Владимир Брутер

Политические процессы в Молдове в 1988 - 2003 гг.

Национальное возрождение 1988-1992

В отличие от 1917-1918 годов, в 1988-1990 годах в Молдове национальное движение было довольно массовым. Начавшись под лозунгами придания молдавскому языку статуса государственного, признания его идентичности румынскому и его перевода на латинскую графику, движение быстро, хотя и на короткое время, втянуло в свою орбиту широкие слои молдавской городской и сельской интеллигенции и студенчества.

Широкое участие в национальном движении интеллигенции – фактор настолько же "естественный", "нормальный", насколько и легко объяснимый. В годы советского правления в Молдавии проводилась политика ускоренного создания кадров национальной интеллигенции. Численность специалистов с высшим образованием, занятых в народном хозяйстве, с 1941 по 1987 год увеличилась с 5,4 тыс. до 206,5 тыс. человек. (1) Естественно, что такой колоссальный количественный рост не мог не сопровождаться снижением среднего качественного уровня специалистов. В одном только Союзе писателей Молдовы к концу 80-х годов состояло около 400 литераторов, и все они жили на доходы от издания своих произведений, что было возможно только вследствие мощного государственного финансирования издательской деятельности.

Молдавская интеллигенция воспитывалась в соответствии с концепцией "советских национальных кадров". Все это создавало у нее особую чувствительность к "национальной " проблеме.

Большинство молдавской интеллигенции "советизировалось" в той мере, в какой это требовалось для того, чтобы мирно существовать, встроившись в систему. Но как только система стала рушиться, перед этими людьми в полный рост встала проблема новой идентичности. Национализм оказался как нельзя кстати: он позволял забыть о "советском прошлом" и использовать свою национальную принадлежность в качестве основного достоинства.

Политический режим в Молдове в перестроечный и постперестроечный период может характеризоваться как попытка адаптации правящего класса, сложившегося еще в советский период, к изменившимся как внешним, так и внутренним условиям. Хотя на первичном (1987-1989 гг.) этапе очевидно, что решающими были внешние факторы. Во время следующего этапа (1989 -1990 гг.) был пройден путь от попыток удержать ситуацию под контролем до временного союза с радикальным антикоммунистическим национальным движением с целью своего самосохранения. Могут быть выделены следующие основные периоды.

Весна 1988 (создание Демократического движения, впоследствии ставшего основой Народного Фронта Молдовы (НФМ)) – ноябрь 1989 года (штурм МВД радикальными сторонниками НФМ, кризис руководства и замена Петром Лучинским Семена Гроссу на посту 1-го секретаря ЦК КПМ). Период характеризуется попыткой руководства Молдавии «удержать ситуацию».

На прошедших весной 1989 года выборах на Съезд Народных депутатов СССР, КПМ, в целом, удержала позиции, однако сторонникам оппозиции удается провести ряд депутатов. Летом же вместо оставшегося на постоянной работе в Москве Александра Мокану, одного из наиболее последовательных противников национальной оппозиции, на пост председателя ВС избирается Мирча Снегур, не очень известный до сих пор секретарь ЦК по вопросам АПК, сразу же заявивший о необходимости идти на широкий диалог с НФМ.

31 августа 1989 года ВС Молдавии принимает Закон о статусе молдавского языка и переходе на латинскую графику.

Второй период. С ноября 1989 по 27 апреля 1990 года, когда Мирча Снегур при поддержке депутатов от НФМ и большей части аграриев становится главой вновь избранного ВС.

Период характеризуется скрытым двоевластием и конкуренцией между Мирчей Снегуром и Петром Лучинским. Конкуренция между ними станет основным мотивом политического противостояния в Молдавии в первой половине 90-х. В течение этого периода Компартия еще сохраняет основные рычаги власти, однако, время уходит – на февраль-март назначены выборы в новый ВС. Для Лучинского совершенно очевидно, что это и есть час Х. Компартии отпущено время до выборов, а, значит, партия должна повести борьбу за депутатские мандаты. Однако, КПМ непопулярна, республика расколота по этническому признаку, а компартия «провисает» посередине. Лучинский избирает в принципе правильную тактику «подмораживания». Пользуясь определенным затишьем в Москве, Лучинский всячески тормозит введение в жизнь «Закона о языке», привозит из Москвы на место Председателя Совмина Петра Паскаря, выходца из Приднестровья, бывшего опального председателя Госплана Молдавии и одного из наиболее талантливых молдавских управленцев. В результате к началу выборной кампании Народный фронт теряет инициативу, Лучинскому удается установить контакт с лидерами организаций, представляющих интересы немолдавского населения (Интерблоком). Лидеры Интерблока (это в основном Кишинев, Бельцы, Левобережье и Гагаузия) обещают Лучинскому безусловную поддержку.

Выборы проходят в достаточно спокойной обстановке, и каждая из сторон могла считать итоги выборов своей относительной удачей. Фронт и Интерблок получили примерно по трети депутатских мандатов из 380, оставшаяся треть оказалась у коммунистов (причем все баллотировавшиеся в ВС члены ЦК кроме Лучинского выборы проиграли) и аграриев, которые и по своему положению и менталитету должны были бы поддержать коммунистов. Однако, в критический момент (выборы председателя ВС) аграрии неожиданно поддержали Снегура. Можно указать три основных причины.

-          В молдавских условиях (больше половины населения проживает в селах) аграрии чувствовали себя более чем самодостаточно. Это они победили в своих округах кандидатов от НФМ. Поэтому ни Снегур, ни собственно представители фронта никакого ужаса им не внушали. Все это в ситуации происходит в ситуации крайне низкого рейтинга коммунистов и полуразвала СССР.

-         Приехавший из Таджикистана Лучинский с его совсем не аграрным менталитетом был и остался впоследствии «чужим» для молдавских аграриев. Затем, в 1996 году, это стало главной интригой президентских выборов. Снегур, при всей его дружбе с НФМ, был для большинства аграриев более своим и понятным.

-         НФМ очень искусно сумел убедить часть аграриев, что Лучинский излишне связан с Интерблоком (что не соответствовало действительности, однако ввиду полного отсутствия у коммунистов инициативы представителям Интерблока приходилось даже вопреки желанию и политической целесообразности брать инициативу на себя). А это значит, что вместе с Лучинским к власти бы пришли «русские» и оставили бы «молдаван» опять без своей власти. Все это было, конечно, полным блефом. Однако, учитывая, что председатели колхозов не очень хорошо разбирались в политике, в той ситуации все сработало точно так, как и хотели лидеры НФМ. Таким образом, 27 апреля 1989 Мирча Снегур был избран председателем парламента. К власти в Молдове пришел Народный Фронт, хотя и с определенными оговорками. В интервью газете «Вечерний Кишинев» один из лидеров фронта Ион Цуркану, занявший пост секретаря ВС, прямо сказал: «Мы совершили революцию» (Вечерний Кишинев, 20 августа 1990 года.)

Как и во всем Советском Союзе, правящая элита в Советской Молдавии состояла из трех основных групп: партийно-государственной номенклатуры, хозяйственной номенклатуры, а также привилегированной творческой интеллигенции. Если представить взаимоотношения этих трех групп в виде графа, то мы обнаружим почти полное отсутствие связей между русскоязычной хозяйственной номенклатурой и румыноязычной творческой элитой, что при численном преобладании молдаван в первой группе естественным образом усиливало влияние творческой интеллигенции на партийно-государственных лидеров. В этом, между прочим, заложена еще одна возможная причина мятежа приднестровской хозяйственной элиты.

Начавшийся распад единого силового советского поля, в котором только и могла существовать вся эта система, заставил наиболее мобильную часть партийно-государственной номенклатуры искать более тесного союза с третьей группой, которая доказала свою способность, используя свое влияние на широкие слои молдавской городской и сельской интеллигенции, мобилизовывать массы. Логика реализации такого союза заставила эту часть руководства выбросить как балласт связи с умеренной частью аппарата, в том числе и молдавской.

В результате этой части бывшего республиканского руководства удалось утвердиться в качестве лидеров новой, независимой и суверенной Молдовы. Одновременно произошел распад второй группы и резкое повышение социального статуса отдельных представителей третьей при ее общей дезинтеграции.

Такова была технология прихода к власти в Молдове новых политических сил, знаменем которых за неимением альтернативы стал румынский национализм

Третий период. Победоносное шествие национальной революции в Молдове, окончившееся вооруженным конфликтом на Днестре, падением правительства, находившегося под контролем НФМ, и временным политическим разводом между НФМ и Мирчей Снегуром (лето 1992 года).

Очевидно, что режим НФМ, даже в момент наивысшего политического влияния (лето 1990 – зима 1990-91) не обладавший абсолютной поддержкой в обществе и не контролировавший устойчивое парламентское большинство, нуждался в «перманентной революции» как средстве обоснования своей легитимности. В качестве главного направления революции использовалась ускоренная насильственная румынизация всех сфер общественной жизни и, в первую очередь, замена всего государственного аппарата. Главным проводником данной линии выступал премьер-министр Мирча Друк.

С другой стороны, в преимущественно немолдавских регионах республики (Левобережье Днестра и Юг), населенных преимущественно гагаузами и болгарами, быстро росло недовольство политикой, проводимой в Кишиневе.

19 августа 1990 года Первый съезд депутатов всех уровней, избранных на территории компактного проживания гагаузов, проходивший в городе Комрат, заявил о «полной свободе и независимости гагаузского народа от государственной власти Республики Молдова». Тогда же была провозглашена Гагаузская республика.

2 сентября 1990 года. Второй съезд депутатов всех уровней Приднестровского региона, проходивший в Тирасполе, принял решение об образовании Приднестровской Молдавской Советской Социалистической Республики (ПМССР, с сентября 1991 года – ПМР).

Столкнувшись с этими вызовами, НФМ и правительство Мирчи Друка решили занять наиболее жесткую позицию, беря за основу прибалтийский вариант поведения по отношению к еще существовавшему союзному центру. Однако соотношение сил в Молдове существенно отличалось от соотношения сил в странах Балтии. В результате молдавские власти не нашли ничего другого как применить силу – сначала против Гагаузии (Приднестровье с большим количеством советских военных и вооружения казалось неприступной крепостью). В результате правительство Молдовы организовало сбор волонтеров и их поход на юг в надежде добиться легкой победы над «сепаратистами» и тем самым легитимировать свой режим. Однако они не учли реальное соотношение сил, в том числе возможности союзного центра и его готовность использовать даже войска союзного МВД и Болградской дивизии ВДВ с целью недопущения кровопролития.

