутренние займы или очередной выпуск еврооблигаций. А это, по сути, означает обращение за кредитами в МВФ.

1.4.       Использование «служебного» положения в личных целях

С 1 октября в Латвии вступили в силу разработанные кабинетом министров новые правила: «Порядок организации оптовой и розничной торговли». Официальная цель этих правил – навести порядок в торговле, бороться со спекулянтами и перекупщиками, уклоняющимися от уплаты налогов. Главное новшество, сформулированное в этих правилах – все расчеты между предприятиями торговли и их поставщиками должны производиться в форме безналичных расчетов, через банк.

Эти правила душат мелких торговцев, владельцев мелких торговых точек, оборот которых невелик. Они успели запастись товаром в конце сентября и пока еще дышат на ладан. Однако если новые правила действительно будут выполняться, то, по мнению экспертов, многие мелкие торговцы разорятся.

Пострадают и много малообеспеченных людей, которые привыкли «отовариваться» на оптовых базах, где цены значительно ниже, чем в магазинах и даже чем на рынках. Можно прогнозировать также некоторый рост цен на продовольственных рынках.

Кто выиграет от этих правил? Банки, владельцы крупных оптовых баз, владельцы и менеджеры больших универсальных магазинов: «Rimi», «Interpegro» и др. Выиграют иностранные поставщики продовольственных товаров, которыми наводнена Латвия. Одним словом, мероприятие вполне в русле жесткой либеральной политики правительства А.Шкеле.

Но вот, что любопытно. В 29 рижских магазинах появился интересный документ, распространенный финансовой службы АО «Ханзас майзница» (Hanzas maiznca»). Это предприятие по производству хлеба, часть концерна «Ave Lat Group». Этот документ называется «Информация клиентам». В своей «Информации клиентам» предприятие ссылается на разъяснение СГД, датированное 23 сентября, то есть за 6 дней до вступления новых правил об оптовой и розничной торговле в жизнь СГД – служба государственных доходов.

В чем смысл этого разъяснения? Если предприятие продает продукцию собственного производства, то торговля «не является оптовой, так как производитель не является торговцем». Звучит абсурдно. Но на основании этого разъяснения, «предприятие – производитель может производить расчеты с клиентами в наличной форме и после 1 октября 1999 года».

«Если серьезно, то получается, что все производители Латвии по-прежнему неподконтрольны государству на предмет «чистоты» их расчетов с покупателями. А как же тогда с идеей нынешнего правительства контролировать все и вся и любыми путями пополнять весьма хилый латвийский бюджет? Второй вопрос вытекает из первого: почему у нас на таком особом положении оказались именно производители? Не потому ли, например, что именно с интересами производства и переработчиков связаны основные коммерческие интересы нашего премьера?» [[10]]. Однако нет худа без добра. От этих исключений из новых правил «Порядок организации оптовой и розничной торговли» рядовой покупатель, наверное, только выиграет.

Еще один факт. В конце августа нынешнего года одно из предприятий холдинга «Ave Lat Group» АО «Латвияс Балзамс» получило три кредита в двух латвийских банках: Ханзабанка (Hansabanka) и Унибанка (Unibanka) на общую сумму 12,5 млн. USD.

Под обеспечение кредита АО «Латвияс Балзамс», будучи приватизированным предприятием заложило всю свою недвижимую собственность и все свое имущество. В конце сентября ЛАП задним числом одобрило получение кредита. Тем самым было нарушено правило, согласно которому АО «Латвияс Балзамс» не имело права брать кредиты без предварительного одобрения ЛАП. На это нарушение ЛАП закрыто глаза.

Журналист Александр Ушаков считает, что «скорее всего, концерну Андриса Шкеле, убыточно работающему последние два года, срочно требовались дополнительные средства для поддержания своей же жизнедеятельности. Согласно аудированному отчету «Ave Lat Group» за первое полугодие, долгосрочные и краткосрочные кредитные обязательства холдинга достигли суммы свыше 30 млн. латов. Эта цифра на 4 млн. латов больше, чем тот же показатель в конце 1998 года».

То, что ЛАП «не заметила» юридических нарушений в получении кредитов «может свидетельствовать о том, что нынешний глава правительства, похоже, разрешает финансовые трудности своего концерна путем «продавливания» необходимых документов через подвластные структуры. В частности, через ЛАП, генерального директора которого уже не раз обвиняли в чересчур открытых симпатиях к владельцу Ave Lat Group» [[11]].

Еже один факт. 18 мая нынешнего года часть средств, полученных латвийским государством от размещения еврооблигаций, была использована на досрочное погашение эмиссии облигаций, которые были выпущены в соответствии с реабилитационной программой Сберегательного банка Латвии (Latvilas Krajbanka). Речь идет о сумме в 6 млн. латов. За эту эмиссию латвийские налогоплательщики заплатят еще дважды – в октябре 2000 и 2001 гг. Латвийскому сбербанку понадобились эти деньги, чтобы погасить долги по замороженным депозитным счетам, которые жители Латвии открывали еще во времена СССР. Решение о том, чтобы потратить часть средств, полученных государством за размещение еврооблигаций, на помощь Латвийскому сбербанку, принимал тогдашний министр финансов Ивар Годманис, премьером правительства был Вилис Криштопанс (оба из партии ЛП).