Затем следует дубоссарское противостояние между молдавской полицией и приднестровскими патрулями за контроль над плотиной, которое привело к гибели 3-х невооруженных жителей Дубоссар в завязавшейся перестрелке. Все это имело крайне негативные последствия для имиджа молдавской власти. Она все больше лишается демократического и национально-освободительного ореола, повсеместно ее сравнивают с погромщиками. Для Мирчи Снегура подобное становится неприемлемым, отношения Снегур – Друк резко ухудшаются, и уже в феврале 1991 года Парламент принимает поправки, делающие президента главой правительства. А в мае Друк, потерявший к этому времени часть влияния и полномочий, отправляется в отставку. Премьер-министром становится более умеренный Валерий Муравский.

Это, однако, не меняет идеологии режима в целом. Следует жесткий запрет на проведение референдума о сохранении СССР, который, однако, все-таки проводится в Приднестровье, Гагаузии, Бельцах и частично, несмотря на угрозы и репрессии, в Кишиневе. В Молдавии продолжает ухудшаться социально-экономическая ситуация. Приднестровье полностью выходит из-под контроля. Именно в такой ситуации наступает август 1991 года и известные московские события. Еще 24 августа депутаты от НФМ предлагает близкому к ним спикеру Парламента Александру Мошану принять Декларацию о независимости. Мошану отвечает отказом, говоря, «что мы только после Украины». 27 августа подавляющим большинством голосов Парламент Молдовы принимает Декларацию о независимости. За этим, собственно говоря, ничего не следует. Независимость Молдовы никто не собирается признавать. Ситуация быстро ухудшается. Власть оказывается в тупике. Все больше сторонников у немедленного объединения с Румынией по принципу «лучше ужасный конец, чем ужас без конца». По слухам Снегур все больше склоняется именно к такому варианту. В качестве выхода из ситуации власть предлагает провести прямые президентские выборы, которые, естественно, оказываются безальтернативными. Кандидат один – Мирча Снегур. По иронии судьбы выборы назначаются на 8-ое декабря. Тогда еще никто не знает, что 1-го декабря в Беловежской Пуще Советский Союз прекратит свое существование.

Интересно, что в этот период НФМ и другие открытые сторонники присоединения к Румынии абсолютно спокойно относились к фактическому отделению Приднестровья, считая, что так будет проще присоединяться к Румынии.

Распад СССР де-юре фактически возвращает к жизни сформировавшуюся в Молдове властную группировку. Теперь уже нет никаких сомнений в том, что Молдову признают в качестве полноправного члена мирового сообщества, Снегур - законно избранный президент, приднестровский лидер Игорь Смирнов арестован и находится в заключении в Кишиневе. Собственно все так и есть, однако несколько сложнее на практике. «Вариант… независимая Молдова в ее нынешних официальных (международно-признанных) границах представляется мало реалистичным, просто потому, что… в нем не заинтересована ни одна влиятельная политическая сила» (В. Брутер, В. Солонарь «Молдова или Бессарабия?», НГ 20.11.91.)

Приднестровье и не думает капитулировать, Гагаузия не идет на уступки, радикалы поджимают со всех сторон. Снегур нервничает и никак не может правильно оценить сложившуюся ситуацию. Именно в этот момент на первый план выходят политические авантюристы, такие как Анатол Плугару – министр безопасности и Ион Косташ – министр обороны, которые обещают Снегуру восстановление территориальной целостности Молдовы в кратчайшие сроки путем молниеносной военной операции. Снегур колеблется, но в конце концов уступает . В Бендерах, единственном крупном правобережном населенном пункте, примкнувшем к Приднестровью, неспокойно уже давно. В молдавских пригородах Бендер постоянно происходят стычки между молдавской полицией и приднестровскими силами самообороны. У Приднестровья еще нет регулярных вооруженных сил, их формирование только начинается. Командиром 14-ой армии назначается генерал Александр Лебедь, у него сразу же складываются довольно прохладные отношения с руководством ПМР.

В сложившейся ситуации Плугару и Косташ решают пойти на риск и захватить Бендеры, используя регулярные вооруженные силы и вооруженную полицию Молдовы. Им удается захватить Бендеры, депутаты Парламента Молдовы, приехавшие накануне в качестве наблюдателей, прячутся в подвалах, но на штурм Горсовета молдавская сторона идти не решается. А уже на следующий день в конфликт вмешивается генерал Лебедь и 14-ая армия, отбрасывающая молдавские войска из Бендер, разрушающая созданные для наступления плацдармы. Конфликт закончен, стороны разведены. До сих пор неизвестно количество погибших с обеих сторон. Создаются миротворческие силы, трехсторонняя Контрольная комиссия, но политические последствия конфликта необратимы.

Плугару и Косташ с позором изгоняются в отставку. Сформировавшееся ситуативно из аграриев и представителей Интерблока большинство требует отставки Правительства перед Парламентом (новой конституции еще нет, поэтому процедура отставки правительства непонятна). Снегур, лишившись всякой действенной опоры среди депутатов, вынужден идти на союз с аграриями, которые уже осознали себя в качестве главной политической силы в стране.

Правительство Муравского отправляется в отставку, На смену ему приходит вице-премьер по вопросам АПК Андрей Сангели, фаворит аграриев. У него появляются два заместителя, представляющие немолдавское население республики – бывший вице-мэр Кишинева Валентин Кунев и бывший председатель Сынжерейского райисполкома Николай Олейник. Национальная революция в Молдове объявляется законченной. Такое впечатление, что все ужасаются произошедшим.Но исправить уже ничего нельзя. Приднестровье окончательно уходит и фактически находится под протекторатом 14-ой армии.

Новое большинство меняет близкого к фронту председателя Парламента Александру Мошану на Петра Лучинского, который срочно возвращается из Москвы. Аграрии и «интера» начинают все громче требовать роспуска Парламента, в котором «продолжают деструктивную деятельность фронтистские депутаты» и проведения внеочередных выборов по партийным спискам.

Вместе с тем состояние в обществе продолжало оставаться сложным. Совершенно очевидно, что молдавское общественное мнение восприняло итоги противостояния на Днестре как национальное унижение. На некоторое время в обществе вновь усилились антирусские и антироссийские настроения. В то же время власть уже сделала свой выбор. Аграрии, создавшие Аграрно-демократическую партию Молдовы (АДПМ), попытались как можно скорее забыть ужасы 1990-1992 годов и в качестве «естественной правящей силы» ввести Молдову в сообщество цивилизованных демократических стран.

В то же время слишком многое уже было утрачено.

Выводы

События 1988-1992 годов оказались третьим в течение ХХ века историческим переломом в Бессарабии (Молдове). По аналогии (но не полностью) с прибалтийскими странами Молдова пыталась получить независимость в 1918, что закончилось румынской оккупацией. В качестве приложения к пакту Молотова – Риббентропа в 1940 Бессарабия была возвращена Советскому Союзу. Большая часть исторической области вошла в состав вновь образованной Молдавской ССР. Наконец, после распада СССР в 1991 году Молдова провозгласила независимость и была признана независимым государством, не контролируя значительную часть своей территории.

1. Одна из главных причин столь драматичного перехода Молдовы к независимости – это отсутствие в республике политических традиций самоуправления и реальной политической элиты. В результате власть оказывалась в руках случайных, совершенно не подготовленных к этому людей, преследовавших узкие и ограниченные во времени цели.

2. Итоги и последствия «Учредительных» выборов 1990 года оказались различными. Формально молдавская советская номенклатура плюс еще более советский Интерблок уверенно выиграли выборы. Последствия оказались иными. Не имея ясных целей и находясь в подавленном состоянии, вызванном событиями в Союзе, умеренные были вынуждены (по крайней мере, на время) уступить власть радикально настроенному НФМ, целью которого в действительности было скорейшее объединение с Румынией и разрушение молдавской государственности.

3. Радикальная этническая политика НФМ фактически привела к сецессии Приднестровья, а затем и к гражданскому конфликту. Одновременно в течение 1988-1992 годов из республики эмигрировала большая часть еврейского и значительная часть русского населения. После Бендерского конфликта летом 1992 года Молдова потеряла всякие политические связи с Приднестровьем.

4. Вместе с тем именно в этот период были заложены основы многопартийности, свободы слова и других гражданских свобод, свойственных демократическим государствам. Были приняты нормативные акты, разрешающие переход к рыночной экономике, начата приватизация.

5. Идея демократического перехода полностью исходит извне. Все местное специфическое, что в нее добавляется, носит излишне радикальный, а моментами и откровенно деструктивный характер. В целом, процесс демократического перехода носит структурный характер, во многом аналогичный подобным процессам в «новых западных регионах России».

6. Вследствие всех событий 1988 –1992 годов Молдова приобрела независимость, утратила контроль над частью территории, лишилась значительной части экономического потенциала и не смогла сформулировать ничего, даже отдаленно напоминающего национальную (государственную) идею. Начав с идеи объединения с Румынией, молдавские национал-демократы продолжили идеей второго румынского государства. Аграрии после прихода к власти попытались вспомнить об идее альтернативного румынскому молдавского государства, но так и не смогли дойти до идеи гражданского общества, государства все народов Молдовы.

Так выглядела политическая Молдова перед объявленными в конце 1993 года и назначенными на 24 февраля 1994 года первыми в истории независимой Молдовы парламентскими выборами.

Парламентские выборы 1994 года

Откат элит, стабильность избирателей

Главным следствием политической «релаксации» в Молдове (конец 1992 – 1993 гг.) стало массовое дробление национальных и национал-демократических сил в Парламенте. Еще летом 1992 года они представляли собой единый и весьма влиятельный монолит, а к концу 1994 года фракций уже было 4 (собственно НФМ, который поменял название на Христианско-демократический НФ (ХДНФ), Конгресс крестьян и интеллигенции (КИК), Демократическая партия и Демократическая партия труда). Каждая из партий со своими амбициями, претензиями на лидерство, и, главное, желанием возложить ответственность за случившееся на остальных.

Вместе с тем ситуация в обществе продолжала оставаться крайне сложной. По данным независимой социологической службы «Опиния» (бывший филиал ВЦИОМа в Молдове) («НМ», 17 марта 1993 г.) 48 % опрошенных считали, что наступивший год будет более тревожным , 10 % - более спокойным,

33 % полагали, что год будут хуже, 10 % - что лучше, 53 % ожидали ухудшения межэтнических отношений, 50 % - социального взрыва, 41 % - повторного гражданского конфликта, 19 % - объединения с Румынией. Причем среди последних были как сторонники, так и категорические противники объединения.

31 % из тех, кто собирался участвовать в выборах, не знал за кого проголосует, а лидерами выступали ХДНФ – 12 %, ассоциация женщин - 9,5 %, Аграрно-демократическая партия - 8,5 %, экологическая партия - 7 %, Движение за равноправие «Унитатя – Единство» (бывшее интердвижение - 6,8 %). Остальные не преодолевали барьер в 4 %.