Государственная касса и Латвийский сбербанк считают эти действия правительства совершенно правильными.

С 1995 года, когда выяснилось, что банк фактически находился в неплатежеспособном состоянии, латвийские власти занимаются его спасением. С этого времени и поныне на содержание банка тратятся миллионные суммы, хотя бюджет Латвии – опять с дефицитом, а правительство пытается экономить именно на социальной защищенности жителей Латвии. Причем официальная прибыль Latvijas Kralbanka за девять месяцев этого года составила 1,3 млн. латов, а контрольный пакет акций банка теперь уже принадлежит частным инвесторам, которые, по логике, могли бы сами поучаствовать в спасении собственного банка».

По-видимому, немалую роль здесь играет личный фактор Ивара Годманиса. Он был президентом «Латвияс Крайбанка», потом председателем совета этого банка, потом министром финансов. Именно на этом посту он принял решение помочь банку «Причем и поныне неясно, куда именно были направлены полученные из бюджета средства, поскольку никакие компенсации «советским» вкладчикам Latvijas Krajbanka так и не выплачивались» [[12]].

1.5.       Очередной обмен любезностями между мэром Вентспилса, А. Лембергсом и премьером А.Шкеле

22 октября Айвар Лембергс участвовал в телепередаче «С позиции власти». Отвечая на вопросы журналистов он сказал, что борьба идет не между транзитниками и пищевиками, как это часто утверждают. По мнению Айвара Лемберга, борьба идет между предпринимателями, которые считают, что приватизация должна быть прозрачной и все должны иметь к ней равный доступ и предпринимателями, которые считают, что политическая элита, политические партии должны иметь преимущества и «снимать сливки» в форме «комиссионных», скрытых взяток и т.п. Он даже назвал конкретные суммы, которые, по его мнению, могли фигурировать в качестве взяток и «комиссионных» при приватизации Латвэнерго и спорах вокруг Латвийского пароходства. Айвар Лембергс утверждал, что А.Шкеле представляет интересы не только пищевиков, но и «Латвияс газе» (Latvijas gaze), Латвэнерго и других групп.

Все уже привыкли к давней нелюбви мэра Вентспилса к премьеру. Поэтому его крайне негативная оценка первых ста дней правительства А.Шкеле никого не удивила. Айвар Лембергс не раз утверждал, что «у А.Шкеле нет денег для того, чтобы удержать на плаву свою финансовую империю. Именно это обстоятельство заставило бывшего замминистра сельского хозяйства с головой окунуться в политику – один из высокодоходных бизнесов в мире» [11].

В телепередаче А.Лембергс сказал: «Политик не может быть предпринимателем. И не должен решать проблемы своего бизнеса за счет бюджета» [[13]]. Мэр Вентспилса жалуется, что транзит российской нефти через Вентспилс сокращается. Причины этого он видит в политике России, а также и Латвии.

Между тем, появилось сообщение о том, что перестановки в руководстве российской государственной компании «Транснефть» могут благоприятно сказаться на судьбе Вентспилса и транзитного бизнеса в Латвии. Приход к власти в компании «Транснефть» бывшего вице-президента «Лукойла» Семена Вайгситока значительно увеличил шансы строительства новой латвийско-российской нефтяной магистрали – «Rietumu caurvadu sistema» (RCS) – Западная трубопроводная система [[14]].

4 ноября премьер А.Шкеле выступал по латвийскому радио (программа «Домская площадь»). Ему в частности был задан вопрос, почему не смещен со своего поста руководитель компании «Латвияс дзельзцельш» (Латвийская железная дорога) А.Зоргевиц. А.Зоргевица обвиняют в непомерно большой зарплате (3,6 тыс. латов в месяц – примерно 6,2 тыс.USD), а главное – в серьезных недостатках в деятельности «Латвияс дзельзцельш». А.Шкеле ответил, что ответственность за это несут госуполномоченные в компании «Латвияс дзельзцельш», а это Айвар Лембергс и другие представители транзитного бизнеса.

2.    ЭКОНОМИКА

2.1.       Некоторые итоги десятилетнего реформирования экономики

Десять лет назад группа экономистов из партии ЛП приступила к созданию собственной рыночной модели экономики. Была разработана программа развития экономики Латвии до 2000 года – «Латвия – 2000», впоследствии модернизированная в программу «Латвия – 2010». Все политические силы Латвии, которые за эти годы находились у власти, проводили эту программу в жизнь. В этой программе не так уж много цифр, но есть, например, такая. В 1993 году авторы документа, среди которых был и глава правительства того времени Иварс Годманис, предполагали через 3 года довести расходы на образование до 25% основного бюджета. В современных условиях это означало бы 150-170 млн. литов [[15]]. Между тем, расходы на образование составляют 13% бюджета 1999 года.

Президент «Объединения экономистов – 2000»Ояр Кехрис положительно оценивает проделанную за эти годы работу по реформированию экономики, сожалея лишь о том, что Латвия отстает от соседей – Литвы и Эстонии.