Данные опроса нуждаются в серьезной коррекции, ввиду большего количества неопределившихся, но лидерство ХДНФ весьма симптоматично. На момент опроса КИК еще не был создан, и голоса двух крупнейших партий не разделились, но совершенно очевидно, что значительная часть избирателей-молдаван мечтала и надеялась на реванш.

В течение года ситуация в элите несколько меняется. Аграрники при поддержке президента и премьера заметно усилились. Постепенно АДПМ брала под контроль основные структуры исполнительной власти, однако в Парламенте ситуация не менялась. Учитывая, что более 60 депутатов, представлявших приднестровские избирательные округа, прекратили свое участие в Парламенте, находить большинство в 191 голос по важным вопросам было все труднее и труднее. Национальные силы воспринимали Парламент как последний бастион. Им, в частности, удавалось блокировать ратификацию договора СНГ до осени 1993, и даже во время ратификации аграриям и Интерблоку пришлось пойти на ряд уступок, чтобы получить недостающие голоса. Поэтому аграрники (АДПМ) принимают принципиальное решение о роспуске Парламента и о проведении досрочных парламентских выборов 27 февраля 1994 года.

Решение о проведении выборов аграрники принимали самостоятельно, без согласования с другими политическими партиями, и в этом, на наш взгляд, заключалась серьезная политическая ошибка, имевшая далеко идущие полследствия.

Во-первых, выборы в такой ситуации сводились только к двум целям – собственно легитимизации власти АДПМ и окончательному устранению конкурентов с поля принятия решений. Однако сама АДПМ вовсе не была подготовлена к подобному успеху, не имела ни сколь-нибудь продвинутой идеологии, ни кадров, способных управлять в совершенно изменившихся условиях, ни даже концепции развития собственного государства, кроме самых общих принципов – примем новую Конституцию и будем интегрироваться и на Запад, и на Восток (причем одновременно).

Во-вторых, лидеры АДПМ даже не попытались оговорить с руководством Приднестровья формат участия избирателей Левобережья в выборах 1994 года. Более того, специально было оговорено, что в виде исключения выборы проводятся по единому общенациональному округу, а для Приднестровья места не резервируются. Все это позволило руководству ПМР абсолютно легитимно обосновать свой отказ от участия в парламентских выборах, и юридически продвинуло раскол Молдовы на следующую ступень. При этом руководство АДПМ игнорировало все предостережения и рекомендации по этому поводу. Подобная ситуация сложилась и в отношениях с Гагаузией. В самый последний момент, уже после официального создания избирательных участков и комиссий, руководство самопровозглашенной Гагаузской республики удалось уговорить на участие в выборах под обещание предоставить автономию в кратчайшие сроки.

Все это значительно снижает тот положительный эффект, который мог бы следовать из первых в истории независимой Молдовы свободных и многопартийных выборов. В то же время выборы действительно привели к началу новой политической эры.

Итоги народного волеизъявления оказались вполне предсказуемыми. Более того, они вполне коррелируют с развернутыми в общенациональный округ результатами выборов 1990 года. Согласно данным ЦИК Молдовы убедительную победу одержала АДПМ – 43,2 %. На втором месте оказался блок Социалистической партии Молдовы (СПМ) и Движения за равноправие «Унитатя – Единство» (Соцединство) – фактически наследник Интерблока 1990 года – 22,0 %. 4-х % барьер смогли преодолеть КИК – 9,2 % и ХДНФ – 7,5 %.

Однако если брать суммарное количество голосов за партии, представляющие тот или иной фланг, то картина несколько отличается. Интерблок (Соцединство) потерял около 10 % голосов – часть ушла к АДПМ, часть (большая) осталась в Приднестровье, которое в выборах не участвовало.

Национальные силы потеряли, но, в сущности, немного. В 1990 году у них было не более 30 %, сейчас около 25 %. Однако внутренние разногласия и крах идеологии не позволили им воплотить те самые 25 % во что-то существенное. Впрочем, этот нереализованный потенциал еще сыграет свою роль через два года на первых и единственных в Молдове президентских выборах.

Главным триумфатором стала АДПМ, как консолидированная партия молдавской элиты и чиновничества, собрав все остальные голоса и отражая при этом определенные ожидания и надежды молдавского села. В результате у АДПМ оказалось 56 мандатов, Соцединства – 28, КИК – 11, ХДНФ – 9.

Аграрники получили абсолютное, но не конституционное большинство, что было необходимо, учитывая, что принятие новой конституции было в повестке дня на первом месте. ХДНФ в качестве союзника отпадал категорически, более мягкий КИК тоже, тем более что 67 (56+11) мандатов все равно оказывалось недостаточно. Поэтому единственным, тем более что партии в целом сотрудничали последние полтора года в предыдущем парламенте, возможным союзником аграриев оказывалось Соцединство.

Здесь начинаются неожиданности. АДПМ категорически отказалось заключать с Соцединством какое-либо соглашение, заявив, что «мы будем управлять самостоятельно». Соцединству не были предложены ни министерские, ни даже какие-либо другие посты в правительстве на основании того, что у представителей блока «нет подходящих кандидатур». В то же время своих кандидатур в действительности нет у АДПМ. Они вынуждены либо оставлять тех, кто уже есть, либо соглашаться с кандидатурами, предлагаемыми Снегуром, Сангели, Лучинским, и подбираемых далеко не всегда по деловому признаку. В итоге лидер АДПМ и вице-председатель Парламента Дмитрий Моцпан заявляет, что «это не правительство АДПМ».

Затем аграрники категорически отказывают Соцединству в придании официального статуса русскому языку. В принимаемой конституции и с большим трудом они соглашаются на сохранение «Закона о языках 1989 года», где статус русского языка все-таки прописан. Тем не менее, Соцединство соглашается с предложенным компромиссом и голосует за новую Конституцию. В результате Молдова из президентской становится парламентско-президентской республикой, где премьер-министр высшее должностное лицо, Гагаузия получает автономию. Все это, без сомнения, становится главным достижением Молдовы на пути демократии за 10 лет независимости. 1994 год до сих пор остается одним из самых удачных в истории Молдовы. Казалось, что ситуация в экономике стабилизировалась, установились хорошие отношения и с Западом и с Россией.

Выборы 1994 года способствовали консолидации демократии в Молдове, несмотря на то, что «лидеры молдавской революции» 1990-1992 потерпели серьезное поражение, и, поэтому, итоги выборов можно представить как разочарование или откат. В действительности легитимация власти в Молдове привела к существенному эффекту, как внутриполитическому, так и внешнеполитическому. Евроструктуры говорят о Молдове, как лидере демократических и реформаторских процессов в СНГ. Кажется, что все основные проблемы решены, и теперь Молдова быстро пойдет по пути развития и углубления демократии и экономических реформ.

Местные выборы 1995 как зеркало будущих проблем.

Однако уже в 1995 появились серьезные проблемы. На местных выборах все еще прошло по инерции спокойно, не считая трех деталей, которые так и не стали сигналом для аграрников.

На сцене вновь появились коммунисты, которым разрешено было вновь зарегистрироваться после трех лет запрета. Появление коммунистов нельзя назвать триумфальным, но 14-15 % в пересчете на общереспубликанский формат они набрали, составив в 3-4 районах серьезную конкуренцию АДПМ. Коммунисты, в основном, работали на русскоязычном электоральном поле, отбирая голоса у Соцединства. Однако было заметно, что АДПМ почему-то легче идут на контакт с коммунистами, чем с Соцединством. И это вызывало вопросы.

В Кишиневе из-за странной формулы, предписывающей необходимость 50 % явки, выборы были признаны несостоявшимися. В результате совет так и не был сформирован, а мэр не был избран. На выборах уверенно победили Соцединство и Альянс Демократических сил (АДР), объединивший все национал-демократические партии кроме ХДНФ, который отказался от участия в выборах. Обе партии получили более 30 % голосов, 16 % у коммунистов и только 11 % у АДПМ. В список АДПМ входило все городское начальство во главе с и.о. мэра Серафимом Урекяном, назначенным президентом Снегуром за год до этого сразу после парламентских выборов.

Однако, АДПМ так и не нашло в себе сил отдать партнерам из «русскоязычного» блока победу в столице, и уже на следующий год аграрникам пришлось сильно об этом пожалеть. Лидеры Соцединства, лояльно настроенные по отношению к АДПМ, предпочли историю замять

Объединение всех национал-демократических партий в АДР, и достаточно успешный результат АДР на выборах (более 20 % по республике) свидетельствовали, что правый фланг восстанавливается после 1992 года и имеет существенный потенциал. А значит необходимы время и личность, чтобы все это использовать.

РАСКОЛ

Расколу молдавской властной элиты в 1995 году предшествовали студенческие волнения, которые фактически были организованы ХДНФ и АДР. Причем собственно лидеры партий, не желая подставляться, формально дистанцировались от участия в событиях, нагнетая напряжение из-за кулис.

Дальнейшее выглядело весьма просто. Президент Снегур, выступая как миротворец, развернул свои взгляды на 180 градусов и выступил с резкой критикой экономического курса правительства. Одновременно Снегур затронул болезненную тему и предложил поменять название официального языка Республики Молдова на румынский, что было главным требованием забастовщиков. Разумеется, это не могло не вызвать ответной реакции со стороны антирумынски настроенных лидеров АДПМ. Правда, сначала это было скорее недоумение; им казалось, что все вскоре встанет на свое место. Однако президент вышел из АДПМ, создал свою партию (Партию возрождения и согласия Молдовы - ПВСМ), в которую перешли 10 из 56 (после этого АДПМ потеряла абсолютное большинство в Парламенте, и казалось, должна еще более сблизиться с Соцединством) членов аграрной фракции. Для лидеров АДПМ стало ясно, что это всё уже очень серьёзно и аграрная партия отреагировала как всегда предельно жестко, но не достаточно убедительно. Был проведен внеочередной съезд партии, где отступник Снегур подвергся резкому осуждению и был обвинен во всех возможных грехах. Вчерашние соратники стали непримиримыми врагами. Стороны начали готовиться к будущим схваткам.

Вышеописанное представляет собой стандартную схему событий весны-лета 1995 года, которая соответствует и тому, что писали об этом газеты. Однако это только поверхностный взгляд на события, имеющие гораздо более глубокие корни.

После принятия конституции президент по инерции сохранял если не полномочия, то влияние. АДПМ в течение 1994 года не располагала еще полнотой власти, и в исполнительной вертикали сохранялись главы районных и городских администраций, назначенные лично президентом. Правда уже в течение 1994 года правительство добилось от президента замены многих предисполкомов на своих людей, но этого еще было недостаточно. Приближались местные выборы. Выполняя ранее поставленную задачу, руководство АДПМ четко выполнило задачу на максимально полный контроль над всеми районами. Зная, как проходили предварительные переговоры АДПМ с потенциальными партнерами, можно констатировать, что руководство аграрной партии заняло очень жесткий курс, отказавшись идти на какие-либо взаимные договоренности перед выборами. Используя имеющиеся у них административные возможности, АДПМ включила в свои списки весь административный актив всех районов (за исключением Комрата - центра Гагаузии).

После этого АДПМ принялась устанавливать свои порядки во всех районах, меняя местные власти по собственному выбору. Это крайне обидело самолюбивого Снегура. В полной мере это проявилось в Единцах. Отказ АДПМ поддержать личного друга Снегура Дмитрия Пунтю на пост председателя райисполкома стал последней каплей в конфликте вчерашних союзников. С другой стороны, пользуясь несовершенством закона о выборах, президент получил право назначать местную администрацию в тех населенных пунктах, где выборы были признаны несостоявшимися (Кишинев, Кагул, Сороки и т.д.). И здесь уже своим правом воспользовался Снегур, вообще ни с кем не согласовывая свои назначения.

Таким образом, к моменту "студенческого кризиса" обе стороны были недовольны друг другом и морально готовы к разрыву. Президент понял, что все более становится церемониальной фигурой, а АДПМ уже спокойно могла обходиться без президента, который им только мешал.

Для АДПМ выход из партии Снегура и его сторонников оказался серьезной кадровой потерей. Кроме того, у партии власти возник серьезный крен влево. Председатели колхозов, которых теперь ничто не сдерживало, фактически превратили АДПМ в партию своей корпорации, которая с лета 1995 года по лето 1996 года успешно занималась выбиванием бюджетных денег для своих экономических структур.

Снегур оказался при этом в не менее сложном положении. Демонстративный выход из АДПМ поставил его вне наиболее влиятельной на то время аграрной экономической элиты. Кроме этого, волею обстоятельств и сам того не желая, Снегур полностью оказался в правой части политического спектра. Причем ситуация была настолько неопределенна, что необходимый, казалось бы сдвиг к центру, приводил к потере необходимой поддержки со стороны националистических партий, а продолжение дрейфа вправо (что и произошло в действительности) обернулось потерей "умеренных" голосов.

Более того, союз с ХДНФ, оказавшийся логическим завершением политического выбора, имел крайне противоречивые последствия. С одной стороны, он принес Снегуру много дополнительных голосов «национального электората» и работающую организацию, с другой - сильно напугал всех остальных, особенно национальные меньшинства. Для подавляющего большинства немолдаван сам факт союза Снегура с ХДНФ стал главным аргументом, почему они должны голосовать против действовавшего президента.

Для "раскручивания" своего политического образа Снегур выбрал путь постоянных атак на парламент и правительство, обвиняя их во всех проблемах страны и постоянно угрожая конституционными действиями. Эти угрозы поддерживали политический союз Сангели и Лучинского, которые обязаны были держаться вместе, несмотря на личное соперничество за право быть выдвинутым в президенты от АДПМ. Им удавалось синхронно отражать постоянные атаки Снегура, и в значительной степени благодаря этому союзу страну удалось довести до демократических выборов без катаклизмов. Само по себе это уже было победой демократии.

На наш взгляд, события в Молдове с июня 1995 по сентябрь 1996 года дают основания предположить, что созданные демократические институты пока не означают, что в Молдове поступательно развивается демократия.

Кроме того, именно в этот период заметно снижается влияние внешних факторов. Процесс демократизации из структурного превращается в процедурный. Активно начинается процесс блокирования различных, иногда разнонаправленных, политических сил, создаются случайные коалиции с расчетом на удачу. Уже во время выдвижения кандидатов в президенты Молдовы осенью 1996 года политическая структуризация общества рушится, процессы частично выходят из-под контроля.

ЧТО ПРОИЗОШЛО ПЕРВОГО ДЕКАБРЯ 1996 ГОДА?

Худшую социально-экономическую и, как следствие, социально-политическую ситуацию, чем та, что сложилась перед выборами, трудно было себе представить. 1996 год оказывался крайне неудачным. Депрессия в экономике продолжалась, зарплаты и пенсии не выплачивались в селах по полгода, приднестровский конфликт зашел в тупик, а из районных организаций правящей Аграрно-демократической партии шли постоянные сообщения о массовом недовольстве правительством. Сейчас, по прошествии 7 лет, ясно, что главных причин было две – завышенные и не соответствующие реальным возможностям страны ожидания избирателей и откровенная некомпетентность правительства Сангели.

В этой ситуации Мирча Снегур имел существенное стартовое преимущество. Во-первых, он начал кампанию задолго до своих потенциальных оппонентов и уже был хорошо "раскручен" к официальному ее началу. Во-вторых, он заблаговременно дистанцировался от непопулярного правительства и в народном сознании приобрел образ борца за достойную жизнь своих граждан. В-третьих, ему почти удалось создать национальный блок из своей партии - ПВСМ, ХДНФ и других мелких партий. Если бы в этот блок вошла еще и ПДС (Партия демократических сил во главе с Валериу Матеем, автором Декларации о независимости, в той или иной мере являлась наследницей КИК и образовалась после окончательного распада АДР на составные части), то его преимущество стало бы подавляющим. Его оппоненты могли бы посчитать сопротивление бесполезным и сразу же, следуя молдавской политической традиции, сдаться на милость победителя.

Для Лучинского, за которого и так собиралось голосовать большинство избирателей - немолдаван, было важно, причем любой ценой, продвигаться на молдавском электоральном поле. Рассчитанными усилиями в СМИ его команде удалось повысить рейтинг кандидата среди избирателей - молдаван с 15 % в сентябре до 25 % в начале ноября. При этом его рейтинг среди избирателей-немолдаван снизился с 65 % до 45-50 %. Это была достаточно рискованная, но единственно возможная стратегия, и для того, чтобы выиграть, ее необходимо было довести до конца

Главной неожиданностью первого тура стал провал Андрея Сангели, занявшего только 4-ое место. Вследствие этого Снегур получил почти максимальное количество голосов, а разрыв между лидером и Петром Лучинским казался для спикера угрожающе большим.

На 3-ем месте оказался лидер возрожденных коммунистов Владимир Воронин. Именно Воронин был министром внутренних дел в памятном ноябре 1989 года, когда сторонники НФМ пытались взять штурмом здание МВД. После этого Воронин надолго ушел в тень, но очевидно, что события 1989 года осталась у него в памяти.

Малоизвестный факт, но в 1996 команда Воронина работала не только на себя, но и на Лучинского. То есть потенциально результат Воронина был уже тогда гораздо выше.

Раскололось на выборах и Соцединство. Причем совершенно ясно, что для блока это был первый и решающий шаг в политическое небытие. Большая часть фракции, включая председателя фракции Валерия Сеника , с самого начала была настроена поддержать президентские намерения премьер-министра Андрея Сангели. Причем никакие попытки объяснить, что это прямая дорога к тому, чтобы президентом стал Снегур, не помогали. В результате фракция и то, что осталось от блока, активно работали в команде премьера. Наиболее активная и продвинутая часть фракции оказалась в команде Лучинского и внесла существенный вклад в его победу. Третья небольшая группа выделилась в Партию социалистов и поддержала кандидатуру Вероники Абрамчук – директора департамента межэтнических отношений, которая впоследствии заняла последнее место среди 9 кандидатов. Безусловно, что уже в ближайшей перспективе раскол Соцединства расчистил для коммунистов значительную часть избирательного поля, прежде всего среди избирателей - немолдован.

В результате итоги первого тура оказались следующими. Мирча Снегур – 38,75 %, Петр Лучинский – 27,66 %, Владимир Воронин – 10,23 %, Андрей Сангели – 9,47 %, Валериу Матей – 8,90 %.

На второй тур это давало 47,65% (Снегур + Матей) против 47,36% (Лучинский + Воронин + Сангели). В принципе - полная ничья. Все зависело от того, какая будет явка, и сможет ли Снегур получить все голоса Матея.

Команда Снегура, несмотря на бойкие заголовки типа "Превратим выигрыш в победу", так и не смогли понять, достаточен или недостаточен для нее полученный результат. Они так и не смогли выбрать правильную стратегию на второй тур и определит, где находятся недостающие для окончательной победы 11 % голосов

Команда Снегура потратила много усилий на то, чтобы добиться поддержки со стороны Матея, совершив тем самым принципиальную ошибку. В сложившемся противостоянии они бы эти голоса с большой вероятностью получали и так, без декларируемой поддержки. На практике же получилось, что Снегур заблокировал себя на правонационалистическом фланге и отрезал себя от тех избирателей, которые колебались до последнего момента. Уже к 27-28 ноября опросы показывали, что хорошая явка избирателей принесет победу Лучинскому.

В день голосования было видно, что избиратели гораздо активнее, чем две недели назад, а когда стало ясно, что в Кишиневе, Бельцах и Гагаузии вышло голосовать на 10 % больше, практически в победе Лучинского можно было уже не сомневаться. Из примерно 100 тысяч избирателей, которые не голосовали в первом туре, но пришли на второй, 80 % голосов получил Лучинский и только 20 % - Снегур. Собственно, это и решило судьбу выборов. 54-46 в пользу Лучинского. Преимущество небольшое, но вполне комфортное.

Избиратели и в первом, и во втором турах вели себя вполне предсказуемо, более того – заданно. В связи с этим все разговоры о том, что в Молдове "неправильные" избиратели, которые от тяжелой жизни способны на всякого рода крайности, оказались мифом. Мифами оказалось и многое другое, о чем писали газеты и говорил телевизор.

Первый миф: Лучинского сделали президентом этнические меньшинства. В полной мере это действительности не соответствует, хотя в значительной мере именно им Лучинский обязан своему успеху. Среди избирателей, принявших участие в выборах, немолдаван было около 29 %. 3 % из них проголосовала за Снегура. То есть среди голосов Лучинского во втором туре голоса этнических меньшинств составили чуть более 50 %. Кливедж при голосовании между молдаванами и немолдаванами оказался огромным, максимальным с 1990 года. Молдаване проголосовали 66-34 в пользу Снегура (почти двукратное преимущество в голосах), немолдоване 97-3 в пользу Лучинского (вот к чему может привести союз с фронтом при еще свежих воспоминаниях о периоде национального возрождения).