Более жесткую оценку современного состояния латвийской экономики дает представитель МВФ в Латвии и Эстонии Адальберт Кнобль. Он считает, что она достигла низшей точки своего развития, после чего обязана развиваться и дать в 2000 году ВВП на уровне 4%.

По мнению профессора И.Киртовского, эта цифра нереальна, названа с подачи местных политиков, которые стремятся посеять среди населения иллюзии о грядущем экономическом чуде. Он считает, что «избранная экономическая модель и ее реализация привели к серьезному разрушению экономики Латвии. Реальность такова, что в 1998 году экономика Латвии по сравнению с 1990 годом сократилась вдвое, ВВП составил всего лишь 57,6% от уровня 1990 года, а в строительстве этот показатель упал до 16,2%.

Динамика основных показателей экономики Латвии по годам (по данным ЦСУ) [[16]].

О снижении эффективности хозяйствования свидетельствует и такой показатель, как ВВП на одного работающего. В 1990 году он составлял 4698 латов, а в 1998 г. – 3618 латов (в сопоставимых ценах) [[17]].

В 1999 году экономическое положение страны постоянно ухудшалось. ВВП поквартально уменьшал свой объем, пять месяцев из семи (март-июль) промышленное производство непрерывно сокращалось. В первом полугодии 1999 года его объем был ежемесячно на 12-16% меньше, чем в 1998 году [16]. Промышленное производство за полгода сократилось на 14%, Минфин предвидит, что в этом году его объем уменьшится на 5,3% [[18]]. Общая ситуация в промышленности привела к снижению экспорта. Его объем за семь месяцев этого года по сравнению с прошлым годом уменьшился на 11,8%, что в свою очередь негативно отразилось на платежном балансе страны. Но даже при сократившемся импорте товаров на 13,8%, он все же превысил экспорт на 65,4%. Это создает большие трудности в сбалансировании импорта с экспортом. Во втором квартале 1999 года вдвое по сравнению с таким же периодом прошлого года сократились перевозки по железной дороге [16].

В начале 1999 года Минфин прогнозировал рост ВВП на 3,5%. Прогноз не оправдался. Рост ВВП в 1999 году поставлен под вопрос. Минфин надеется получить хотя бы 1% роста, но возможно роста не будет вовсе [18].

Неблагополучное состояние латвийской экономики признают даже некоторые латвийские высокопоставленные чиновники.

Снижение ВВП в первом полугодии свидетельствует об определенной стагнации в экономике Латвии, считает генеральный директор Латвийского агентства приватизации (ЛАП) Янис Наглис. Обычно латвийские чиновники объясняют падение производства в Латвии тем, что ее народное хозяйство по-прежнему испытывает влияние российского экономического кризиса. По мнению Я.Наглиса, на существующую ситуацию повлиял не только российский кризис, но и политическая обстановка, когда высказываются взаимные упреки, но недостаточно внимания уделяется решению экономических вопросов [[19]].

Часто делается ссылка на объективные трудности переходного периода от социалистической к рыночной экономике, на отсутствие опыта, нормативной законодательной базы и т.п. Между тем, многие ученые – экономисты считают, что кризис, переживаемый латвийской экономикой – это не только результат объективных трудностей переходного периода и влияния российского кризиса.

Серьезной критике подвергается экономическая политика правящей элиты Латвии. Высказывается мнение, что, будь эта политика иной, многих трудностей переходного периода можно было бы избежать или, во всяком случае, смягчить, ослабить их негативное влияние. Подвергается критике политика приватизации, налоговая политика, полное устранение государства от регулирования экономики, переориентация латвийской экономики на западные рынки.

Идея переориентации латвийской экономики с Востока на Запад была заложена в программе «Латвия – 2000». Однако латвийским предприятиям трудно преодолеть жесткую конкуренцию, существующую на западных рынках. Основными предметами латвийского экспорта стали древесина и текстиль. Это продукция отраслей, связанных с переработкой природных ресурсов и высоким содержанием малоквалифицированного труда. При этом производство текстиля в первом полугодии 1999 года в сравнении с 1998 годом также сократилось на 20%.

Агитация латвийских политиков за переориентацию на западные рынки и объективное сокращение российского рынка по причине экономического кризиса не прошли бесследно. Экспорт товаров в Россию сократился до 7% всего латвийского экспорта [16].

Профессор ЛУ Георгий Либерман дает такую пессимистическую характеристику состояния латвийской экономики: «Что можно ожидать от экономики, которая после восьмилетнего развития достигла 56% от уровня внутреннего валового продукта 1990 года. Откуда взять ресурсы для развития, доходы для бюджета при таких «успехах»? Контрабанда процветает, дешевый импорт подорвал внутренний рынок, высокий курс лата тормозит экспорт. Служба доходов не справляется с взиманием налогов. Налоговая система не имеет стабильной опоры. Промышленность в значительной степени разрушена и пятится назад. Сельское хозяйство деградировало и не имеет перспективного рынка. Одно время спасителем был транзит, но и эта отрасль начинает давать сбои при неопределенном будущем. Железнодорожные перевозки сокращаются. Руководящие кадры, и стар и млад, крепко держатся за советский стиль работы: планируем нереальное, но приятное, а потом видно будет» [[20]].

2.2.       Уроки приватизации

В этом году фактически закончилась приватизация мелких и средних предприятий. Согласно условиям приватизации контрольный пакет акций приобретался стратегическим инвестором. ЛАП обязывало новоявленного собственника внести определенные инвестиции и сохранить профиль деятельности предприятия и рабочие места в течение 3-5 лет. Правилами приватизации допускалось, что стратегический инвестор, выполнив свои обязательства по инвестициям, мог вернуть предприятие государству, отказавшись от контрольного пакета акций. Тогда контрольный пакет акций повторно выставлялся на аукцион.

Владельцы контрольных пакетов акций свои обязательства выполняют плохо, а за невыполнение обязательств стратегического инвестора наказать невозможно. Многие средние и мелкие предприятия так до сих пор и не дождались обещанных инвестиций.

Судьба приватизированных предприятий сложилась по-разному. Часть предприятий стали неплатежеспособными (например, Екабпилсская сахарная фабрика и многие другие) или обанкротились, так как их стратегические инвесторы не смогли справиться с бременем собственника. А люди, вложившие свои приватизационные сертификаты в акции этих компаний, просто потеряли свои деньги. Некоторые стратегические инвесторы, попользовавшись предприятием, безболезненно для себя передали его обратно государству. У части предприятий, поменявших своих стратегических инвесторов, ситуация улучшилась, например, на фармацевтическом предприятии «Олайнфарм».

Очень печален вариант, когда приватизированное предприятие, брошенное предыдущим владельцем, вообще оказывается никому не нужным. Такая судьба постигла Рижскую фармацевтическую фабрику. Кстати, ЛАП, так пока и не выставило ее на повторный аукцион.

Об удачном завершении приватизации могут отрапортовать очень немногие компании. Как правило, это те предприятия, которые успешно работали еще до начала приватизации, и для их дальнейшего развития не требовались большие инвестиции. В качестве примера можно назвать кондитерскую фабрику «Стабурадзе» и банк «Латвияс Унибанка», которые были приватизированы без привлечения стратегического инвестора.

Есть и такие предприятия, собственники контрольных пакетов, которых выполнили все свои обязательства и стали полноправными владельцами акций. Специалисты считают, что при приватизации мелких и средних предприятий было допущено много ошибок.

Они считают, что «изначально приватизацию надо было проводить за деньги, а не за сертификаты», так как «идея продажи предприятий за сертификаты не имеет никакого экономического смысла для предприятий: компаниям необходимы живые деньги, а не новые собственники».

Специалисты считают также, что «обязывать сохранять профиль деятельности компании и число работающих надо было не стратегического инвестора, а правление предприятия. В таком случае можно было бы стимулировать вторичную продажу контрольных пакетов акций» [[21]].

Кроме того, специалисты подвергают критике деятельность ЛАП, которое зачастую, по их мнению, ограничивается ролью стороннего наблюдателя и затягивает процесс приватизации, что приводит к падению цены объектов приватизации и большим убыткам.

Специалисты также считают, что правила приватизации не учитывают интересы мелких акционеров.

Очень серьезной критике подвергает процесс приватизации профессор ЛУ Г.Либерман в своей статье «Экспроприация экспроприаторов». Профессор Г.Либерман считает, что процесс передачи госсобственности в частные руки для Латвии оказался неэффективным. Он жестоко критикует приватизацию экономических объектов за сертификаты. Он напоминает, что все началось с чисто популистской идеи: компенсировать гражданам и постоянным жителям Латвии потери от оккупации: выдадим за каждый год жизни под чужим игом приватизационный сертификат на сумму в 28 латов.

Однако значительная часть людей, получив сертификаты, хотела как можно скорее получить доход. Скупали сертификаты 53 лицензированных посредника по цене во много раз ниже номинальной (например, в настоящее время цена сертификата колеблется между 1,5-2 лата, а были они и дешевле).

Потом они их перепродавали, а главное, массово скупали акции приватизируемых предприятий, получая за каждый сертификат акций на 28 латов. «Обменивая акции на сертификаты, то есть подаренные государством чистые бумажки, приватизируемые предприятия явно теряют денежки, и немалые, которые могли бы служить как инвестиции. Это – освященная законом экономическая диверсия»,- считает Г.Либерман.

По его мнению, сертификаты следовало бы использовать лишь при приватизации квартир, а также – земли и зданий, если строение принадлежит одному хозяину, а земля под ним – государству ими самоуправлению.

Многие предприятия было сложно приватизировать: предельно отсталая технология, огромные долги. Но в начале приватизации, когда предприятия были еще на ходу, и долгов было меньше, можно было приватизировать их за небольшие, даже символические деньги.

Потенциальным собственникам достались бы хорошая инфраструктура, неплохие здания и сооружения и рабочие коллективы – относительно дешевая по европейским меркам и вполне способная к переобучению рабочая сила. Такие суждения высказывались: в частности Г.Либерман предлагал эти бесперспективные объекты приватизировать за 1 лат.

Но это и подобные предложения были подвергнуты жестокой критике. В результате многие предприятия были буквально разграблены, рабочие и инженеры пополнили ряды либо безработных, либо мелких торговцев и т.п.