Миф второй: Близкая к экс-президенту Снегуру пресса постоянно говорит о дьявольской роли СМИ и об их огромном вкладе в победу Лучинского. В этом есть определенная проблема. Выборы 1996 года были первыми остро конкурентными выборами в Молдове. Ни на советских выборах, ни на выборах 1994 года телевидение и пресса вообще сколь-нибудь заметной роли не играли. Электорат был весьма политизирован и без прессы, все и так торопились высказаться. В 1996 году политический ажиотаж спал, избиратель активно преставал вообще кому-либо верить, и роль политической рекламы заметно возросла. Большинство членов команды Снегура вообще о PR ничего не знали, в результате их общение с прессой и с избирателями носило излишне жесткий, ультимативный характер. Даже в предвыборных листовках на молдавском языке они использовали повелительное наклонение, предлагая голосовать за своего кандидата. Основной клип, который команда Снегура показывала во время платной рекламы, заключался в следующем. Сердитые люди на взводе оглашали, что произойдет, если Снегур проиграет. Подобный подход вообще отбирал голоса колеблющихся своей резкостью и нажимом, а некоторым как показали фокус-группы, даже внушал страх.

Не обошлось, конечно, и без злоупотреблений. Так, например, президент Гостелерадио Молдовы г-н Адриан Усатый публично заявлял о своей поддержке кандидатуры Лучинского, и это было политической ошибкой. Однако за все время избирательной кампании ничего, кроме личных симпатий и, может быть, тональности в подаче некоторых новостей TV, Лучинскому не помогло. В то же время радио, а оно в Молдове имело на тот момент более высокий рейтинг, чем телевидение, работало на Снегура 25 часов в сутки и без всяких ограничений.

Резюмируя: команда Снегура проиграла не в доступе к СМИ, а в умении пользоваться возможностями, которые СМИ предоставляют.

Избрание президентом Петра Лучинского - независимого кандидата, который был поддержан коалицией из различных не всегда совместимых между собой политических сил, открывал путь к большому политическому эксперименту, сущность которого может быть сведена к следующему тезису: проведение реформ при опоре на нереформистски настроенный электорат.

Сейчас принято считать, что эксперимент по всем статьям провалился. Отчасти это соответствует действительности. Однако можно предположить, что опыт под названием Лучинский, также как и нынешний коммунистический ренессанс, являются объективными вехами на современном этапе развития Молдовы. Именно во время президентства Лучинского бизнес стал влиять на политику, про Молдову перестали говорить, как про второе румынское государство, а круг принимающих решение стал очень напоминать то, что в России называлось "семьей".

Первые же отклики на победу Лучинского из многих западных СМИ были негативными. Сообщалось, что ностальгики и русскоязычные, объединившись, выбрали президента - антиреформатора и русофила, что для многих западных журналистов и политологов, несмотря на откровенный антикоммунизм нынешней российской власти, является синонимами.

Несмотря на явную ангажированность подобных утверждений, в них есть и часть правды, в которой и содержится смысл того политического выбора, который был сделан Молдовой. В определенном смысле верно, что Лучинского поддержал консервативный электорат с подозрением относящийся к рыночным реформам. Но также верно и то, что и те, кто голосовал за Снегура, вовсе не демократы, а сторонники закрытого общества с идеей перманентной национальной революции.

После президентских выборов Молдове предстояло пройти через крайне напряженный и трудный период своей короткой истории. Фактически же ни одну из принципиальных задач так и не удалось решить. Однако можно предположить и то, что таким сверхновым (в отличие от других стран Восточной Европы, например) государствам необходим процесс, который можно назвать "накоплением отрицательного опыта". Следующими шагами на этом пути стали формирование правительства Иона Чубука и парламентские выборы 1998 года.

Петр Лучинский – зеркало эксперимента под названием Республика Молдова.

1997 год – первый год президентства Лучинского – оказался весьма противоречивым. С одной стороны, экономические показатели оказались в порядке, а страна после политических бурь пришла во вполне равновесное состояние. С другой, правительство, составленное из друзей Лучинского по комсомольской молодости, оказалось не в состоянии даже понять стоящие перед Молдовой проблемы. Кроме того, во многих действиях нового президента чувствовалось отсутствие политической воли. Он легко согласился на сосуществование с оппозиционным по отношению к нему парламентом, хотя мог еще в начале года инициировать досрочные парламентские выборы. На вакантный пост спикера был избран лидер АДПМ Дмитрий Моцпан, а не основной на тот момент политический союзник Лучинского Дмитрий Дьяков. Все это порождало массу вопросов, обид и непонимания.

Именно в такой ситуации был дан старт очередным парламентским выборам, намеченным на февраль 1998 года.

Социально-экономическая ситуация в Молдове оставалась достаточно стабильной и прогнозируемой. Задолженности по пенсиям и зарплатам бюджетникам правительству удалось сократить примерно до двух месяцев. При этом их полная ликвидация к выборам, что планировалось как один из главных пропагандистских ресурсов власти, представлялась невыполнимой.

В конце декабря 1997 удалось принять бюджет, причем никому из лоббистов не удалось достичь своих целей. Таким образом, последнее перед избирательной кампанией политическое шоу никому из основных участников не принесло дополнительных очков.

Все вышли на выборы в примерно одинаково плохой позиции, о чем достаточно определенно свидетельствуют показатели социального самочувствия населения. По данным "OPINIA" для 15,4% опрошенных граждан Молдовы 1997 год оказался лучше, чем предыдущий; для 36,2% - таким же; для 48,4% - хуже. В целом, показатели оказались примерно такими же, как и в прошлом 1996 году. Это означает, что в общественном сознании власть не справилась с взятыми на себя обязательствами, и критика правительства и власти как таковой, должна была стать (и стала) основным агитационным приемом для всех оппозиционных партий.

Главная интрига следующего трехлетья (именно столько просуществовал второй молдавский парламент, не дожив год до статусного окончания своих полномочий), на наш взгляд, начиналась еще до выборов. И разворачивалась она не между властью и оппозицией, а внутри самой власти – Блока за Демократическую и Процветающую Молдову (БДПМ).

БДПМ как временная структура сформировалась из активистов предвыборных штабов в поддержку Петра Лучинского, и сразу же стало ясно, что только что избранный президент вовсе не в восторге от этой идеи. Лучинский вовсе не хотел становиться непосредственным действующим лицом парламентских выборов, предпочитая все свои вопросы ставить и решать за кулисами. Собственно это и было главной причиной, по которой он «сдал» Дьякова во время выборов на освободившееся место спикера. С другой стороны, Лучинский понимал, что во время предвыборной кампании он раздал массу авансов и обещаний. А в современной Молдове все это возвращается исключительно одним способом – хорошими должностями. В результате к концу 1997 все районные штабы в поддержку Лучинского уже стояли в очереди на теплые места, тихо роптали и требовали активных действий. Поэтому БДПМ была своего рода компромиссом между активностью низов и нежеланием верхов.

Лучинский предпочитал, чтобы на парламентских выборах 1998 года не победил никто. В этом случае БДПМ, Гражданский Альянс за Реформы (во главе с бывшим гендиректором молдавского ТВ Адрианом Усатым), Объединенные социал-демократы, ослабевшее Соцединство, деморализованные аграрники (а в случае острой необходимости и коммунисты с ПДС) составили крайне аморфную коалицию, которой никто, кроме самого президента, управлять бы не смог.

Увы, надеждам Лучинского не суждено было сбыться. Причем, в начале все, казалось, к тому и шло. Но затем ситуация потихоньку начала выходить из-под контроля. Главной причиной стал низкий рейтинг БДПМ. Собственно лидеры БДПМ (Дьяков, премьер Ион Чубук, предприниматель Ион Стурза) никогда не обладали высоким рейтингом, а собственный рейтинг Лучинского не превышал 20 %. Поэтому ничего неожиданного в действительности не происходило. Но ситуация становилось опасной, появлялась реальная возможность, что коммунисты и Демконвенция (ДК), в которую вошли ПВСМ Снегура и ХДНФ, получат на двоих большинство мест в парламенте, и ситуация станет практически неуправляемой. В результате Дьякову удалось убедить Лучинского, что против этого есть только одно средство – активно включиться в избирательную кампанию на стороне БДПМ.

Результат оказался противоречивым. Рейтинг БДПМ действительно заметно вырос, но в парламент не прошла ни одна из центристских партий. Собственно это пошло на пользу Дьякову, но не Лучинскому. В то же время ПКРМ и ДК набрали на двоих 66 (40 и 26) мандатов из 101, что было даже значительно больше, чем прогнозировалось по ходу кампании. При этом в Парламент прошли всего 4 партии, что в сложившейся ситуации полностью исключало возможность формирования устойчивой коалиции, основанной на предвыборных программах и заявлениях.

Первые итоги

Главных итогов выборов 22 марта оказалось два. Окончательное и теперь уже несомненное возрождение и возвращение на политическую авансцену коммунистов, которые полностью вытеснили Соцединство из немолдавской электоральной ниши. Коммунистам не удалось с первого раза получить абсолютное большинство мандатов, но 30 % голосов сами говорят за себя.

Второе – это провал аграрников, которые после 5,5 лет у власти не попали в парламент и фактически прекратили на этом свое существование как самостоятельная политическая сила. Причем первые предвыборные опросы давали АДПМ достаточно хорошие показатели, а в парламент они по всем опросам проходили до дня выборов. С АДПМ злую шутку сыграл традиционный молдавский менталитет. Когда дела ухудшились, значительная часть и активистов, и собственно электората, сразу же перебежали на сторону победителей – КПРМ и БДПМ.

На примере неудачи АДПМ наглядно проявился еще один феномен посткоммунистического установления в Молдове – качественная оценка избирателями предыдущего периода и поиск ответственного. Избиратели в большинстве своем уверены, что развитие идет в неправильном направлении, и аграрники были объявлены за все это виноватыми.

Утратив на президентских выборах функции партии власти, АДПМ превратилась в лоббирующую группу, и в этом качестве потеряла право на дальнейшее участие в политике.

Результат Демконвенции можно расценить как поражение. ДК набрала менее половины голосов от поданных за ее лидера Мирчу Снегура в первом туре президентских выборов в 1996 году. При этом ДК потратила на избирательную кампанию огромные по молдавским меркам деньги, надеясь тем самым взять реванш за поражение полуторагодичной давности. В полном смысле провалом результат в 19 % конечно не был, ДК получила вторую по численности парламентскую фракцию в составе 26 человек и осталась влиятельной политической силой. Однако неудача оказалась более чем существенной и поставила перед лидерами ДК несколько весьма неприятных вопросов.

1. Судя по структуре избирателей. ДК еще больше отдалилась на край политического спектра. Даже для себя лидеры ДК затруднялись в оценке перспективы, и, как оказалось, были совершенно правы. Очевидно, что повторение сегодняшней тактики приводило к еще более крупному поражению.

2. Харизма Мирчи Снегура, которая была главным предвыборным козырем ДК, существенно ослабла и не в состоянии обеспечить успех на выборах. Выиграть президентские выборы Снегур уже не в состоянии. Возникает естественный вопрос - зачем вкладывать серьезные средства в бесперспективное предприятие.