«Создается впечатление, – пишет Г.Либерман, – что правительственные партии целенаправленно добивались разрушения латвийской промышленности. Позиция правительства – моя хата с краю».

Вызывает возражение – и не только у профессора Г.Либермана приватизация некоторых очень крупных и прибыльных государственных предприятий. Предприятие «Латвияс балзамс» было донором бюджета. Новым хозяином «золотой реки алкогольных доходов» стал концерн «Ave Lat Group», фактическим хозяином которого является А.Шкеле – нынешний премьер-министр Латвии.

Другой пример – «Латтелеком». Хотя 51% акций в этой компании принадлежит латвийскому государству, парадом на этом предприятии-монополисте полностью командует иностранный инвестор. Заказы на аппаратуру «Латтелеком» размещает только по высоким ценам и у зарубежных поставщиков, хотя эти заказы могли выполнять и ВЭФ, и бывший «Коммутатор», и ряд других предприятий Латвии. Цены на услуги «Латтелекома» постоянно повышаются. Очень спорным является вопрос о том, следует ли приватизировать Латвэнерго. У этой акции есть как сторонники, так и ярые противники.

Мнение Г.Либермана: «Приватизацию Латвэнерго надо остановить. Следует также прекратить бесплатную раздачу госимущества за сертификаты. Оставшиеся (около 135 объектов) предусмотренные к приватизации предприятия целесообразно отдавать даже за один лат, но лишь тем покупателям (инвесторам), которые смогут в течение короткого времени модернизировать производство, существенно изменив его технико-технологическое лицо. И лишь в этом случае приватизация станет толчком к росту реальной экономики, фактором роста экспорта и источником пополнения бюджета» [26].

Много ошибок допущено и в приватизации в сельской местности. Земле- и лесовладельцами стали тысячи людей, которые о землепользовании и ведении лесного хозяйства не имеют ни малейшего понятия. Они живут за рубежом и имеют городские специальности.

В итоге земля, в том числе в плодородной Земгале, простаивает, зарастает сорняками, становится рассадником многочисленных сорняков и кустарника.

А лес бездушно вырубается. У заморского хозяина нет ни малейшей заботы о дальнейшей судьбе вырубки.

Разумнее поступили в Литве землю и лес по наследству получают исключительно те, кто постоянно проживает в республике [[22]].

С разрушением колхозов и совхозов сформировались крепкие крестьянские хозяйства. Но их не так уж много. Одновременно появился и легион лилипутских хозяйств, которые в лучшем случае способны прокормить семью в рамках натурального хозяйства. Хозяйства эти с рынком никак не связаны, эффективность их крайне низкая.

Во многих колхозах и совхозах была современная техника и относительно передовая технология. Во время приватизации большая часть этой техники досталась руководящим кадрам. Между тем, в интересах государства и крестьян было бы целесообразно не разрушать крепкие колхозы и совхозы, а преобразовать их в АО, в которых на базе современных форм частной собственности и рыночной экономики могло бы развиваться эффективное производство.

2.3.       Особенности национального долга Латвии

Согласно статистическим данным министерства финансов, государственный долг Латвии на конец августа 1999 года оценивался в 476,059 млн. литов. Эта цифра уже на 103,452 млн. латов превосходит объем государственного долга семилетней давности.

Государственный долг Латвии составляет 13% ее ВВП. Международное рейтинговое агентство Standard Pooris признало такое соотношение оптимальным, и специалисты этой рейтинговой службы оценили Латвию как страну со стабильной средой для иностранных инвесторов, способную вовремя выплачивать кредиты по долгам. Однако особенность национального долга Латвии в сравнении с большинством развитых стран в том, что 67% ее национального долга приходятся на долги иностранным государствам и предприятиям.

На конец сентября внешний долг Латвии составил 318,2 млн. латов. Главными иностранными инвесторами Латвии являются Всемирный банк и Международный валютный фонд. Выдавая деньги, МВФ диктует свои условия по проведению финансовой политики государства. Фонду особенно не нравятся социальные выплаты дефицитного госбюджета.

Что заставляет правительство обращаться за финансовой помощью к иностранным инвесторам? Специалисты называют следующие причины: крайняя пассивность финансового рынка и явная нехватка денежной массы в стране снизили популярность долгосрочных государственных ценных бумаг. «Можно говорить, пожалуй, и о том, что местные инвесторы не доверяют своему государству в долгосрочной перспективе» [[23]]. Кроме того, у государственных долговых обязательств (ГДО) низкая доходность, что снижает их привлекательность в глазах инвесторов.

Свой бюджетный дефицит правительство покрывало за счет займов, получаемых от местных банков. Сейчас оно вышло на европейский фондовый рынок со своими облигациями. Недавно государство провело вторую эмиссию еврооблигаций. После 7 октября, когда правительством были получены деньги за выпущенные еврооблигации, внешний долг Латвии вырос на 45 млн. латов и достиг 363,2 млн. латов [[24]]. Новые займы пойдут в основном на выплату старых долгов, в частности, печально знаменитого кредита G-24. «Так что, латвийское государство, абсолютно не стесняясь, возводит финансовую пирамиду, занимаясь рефинансированием старых долгов за счет создания новых» [23].

Ввиду высокой доли внешнего долга в национальном долге Латвии часть ВВП регулярно «уходит» из страны при погашении долгов и процентов. Например, в прошлом году иностранным кредиторам Латвия отдала более 6% ВВП. В 2000 году из основного госбюджета им надо выплатить 30 млн. латов. Из каждых 100 латов национального богатства страны 13 латов принадлежит местным и иностранным кредиторам. Каждый житель Латвии, включая новорожденных, задолжал иностранным кредиторам 135 латов. «Пик» выплат иностранным кредиторам придется на 2004 год, в котором Латвии нужно будет вернуть 113 млн. латов [23].

К сожалению, далеко не все кредиты, взятые латвийским государством, были использованы целесообразно. А некоторые кредиты были просто разбазарены. Вернемся к уже упомянутому кредиту G-24. Этот кредит латвийское государство взяло в 1990 году. Из кредитной линии G-24 было выдано 212 кредитов на общую сумму 187 млн. USD и 3 млн. ВEM.

Созданная в 1998 году специальная парламентская комиссия установила, что из этих 212 кредитов только 10 ссуд были использованы на нужды государства и самоуправлении. По кредитам G-24 в срок не было возвращено 80% заемных средств. На конец июня 1999 года невыплаченные кредиты составляли 93 млн. USD и 3 млн. DEM. Часть невыплаченных кредитов признана безнадежными. Есть слабая надежда на частичное возвращение некоторых кредитов в течение длительного времени. Уже к лету 1998 года по фактам невозврата кредита G-24 было возбуждено 14 уголовных дел.

Упомянутая выше комиссия пришла к заключению, что основные причины невозврата кредитов – это непродуманная политика их предоставления, неквалифицированная деятельность комиссии по распределению кредитов, а также неплатежеспособность кредитных учреждений, под гарантии которых выдавались кредиты.

«Случай с распределением G-24 в Латвии войдет в антологию преступного мира, а схемы, когда деньги выдавались под сомнительные бизнес-планы специально созданным для этого фирмам, не имеющим ни истории развития, ни производства, ни минимального гарантийного фонда – в учебники по мошенничеству» [24].

Так как крупнейшие банки, выступавшие гарантами возврата кредитов G-24. (Банк Балтия, Алеяс коммерческий банк, Талсу коммерческий банк), были признаны неплатежеспособными, то бремя возврата кредитов легло на государство, то есть на рядовых налогоплательщиков.

2.4.       Иностранные инвестиции растут, а производство падает

Согласно данным ЦСУ, иностранный капитал в Латвии достиг к концу сентября 1999 года уровня 2712 млн. латов. О значении такой суммы иностранных инвестиций для экономики Латвии можно судить, сравнивая ее с величиной ВВП. В 1998 году они составили две трети его объема.

Крупнейшие капиталовложения в экономику Латвии распределяются среди государств следующим образом: Дания – 103,7 млн. латов, США – 71 млн. латов, Швеция – 61,5 млн. латов, Германия – 60,1 млн. латов, Россия – 57,4 млн. латов.

Иностранные инвестиции идут главным образом не в реальный сектор экономики, не в сферу производства. Большие деньги иностранных инвесторов крутятся в основном в финансовом секторе, вкладываются в сферу обслуживания, в торговлю. Постоянно растут вложения иностранных инвестиций в приобретение недвижимости.

Иностранцы предпочитают вкладывать свои деньги туда, где есть возможность получить быструю прибыль и в случае экономической или политической нестабильности быстро уйти с латвийского рынка. Именно этим объясняется, что рост иностранных инвестиций в Латвии не дает должного эффекта по выходу страны из экономического кризиса, не сопровождается ростом промышленного и сельскохозяйственного производства.

Из 2712 млн. латов иностранных инвестиций прямые инвестиции составили только несколько более 1 млрд. латов, а из них в основной капитал предприятий – 706,6 млн. латов.

В промышленность вложена одна пятая часть инвестиций, в сельское, охотничье, лесное хозяйство зарубежные инвесторы вложили только 1,6 млн. латов [[25]].

На предприятиях с участием иностранного капитала производится 40% от общего объема промышленной продукции Латвии. Иностранные инвесторы вкладывают деньги главным образом в отрасли, работающие на местном сырье и использующие малоквалифицированный труд. Это деревообработка и производство текстиля.

В высокотехнологичные отрасли, где необходимы большие капиталовложения и высококвалифицированная рабочая сила, иностранные инвесторы вкладывать средства не спешат. Нередки случаи, когда, приватизировав предприятие, иностранные владельцы доводят его до банкротства. Достаточно напомнить о судьбе Даугавпилсского предприятия химволокна «Даутекс», приватизированного сингапурцами.

За первое полугодие нынешнего года общий объем иностранных инвестиций в Латвию вырос на 294 млн. латов. В то же время наметилась тенденция уменьшения потока прямых инвестиций. Несмотря на высочайший кредитный рейтинг, Латвия оказалась далеко не привлекательной для иностранных инвестиций в сферу производства. Почему? Эксперты высказывают следующие соображения. Во-первых, в Латвии закончился в основном процесс массовой приватизации. Задерживается приватизация крупных предприятий из-за их неподготовленности и несвоевременного принятия политических решений.