3. Избирательная кампания проходила в условиях резкой конфронтации между двумя конкурентами на национальном фланге - ДК и ПДС и закончилась относительной неудачей для обоих. Отсюда вновь встал вопрос об их союзе, но реализовать его практически невозможно. Неудача ПДС, которая в начале избирательной кампании шла вровень с ДК, а затем набрала всего 8,8 %, это естественное следствие усложненного предвыборного образа. В условиях сельской страны, о чем уже не раз говорилось, нельзя делать ставку только на интеллигенцию. Можно предположить, что результаты выборов стали для ПДС серьезным уроком. Претензии лидера партии Валериу Матея на роль национального лидера в очередной раз поставлены под сомнение. В дальнейшем ПДС не смогла решить свои проблемы и фактически прекратила свое существование еще до выборов 2001 года.

Выборы 1996 и 1998 года в полной мере можно назвать «выбором пути» для Молдовы. Произошла почти полная смена власти. Был избран новый президент. В Парламент не прошли оба победителя выборов 1994 года. «Выбор пути» в Молдове заключался в том, что силы, востребованные на волне «национально-демократической» революциии конца 80-х – начала 90-х, пытались удержаться наверху и обрести новую легитимность. На наш взгляд, учитывая итоги первой половины 90-х, для только что образовавшейся страны, эти силы были обречены. Разумеется, сыграл роль и субъективный фактор, но «социализация» электората, пришедшая на смену «национальной эйфории» расчистило политическое поле Молдовы для прихода коммунистов. В значительной мере процесс «денационализации» молдавского электората прошел между выборами 1996 и 1998 годов. В 1996 за Снегура голосовало около двух третей избирателей – молдаван, в 1998 за все национальные партии менее половины. После этого поведение молдавского электората совершает поворот на 180 градусов. Попытка создать правое правительство и отобрать у коммунистов победу после парламентских выборов 1998 года привело только к быстрому обрушению партии власти, сформировавшейся на рубеже 90-х. Остается только поставить риторический вопрос: «может это и есть специфический «молдавский путь?».

Несмотря на то, что в Парламент прошли всего 4 партии, выборы 1998 года оказались самыми дисперсными из всех, проведенных с 1990 по 2003 год. Второй парламент оказался пока единственным, где победившая партия не получила абсолютное большинство голосов. Во втором парламенте создавались и распадались союзы и коалиции, менялись правительства – 3 раза за один только 1999 год. И, наконец, это единственный пока постсоветский Парламент, который так и не дожил до предусмотренного конституцией окончания своих полномочий. В целом можно сказать, что неудачные попытки создать либеральную (национал-либеральную) альтернативу традиционалистскому курсу АДПМ, привели к сокрушительной победе коммунистов на внеочередных выборах в феврале 2001 года.

Основные электоральные разломы (кливеджи)

Этническое разнообразие Республики Молдова предопределяет весьма сложную политическую географию в маленькой стране.

Произведенные расчеты подтверждают, что корреляция между этничностью избирателей с учетом регионального фактора (север, юг, центр, Кишинев) и политическими симпатиями составляет почти 100% Факторный анализ отдает данным двум показателям около 85% общей дисперсии, оставляя 10% на конкретную конфигурацию админстративно-территориальной единицы и менее 5% на неопределенность.

Основные элементы молдавской политической географии можно свести к следующему.

1.Граница политических симпатий избирателей РМ проходит достаточно четко по линии север-центр-юг, по линиям восток-запад на севере и в центре и по линии Прут - Буджак- Днестр на юге.

2.Предпочтительное голосование за партии власти (БДПМ, АДПМ) носит точечный характер, однако и здесь заметны различия; у АДПМ имеется положительный тренд от запада к востоку (существовал и в 1994г., и у Андрея Сангели в 1996г.), а у БДПМ с востока на запад. Совершенно не случайно оба выигранных БДПМ района на выборах 1998 года - это районы центр-запад с небольшим количеством немолдавского населения, где у коммунистов присутствует отрицательный тренд.

3. Коммунисты переходят от процента больше среднего к меньше строго по линии Сорока-Флорешты-Бельцы-Фалешты, то есть по географической границе между севером и центром. На юге ситуация повторяется

4.Результаты ХДНФ (1994г.), Миpчи Снегуpа (1996 г.), Демконвенции (1998 г.), имеют по районам корреляцию более 90 %. Все данные национальных партий по районам имеют вид концентрических окружностей, у которых два несвязанных между собой центра. Центром большой окружности является Кишинев и малой - придунайские села бывшего Вулканештского района. По мере удаления от столицы (в различных направлениях неодинаково) результат снижается в 3-5 раз.

Послевыборное установление. Путь в тупик

К вечеру 21 апреля 1998 года (только на второй день работы Парламента) было достигнуто соглашение о создании большинства между ДК, БДПМ и ПДС. То есть три оставшиеся фракции договорились «дружить против коммунистов»

Главным элементом соглашения оказалась формула раздела власти по алгоритму - 2 (БДПМ) - 2 (Демконвенция) - 1 (ПДС) во всех структурах управления; должность спикера для БДПМ и премьер-министра для ДК. Во время выбора руководителей Парламента проблем у АДР не возникло. 60 голосов получил при тайном голосовании лидер БДПМ Дмитрий Дьяков, заняли места вице-спикеров Юрие Рошка - сопредседатель ДК, лидер ХДНФ, и Валериу Матей - лидер ПДС. Однако сразу после этого у АДР появились серьезные проблемы.

Создание альянса в республике было встречено неоднозначно.

1. С одной стороны - недопущение к власти коммунистов и сплочение всех национально ориентированных и патриотических сил (некое новое издание молдавского блока спустя 8 лет). Подобная позиция встречала определенное понимание среди молдавской элиты. Правда и там слышались голоса, предостерегающие от возможных последствий союза с ХДНФ.

2. Против любого участия ДК,и тем более ХДНФ во власти, однозначно высказывался во время предвыборной кампании президент Лучинский. Против возвращения фронта во власть активно возражала и большая часть населения

Еще одна аналогия с 1990 годом. И тогда, и в 1998, "партия власти", потерпев на выборах относительное поражение и не имея возможности сформировать структуры власти самостоятельно, пошла на союз не с левыми (просоветскими) силами, а с правыми (националистическими). На этом аналогии заканчиваются, так как в политической игре есть еще один участник - президент Петр Лучинский.

С самого начала, когда конфигурация Парламента стала ясна, Лучинский выступал либо за мягкий (без декларации и каких-либо письменных соглашений) блок между своими сторонниками (БДПМ) и коммунистами, либо вообще за плавающее большинство. Подобное большинство без большинства полностью отвечало планам Лучинского. Учитывая, что между лидерами БДПМ и ПКРМ отношения были не очень хорошими, то единственным реальным лидером большинства становился сам Лучинский. Это и было с самого начала главной целью президента на выборах (с учетом изменившейся конфигурации).

Коммунисты, которые еще не чувствовали себя в силе, ничего против не имели. Против (своего же собственного президента и фактического лидера блока) выступили лидеры БДПМ. Учитывая, что отношения между ними в предшествовавшее выборам время сильно усложнились, это не было полной неожиданностью. После этого отношения Лучинского и лидеров БДПМ испортились окончательно. Вчерашние друзья станут вскоре почти непримиримыми соперниками.

Лучинский вынужден, скрепя сердце, признать факт создания большинства, но ставит себе задачу взять реванш уже во время формирования правительства.

3. Несомненно, что именно правительство оставалось главным призом. Парламентские должности приятны, но не более того.

В Конституции Республики Молдова нет четко прописанной процедуры назначения премьера для последующего формирования правительства. Имеющаяся норма допускает различные прочтения: «Президент предлагает кандидатуру премьер-министра после консультации с парламентским большинством". При этом, как вытекает из текста статьи, консультации не имеют обязательного характера, не ясно, о каком большинстве идет речь, и не прописано имеющееся во многих Конституциях право крупнейшей фракции на первую попытку (молдавская конституция допускает три). Единственное ограничение – это необходимость получить в Парламенте вотум доверия для правительства в целом. Поэтому с коммунистами никто уже переговоров не вел, большинство уже образовалась.

Разговоры о кандидатуре премьер-министра, которую согласно коалиционному соглашению должна была выдвинуть ДК, шли постоянно. Среди возможных претендентов фигурировали и общедемократические кандидаты, приемлемые, по-видимому, и для президента Лучинского. Однако развитие ситуации пошло в другом направлении.

На учредительном собрании АДР его председателем был избран экс-президент Мирча Снегур, возглавивший таким образом парламентское большинство. Возвратившись в число наиболее влиятельных политиков Молдовы, Мирча Снегур вновь сместился в направлении политического центра, и попытка внести умеренную кандидатуру на должность премьер-министра, скорее всего, результат его активности. Однако, одновременно с избранием на пост председателя альянса, уменьшилось его влияние в собственной фракции. Две основные группы - ПВСМ и ХДНФ, имеющие по 10 депутатов из 26, конкурировали за голоса оставшихся 6 депутатов от ДК с тем, чтобы выдвинуть в премьеры своего человека. Группа Юрие Рошки (ХДНФ) оказалась несколько сильнее группы Николая Андроника (ПВСМ), победив со счетом 14-11, и выдвинула кандидатом в премьер-министры Валентина Долганюка - бессменного депутата Парламента Республики Молдова с 1990 года, считающегося одним из наиболее последовательных сторонников идей фронта и обладающего достаточно радикальными взглядами. Выдвижение Долганюка кандидатом в премьеры имело три принципиальных следствия. Во время голосования Мирча Снегур демонстративно воздержался от поддержки какой-либо из групп, настаивая на необходимости сохранения единства.

Первое. Отношения в рамках ДК испортились, и у Лучинского появились возможности использовать проявившиеся разногласия. Близкая к ДК

газета "Флукс" писала по поводу выдвижения Долганюка, что общие интересы возобладали над групповыми. Речь при такой постановке вопроса идет о безусловном приоритете патриотизма и общерумынских ценностей, которые характерны для фронта, над интересами группы Андроника, которых газета подозревала в лоббировании неких собственных проблем.

Второе. Факт выдвижения Долганюка показал, что влияние Мирчи Снегура на членов фракции ДК ограничено и не может рассматриваться как самостоятельный фактор. Разумеется, в силу своего опыта и положения экс-президент продолжал обладать серьезным влиянием на все происходящее и в Парламенте, и в политике вообще. Однако, существовавшее ранее предположение, что Снегуру удастся по всем ключевым вопросам определять мнение конвенции, оказалось неверным.