Кроме того, «поток прямых иностранных инвестиций подвержен конъюнктурным колебаниям и в условиях высокой мобильности международного капитала носит непостоянный характер. Основным условием крупных иностранных инвестиций является возможность Латвии выйти на серьезные рынки сбыта. Экономический кризис в России и достаточно сложные отношения между Латвией и восточным соседом делают иностранных инвесторов предельно осторожными. Они приостановили реализацию проектов, связанных с производством продукции для восточного рынка и в целом занимают выжидательную позицию» [[26]].

Повлияли также выборы и смена правительства, желание международных бизнесменов разобраться в политике нового руководства. В то же время дальнейшее поступление прямых иностранных инвестиций происходит в форме реинвестированной прибыли капиталовложения в импорт оборудования из прибыли предприятий, что может достигать от 20% до 30% общего объема инвестиций [[27]].

Правительство и высшие государственные чиновники хорошо понимают, что для привлечения иностранного капитала в высокотехнологичные и перспективные отрасли латвийской экономики нужно проводить целенаправленную государственную политику в целях создания для таких инвестиций благоприятных экономических условий.

Например, с 2000 года предполагается уменьшить налог на недвижимость с 4% до 1,5%.

В то же время большой объем иностранного капитала создает предпосылки для ухода за границу существенной части прибыли, уменьшая тем самым собственные инвестиционные возможности. «Реструктуризация экономики Латвии должна быть обеспечена национальными накоплениями. По мнению экспертов, внутренние накопления должны покрывать 80% инвестиций, чтобы не вызвать чрезмерного дефицита платежного баланса по счету текущих платежей и не угрожать стабильности национальной валюты. Латвия все время балансирует на грани стремительного роста дефицита по счету текущих платежей, поскольку необходимый для развития высокий уровень инвестиций не обеспечивается уровнем национальных накоплений» [26].

3.    Социальная сфера

3.1.       Безработица и бедность

Понятие безработицы появилось в Латвии как реальность в начале 90-х годов. По данным ЦСУ на 1 сентября в Латвии было 120 тысяч человек, ищущих работу. Год назад их было меньше – 93 тыс. человек [[28]]. На середину октября Государственная служба занятости насчитывала в Латвии 113374 человека без работы. По мнению этой службы, число безработных стабилизировалось в стране на уровне 9,5%, и в ближайшем будущем резко увеличиваться не будет.

Система помощи людям, потерявшим работу, начала формироваться в 1992 году. Было разработано законодательство, создана Государственная служба занятости.

В 1995 году Латвия выразила готовность решать проблему занятости на европейский манер, то есть, формируя структуру рынка труда, организуя переквалификацию, создавая рабочие места в регионах.

Однако ряд принятых за последние годы государственных программ, которые должны были бы способствовать увеличению занятости населения, своей цели пока не достигли: это программа регионального развития, национальная программа развития малых и средних предприятий, программа молодежной политики. Эти программы пока что находятся в стадии развития и не так-то скоро начнут приносить плоды.

Министерство экономики в годы независимости планированием подготовки рабочей силы, анализом спроса и предложения на нее практически совсем не занималось, «результат налицо: найти хорошего работника сегодня еще труднее, чем безработному устроиться на работу».

Одним из условий, которые должны способствовать смягчению проблемы безработицы, является развитие сети коммуникаций и нормальное функционирование общественного транспорта во всех уголках Латвии. Только это может обеспечить равные возможности для получения образования, переквалификации или же приобретения современной специальности жителям и городов и глубинки. Это необходимо также и для повышения мобильности рабочей силы.

Все эти и другие вопросы, связанные с проблемой занятости, обсуждались при подготовке концепции занятости населения. Концепция занятости населения утверждена Кабинетом министров Латвии 19 октября. Она направлена на создание новых рабочих мест и решение других проблем занятости [[29]].

Еще недавно проблеме бедности в Латвии вообще не уделялось внимание. Но сейчас общество и политики осознали эту проблему и ее опасность для общества. Над разработкой стратегии борьбы с бедностью трудится по заданию правительства группа специалистов Министерства благосостояния.

Сколько в Латвии бедных? Кого можно считать бедным? Политики часто вспоминают, что в Латвии за черной бедности живет от 60-70 (по самым либеральным подсчетам) и до 90 процентов населения страны. В Латвии официально малообеспеченными считаются те, чьи доходы не превышают 38 латов на одного члена семьи в месяц [[30]].

Показатель уровня нищеты, принятый ООН для развивающихся государств Азии, Африки, Латинской Америки и Восточной Европы, включая и страны Балтии, равен четырем долларам на человека в день.

Латвия тратит на социальные нужды из госбюджета всего 11%. 68% жителей Латвии имеют доходы ниже среднего, а в бедности прозябают до одного миллиона человек. В Риге, согласно социологическим опросам последнего времени, считаются бедными 33% жителей, в Даугавпилсе – тоже 1/3 населения.

Более 80% латвийских семей признают сегодня, что испытывают серьезные материальные затруднения. Лишь чуть больше половины из них в состоянии полностью оплачивать все коммунальные услуги.