Третье. Президент Лучинский получил полную свободу действий - предложить вместо Долганюка любую свою кандидатуру ему было значительно проще, чем в случае, если бы на его месте оказался более умеренный кандидат. В ситуации, когда президент отказывается назвать кандидатуру, предложенную ХДНФ, общественное мнение оказалось полностью на его стороне, и он не преминул этим воспользоваться.

Весьма своевременным для президента оказалось и заявление коммунистов о том, что они поддержат кандидатуру действующего премьер-министра Иона Чубука. После этого президент, по-видимому, определился окончательно, однако, перспективы прохождения нынешнего премьера через альянс и Парламент оставались неясными.

Окончательное решение должно было быть принято на встрече депутатов фракций, входящих в АДР, с президентом, которая предшествовала официальному объявлению кандидата в премьеры. АДР пришла на встречу с одним кандидатом, а ушла с другим - и стал им и.о. премьера Ион Чубук. Поразила та легкость, с которой президент достиг своей цели - фактически никакого сопротивления оказано не было. Простая угроза того, что другого кандидата у него для большинства нет, а если этот не подходит, то новые выборы и общение с избирателями.

Правительство было утверждено буднично и быстро. Все что-то получили и потеряли. Единственным, кто не потерял почти ничего, вновь оказался Петр Лучинский. Ему пришлось пожертвовать только министром внутренних дел Михаилом Плэмэдялэ. Первым вице-премьером и министром экономики стал известный в Молдове бизнесмен Ион Стурза, образ которого во время избирательной кампании БДПМ использовало как образ новой Молдовы.

АДР с правительством в сильно амортизированном президентом Лучинским виде, как ни странно, оказался значительно более долговечным, чем, если бы ему пришлось создавать собственное, во главе с Валентином Долганюком. В сложившейся ситуации союз поневоле между Альянсом и президентом стал более устойчивым, и у сторон появилось общее желание не проводить в ближайшее время новых выборов. Однако логику противостояния уже было невозможно остановить. Очевидно, что каждая из сторон уже наметила свои цели, оставался только вопрос времени. Весеннее установление просуществовало меньше года.

Правительственный кризис 1999 года. Экономический кризис и конфликт поколений

Возникновение столь острого конфликта между близкими еще вчера политическими союзниками - Петром Лучинским и БДПМ при всей своей неожиданности и кажущейся нелогичности имеет сущностное происхождение. Универсальная формула «не поделили власть» при все своей достоверности лишь отчасти отражает суть произошедшего. В действительности, конфликт значительно глубже и серьезнее, а сейчас только «пробил час».

В самом общем виде - это конфликт между последним советским поколением политиков и новыми людьми, пришедшими в политику даже не в первые годы независимости, а несколько позже. Те, кто в значительной мере обеспечил победу Петра Лучинского на президентских выборах 1996 года, поддержали его не потому, что разделяли его убеждения или высоко оценивали личные качества. У них просто не было другого выбора, а Лучинский и его избирательная кампания использовались как своего рода трамплин в будущее. Никакого иного шанса у них не было - со Снегуром и поддерживающими его националистами они были на тот момент несовместимы, Сангели был принципиально неизбираем, а выдвинуть собственного кандидата не было ни сил, ни смысла. Лучинский уже тогда все это чувствовал, никогда особо им не доверял и старался держать на расстоянии. Это стало ясно уже сразу после его вступления в должность. Лучинский нисколько не посодействовал своему ближайшему союзнику и фактическому руководителю предвыборной кампании Дмитрию Дьякову в избрании на освободившийся пост спикера. Лучинский стойко придерживался линии «беспартийного президента», и на недовольство союзников особого внимания не обращал. Дьяков, ставший инициатором создания Движения, а затем и Блока ДПМ, уже тогда был готов дистанцироваться от президента. Собственно избирательная кампания так и задумывалась, но вмешались непредвиденные обстоятельства. Собственный рейтинг БДПМ оказался настолько низок, что ситуацию надо было срочно исправлять. Более того, всерьез обеспокоился итогами выборов президент, который рисковал остаться один на один с парламентом, состоящим из непримиримо враждующих националистов и коммунистов. Лучинский в сложившейся ситуации скорее был вынужден поддержать БДПМ. Список фракции БДПМ вследствие поворотов избирательной кампании оказался весьма своеобразным. Большинство составили люди Дьякова, меньшинство люди Лучинского, оказалось и несколько специально приглашенных.

Далее реформаторы рассуждали так. Либеральный (демократический) электорат в Молдове крайне мал и никакого влияния на итоги выборов не оказывает. В то же время лидеры БДПМ - это политики, по своим взглядам близкие к национал-либеральным. У них никогда не будет шанса прийти к власти со «своими» взглядами. Им нужен был буксир, который их во власть приведет, чтобы в дальнейшем они могли позиционировать себя как собственно партия власти и единственно верного пути. При этом, выбирая себе партнера по правящей коалиции между националами и коммунистами, БДПМ выбрал националов по двум основным причинам. Во-первых, коммунисты - это принципиально плохая компания для либералов и западников. Во-вторых, антироссийские настроения националов имели на тот момент спрос на западе.

С другой стороны, молдавские «младореформаторы» не совсем адекватно оценивали ситуацию. Из личных бесед создавалось впечатление, что они даже и не собирались считать риски или выстраивать систему защиты. Речь шла именно о натиске, для которого ничего не было в достаточной мере подготовлено. Ни сами реформаторы, ни ресурсы, ни собственно страна и ее граждане.

Создав против воли президента альянс с правыми национально-ориентированными партиями и получив практически все ключевые посты в кабинете (кроме поста премьера), лидеры БДПМ уверенно шаг за шагом начали оттеснять Лучинского от реального управления страной. Президент упорно сопротивлялся, временами он даже пытался контратаковать.

Первым контратакующим выпадом Лучинского стала отставка Иона Чубука. Отставке предшествовали известные события августа 1998 года, фактический дефолт Молдовы, и снижение курса национальной валюты в 2 раза менее чем полгода. Преданный Лучинскому, но абсолютно неподготовленный к высшей государственной должности Ион Чубук, уже не мог оборонять позиции Лучинского от натиска со стороны АДР, с одной стороны, и служил крайне удобным объектом для нападок, с другой. Чубук готов был уйти, как и пришел, по первому требованию патрона. Такой момент настал сразу после новогодних каникул. Лучинскому на месте премьера нужен был сильный и беспартийный человек, который бы работал на себя и на президента, не обращая внимания на какое-то большинство в парламенте.

В качестве «сильного человека» должен был выступить мэр (примар) Кишинева Серафима Урекян, активно поддерживавший Снегура во время президентской кампании. В целом, Урекян успел зарекомендовать себя как амбивалентный политик, скорее даже чиновник, чем публичный политик Урекян сразу же столкнулся с тем, что его миссия альянсом не приветствуется, вотум доверия он может и не получить и, предпочтя синицу (мэрию) журавлю (премьерскому креслу), ретировался, оставив президента при своих интересах.

Лучинскому ничего не оставалось делать, кроме как предложить должность премьера фавориту АДР и любимцу запада Иону Стурзе с очевидной надеждой, что тот не наберет нужного количества голосов. За две недели, в течение которых Урекян проводил переговоры, произошел ряд важных событий, главным из которых стал окончательный раскол ДК на ПВСМ и ХДНФ. Фронт фактически вышел из правящего большинства, потеряв при этом одного депутата (во фракции ХДНФ осталось 9 депутатов). Таким образом, Стурза мог рассчитывать только на 51 голос, так как депутат от ПДС Илие Илашку продолжал находиться в приднестровской тюрьме. А еще в 1998 году Конституционный суд вынес странное, но решение, что большинством в Парламенте Молдовы (от 101) является не 51, а 52 депутата.

Ко 2 марта тупик стал очевиден, и Ион Стурза попробовал отказаться от мандата, однако президент заявил, что в сложившейся ситуации это означает роспуск парламента, и предложил поставить вотум доверия на голосование. Голосов, которые принадлежали БДПМ, ПДС и ПВСМ, оказалось 51. Парламент посчитал было решение принятым, но президент постановление не подписал и отправил его в Конституционный суд. КС остался при своем мнении, что большинство- это 52. Ситуация окончательно зашла в тупик.

Очевидно, что Лучинский вел дело к роспуску Парламента в условиях полной дискредитации законодательного органа. Может быть, именно поэтому, он не захотел в тот момент увести из фракции БДПМ своих сторонников. Лучинский и его команда предполагали, что есть два варианта. Либо Дьяков и БДПМ сдадутся сами, либо Парламент будет распущен, БДПМ распадется и не сыграет во время досрочных выборов никакой роли. Лучинский почему-то считал, что время самых решительных действий не пришло, и еще раз предложил кандидатуру Стурзы. Здесь произошло событие, которое сыграло, на наш взгляд, серьезное значение во всем произошедшем в Молдове далее.

Во время голосования в Парламенте по вотуму доверия новому правительству Иона Стурзы, которое по всем расчетам должно было привести к аналогичному результату, появились депутаты от ПДС с некой бумагой, подписанной Илие Илашку, где он сообщал о том, что отдает свой голос за. Скандал был огромный, однако парламент принял постановление, и теперь слово оставалось за президентом.

Во-первых, были и остаются серьезные сомнения, косвенно подтверждаемые официальными властями ПМР, касательно того факта, что молдавские депутаты посещали Илашку в тюрьме. Скорее всего, бумага была передана жене Илашку, и не ясно, когда это произошло. Во-вторых, в Молдавском парламенте не существует процедуры заочного голосования, поэтому с точки зрения регламента предъявленная бумага никакой юридической силы не имела. В-третьих, большинство шло тем самым на серьезный риск, так как сомнения в легитимности произошедшего были у всех, в том числе и у представителей АДР. В-четвертых, реального большинства у правительства в Парламенте все равно не было, Илашку больше не голосовал, и все решения приходилось либо откладывать до лучших времен, либо предварительно согласовывать с коммунистами или с фронтом. В дальнейшем все решения Парламент, в основном, принимал тогда, когда БДПМ удавалось договориться с коммунистами.

Тогда в марте Лучинский, однако, в очередной раз решил не доводить ситуацию до открытого конфликта и в КС не обратился. На наш взгляд, это было серьезной политической ошибкой. В дальнейшем политическая ситуация для него только ухудшалась, хотя попытки контратаковать предпринимались постоянно.

Уже в марте президент инициирует поправки к Конституции, перераспределяющие полномочия в сторону исполнительной власти. В мае, одновременно с местными выборами, проходит консультативный референдум, заканчивающийся вничью. Все это время стороны старались избежать публичных конфликтов. Президент, голосуя 24 мая, сообщает о том, что «что поддержал БДПМ».