Весьма различаются доходы жителей разных регионов Латвии. В прошлом году в Риге доходы на члена семьи составляли в среднем 73,98 лата, средние цифры в целом по Латвии – 62,33 лата, а в Латгалии на человека приходилось в среднем всего 45,54 лата [28].

Латгалия названа экспертами ЕС самым бедным из 43 регионов, претендующих на то, чтобы считаться европейской территорией. Да и вся Латвия в целом уже успела прославиться среди кандидатов в члены ЕС в качестве бедной страны.

Падает уровень жизни сельских жителей. Если в 1997 году доходы одного селянина составляли в среднем 540 латов в год, то в 1998 году – только 425 латов [[31]].

Бедность – серьезная социальная проблема. Она передается по наследству и пагубно влияет на детей, выросших в бедности.

Следствием бедности являются болезни, сокращение рождаемости, рост смертности. За 6 месяцев нынешнего года смертность увеличилась до уровня 7,2 умерших на тысячу жителей (год назад эта цифра равнялась 7,0), а демографический баланс оказался отрицательным – минус 7700 человек. Это следствие бедности [[32]].

Как и во всех постсоциалистических странах, в Латвии население очень поляризовано. По неофициальным данным, в Латвии насчитывается примерно 3% богатых жителей и 17% со средним достатком. По моему мнению, последняя цифра сильно преувеличена, средний класс составляет не более 10-12% населения.

По сведениям ЦСУ Латвии, 20% наиболее состоятельных жителей получают 39% всех доходов, а 20% самых бедных – лишь 9% доходов страны.

Три года назад эксперты Союза свободных профсоюзов Латвии отмечали, что в последующие годы «богатые станут еще богаче, а бедные – еще беднее» [54].

Усилению расслоения латвийского общества в годы независимости способствовали нечестная приватизация, в том числе и в сельской местности, разрушение промышленности, кризис сельского хозяйства, разбухание чиновничьего аппарата коррупция. По данным международных экспертов Латвия по уровню коррупции занимает 58-е место среди 99-ти стран.

Есть и объективные причины. 26% населения Латвии составляют пенсионеры (648 тысяч человек), в том числе, в стране более 200 тыс. одиноко живущих пенсионеров. Понятно, что программа борьбы с бедностью, которую разрабатывает Министерство благосостояния, даже если она будет успешно реализована, способна смягчить лишь самые вопиющие проявления бедности.

4.    Внешняя политика

4.1.       Работают ли на территории латвийского посольства в Москве кредитные учреждения?

Согласно сообщениям пресс-службы управления ФСБ города Москвы 25 октября сотрудники столичного управления федеральной службы налоговой инспекции обнаружили, что с территории латвийского посольства в Москве действуют более 20 кредитных учреждений-банков и фирм, которые якобы помогают россиянам укрываться от налогов и являются каналом перекачки денег за рубеж.

Налоговики утверждали, что они в числе другой неблагоприятной для латвийского посольства информации получили доказательства незаконной деятельности на территории латвийского посольства оффшорного банка ТКБ «Моспром», который якобы является структурным подразделением Рижского Трасткомбанка (очевидно имелся в виду Trasta komercbanka) [[33]].

Ни одно официальное лицо в Латвии информацию ФСБ не подтвердило. Банк Латвии сообщил, что на территории латвийского посольства было разрешено вести расчеты только двум кредитным учреждениям, но они не работают. «Траста комерцбанка» утверждает, что никаких подразделений в Москве у него нет [[34]].

Известен такой факт. В России был арестован латвийский банкир Алексей Ушаков, один из членов совета «Траста комерцбанка». Еще год назад московская газета «Коммерсант» сообщала, что арест А.Ушакова связан с целой системой перекачки долларов за рубеж. По этому делу было арестовано еще несколько человек. Понятно, что этот факт никак не является доказательством якобы незаконной деятельности «Траста комерцбанка» на территории латвийского посольства в Москве.

1 ноября посол Латвии в России И.Даудиш был приглашен в МИД России, где ознакомился с установленными российскими правоохранительными органами фактами противоправной деятельности ряда латвийских коммерческих структур на территории посольства Латвийской республики в Москве.

Послу заявлено, что подобная практика противоречит положениям Венской конвенции о дипломатических сношениях 1961 года и несовместима с функциями и задачами иностранного представительства. В заключение И.Даудишу было предложено навести порядок в латвийской дипломатической миссии [[35]].

3 ноября по этому вопросу состоялось закрытое заседание комиссии МИДа Латвии. После заседания министр иностранных дел Индулис Берзиньш заявил, что если выяснится, что на территории латвийского посольства в Москве работают коммерческие структуры, то они будут оттуда выдворены.

В политическом истэблишменте Латвии и в журналистских кругах существует мнение, что причины этой шумихи – чисто политические. Например, председатель фракции «За права человека в единой Латвии» Янис Урбанович высказал суждение, что действия московского ФСБ – это реакция на попытку обсуждения в латвийском Сейме проблемы Чечни [[36]].

Есть и другое мнение: ФСБ Москвы демонстрирует бдительность после скандала вокруг «Bank of New York».