Но пути назад, вероятно, уже не было. Критическими стали октябрь и начало ноября. Сначала правительство и АДР наносят завершающий удар по президенту - решением правительства увольняется с должности директор департамента по борьбе с организованной преступностью генерал Николай Алексей, возможно, последний публичный ресурс Петра Лучинского. 4 ноября Конституционный суд принимает компромиссное решение по поводу референдума. Конституционный референдум о перераспределении полномочий между Парламентом, президентом и правительством может проводиться, но только в случае, если решение будет принято Парламентом. Президент полностью лишается инициативы, и после определенных колебаний решается на последний, остающийся в его распоряжении ход. Лучинский инициирует раскол в парламентской фракции БДПМ. Фракцию покидают 5 депутатов. Правительство лишается даже виртуального большинства и 8 ноября парламент голосует за вотум недоверия кабинету. Конфликт переходит в открытую фазу.

Лучинский к отставке правительства не подготовлен, все происходит в чрезвычайном режиме. Уже через несколько дней он скажет, что отставка правительства была «несвоевременной, хотя и неизбежной». У президента нет «хорошего» кандидата на должность премьера, большинство в Парламенте только с крайне непредсказуемым и нежелательным Фронтом. На должность премьера предлагается посол Молдовы в России Валерий Бобуцак, один из наиболее надежных союзников президента. Однако, в критический момент первого голосования без всяких видимых оснований ХДНФ отказывается поддержать новый кабинет, провоцируя продолжение кризиса. И, наконец, бюджет на 2000 год даже не внесен в Парламент. Теперь крайними оказываются новое правительство и сам президент. Политический кризис принимает перманентный характер.

Лучинский делает «ритуальное» предложение Воронину. И после ожидаемой неудачи лидера коммунистов Лучинский соглашается на формирование беспартийного правительства «профессионалов» в надежде, что его поддержит необходимое большинство и без участия ХДНФ. Теперь на досрочные выборы согласен уже АДР, а президент надеется сохранить парламент. Необходимое большинство в 52 голоса никак не собирается, и в самый последний момент поднять руки приходится депутатам ХДНФ. Правительство Дмитрия Брагиша утверждено. Странный конец странной истории. Начинается 2000 год. Он, по крайней мере, внешне, окажется одним из самых спокойных в истории Молдовы.

Тем не менее, споры о том, было ли правительство Иона Стурзы реальным шансом провести в Молдове реальные реформы, не утихают.

Правительство Иона Стурзы: шанс или иллюзия

Несомненно, что правительство Иона Стурзы при очевидных (как всегда) проблемах в реализации задуманного было первым осмысленным правительством в Молдове за 8 лет независимости. В стратегии правительства можно выделить два принципиальных момента.

Первое. Максимально возможное сближение с Европой путем максимального удаления от России. Даже на символическом уровне.

Второе. Проведение структурных реформ за счет предельно (запредельно) возможного снижения жизненного уровня подавляющей части населения. При этом правительство пыталось найти поддержку среди определенной части предпринимателей и, в первую очередь, предпринимателей, связанных с правительством.

Подобная стратегия не могла не привести к определенным результатам, с одной стороны, и к более чем серьезным издержкам, с другой. Иногда создается впечатление, что лидеры кабинета чуть ли не специально шли напролом, чтобы «подставиться», но обозначить позицию. Так это или нет, но с самого момента утверждения кабинета правительство постоянно балансировало на грани парламентского и общественного недоверия.

В сложившейся ситуации лидеры Альянса все время пытались маневрировать, чтобы заручиться поддержкой либо ПКРМ, либо ХДНФ. Коммунисты требовали от БДПМ расторжения Альянса и создания правительства ПКРМ-БДПМ. В конце весенней сессии (июнь) казалось, что подобный вариант не исключен, но в последний момент коммунисты вновь остались ни с чем.

За это время правительству удалось добиться некоторых (прежде всего политических и психологических) результатов. На Западе свое видение Молдовы и ее будущего стали связывать с действующим кабинетом и персонально с премьером. Премьер-министр Ион Стурза по сути становится для Европы единственным возможным в Молдове партнером.

Показательным моментом стала корректировка бюджета на текущий год. «Неожиданно», при том, что правительство постоянно сообщало о выполнении планов по доходам, в бюджете (жестком и реформаторском) образовался огромный дефицит в 600 млн. леев, что почти в три раза превышало установленный показатель. Причина была вполне тривиальна: бюджет был рассчитан по курсу в 7,8 лей за доллар, в то время как среднегодовой курс окажется не ниже 11. Молдова более чем зависима от внешней торговли, и рост курса доллара сразу же проявляется в показателях бюджета. Режим жесткой экономии соблюдался во всех начинаниях кабинета, поэтому перерасход средств означает, что потратить меньше просто было невозможно для обеспечения минимальной жизнедеятельности республики. В это время шли переговоры с МВФ о выделении очередного транша. Представители МВФ высказали свое неудовольствие, но деньги дать согласились, оговорив это принятием поправок к бюджету в Парламенте. Никакому другому правительству, кроме правительства Стурзы, в данной ситуации денег бы не дали. Поправки Парламент все-таки принял, но через три дня правительство отставили, и переговоры с Фондом прервались до формирования нового кабинета.

С экономикой обстояло значительно хуже, чем с имиджем. Политика правительства, если и была реформаторской, то с серьезными оговорками. За 2 года, в течение которых Стурза руководил экономикой страны, Молдова потеряла более чем половину своего экспорта в Россию, который обеспечивал 70% валютных поступлений, и примерно столько же ВВП в сопоставимых ценах. При этом зарплата осталась на уровне начала 1998 года, а рост цен на основные продукты и услуги вслед за курсом доллара увеличился более чем вдвое. Создается впечатление, что все это ни самого Стурзу, ни правительство не волновало. Стурза, на наш взгляд, сознательно шел на подобные последствия, и это являлось частью политической стратегии. Вкратце ее можно описать следующим образом - опуститься на самое дно кризиса, чтобы снять с себя ответственность и за прошлое, и за будущее. Проблема заключалась лишь в том, что подобная политика встречала все больше возражений, а жизнь для большинства населения становилась все более невыносимой. Открытый конфликт назревал. Для Петра Лучинского отставка правительства становилась последним шансом сохранить хотя бы частичное влияние на политический процесс и попытаться избежать неотвратимых социальных последствий. 

Однако значительная часть молдавской политической элиты была не готова к столь резкому и стремительному удалению от России. Для предыдущего поколения молдавских политиков, к которому относится и президент, и большинство членов его команды, и даже в какой-то мере лидер молдавских коммунистов Владимир Воронин, при очевидном стремлении дистанцироваться от России и «вступить» в Европу ближе более нейтральная позиция. С Россией их в значительной мере связывает и определенная культурная общность, и, что самое главное, большая часть экономических интересов.

Поэтому правительство Стурзы с самого начала было обречено. Как только экономическая ситуация в России (вторая половина 1999 года) начала восстанавливаться, и традиционная молдавская экономическая и политическая элиты почувствовали себя увереннее, отставка правительства Стурзы стала вопросом времени.

2000 год. Молдавия становится парламентской республикой.

После появления нового правительства ситуация несколько успокаивается. С другой стороны, речь уже не может идти о том, что конфликт между всеми тремя сторонами – остатками АДР, президентом и коммунистами решится сам собой. Сторонам нужно время, чтобы прийти в себя, провести ревизию сил и возможностей и наметить новые планы. Первая половина года вообще прошла тихо, без политических бурь. Главные события начали происходить летом по мере приближения к дате очередных президентских выборов – декабрю.

5 июля парламент Молдовы 90 голосами принимает поправку к Конституции, отменяющую всеобщие президентские выборы, превращая Петра Лучинского в номинальную фигуру, которая в декабре должна окончательно сойти с политической арены.

За предложения Конституционной комиссии, созданной Парламентом, проголосовали все фракции, кроме пропрезидентской группы независимых депутатов, которая на тот момент состояла из 9 человек, и решающей роли не играла.

Петр Лучинский сразу был поставлен перед тяжелым выбором. В случае, если он отклонит закон, начинается новый раунд борьбы с Парламентом на взаимоуничтожение. Если нет, то он неминуемо сходит с политической сцены.

Ключевую роль в принятии поправок сыграли коммунисты. Еще за месяц до этого они высказывались против принятия закона, и тем неожиданней для президентской стороны была столь резкая перемена позиции. Попросту президентская команда просто проспала и не приняла никаких мер, чтобы нейтрализовать ту огромную лоббистскую работу, которую провел с лидером коммунистов Владимиром Ворониным спикер парламента и по совместительству лидер Демпартии (ДПМ) (ДПМ образовалась в мае на месте антипрезидентски настроенной части БДПМ) Дмитрий Дьяков. Уже за две недели до выборов из кулуаров ДПМ начала поступать информация о том, что «переговоры» с Ворониным идут успешно. К этому следует добавить и совместное голосование ПКРМ и ДПМ за новый состав руководства Гостелерадио, которое уже тогда должно было стать крайне тревожным звонком для президента. В результате никаких выводов сделано не было, и результат не заставил себя долго ждать.

Главным в решении коммунистов стала психология между лидером коммунистов Владимиром Ворониным и Лучинским.

«Дружба поневоле» между ПКРМ и Петром Лучинским имеет давнюю и не очень приятную для коммунистов историю, начавшуюся еще осенью 1989 года. Тогда нынешний президент Молдовы был возвращен из Таджикистана на должность Первого секретаря КПМ. Однако и в 1990, и в 1996 годах, когда коммунисты поддерживали Лучинского на выборах, их союз носил скорее вынужденный характер. Коммунисты не могли победить самостоятельно, а других потенциальных союзников у них не было. И после поражения в 1990, и после победы в 1996 Лучинский вовсе не считал, что у него перед коммунистами есть какие-либо обязательства. Последним такого рода конфликтом между коммунистами и президентом стал правительственный кризис в конце 1999 года, когда коммунисты, усилиями которых было отправлено в отставку правительство Иона Стурзы, не получили при новом раскладе ровным счетом ничего.

Серьезную роль сыграло и наметившееся сближение Владимира Путина с Петром Лучинским. Руководство партии коммунистов пришло к заключению, что Лучинский вновь станет президентом, благодаря помощи со стороны России, расширит свои конституционные полномочия, и коммунисты опять останутся ни с чем при распределении власти после президентских выборов. В результате они решили сыграть против всех и проголосовали за парламентскую республику, рассчитывая, таким образом, что, имея крупнейшую фракцию в парламенте, смогут в наибольшей мере влиять на все принимаемые решения. Можно совершенно точно сказать, что, голосуя 5 июля за парламентскую республику, коммунисты не планировали: досрочные парламентские выборы; срыв президентских выборов и последовавшее выдвижение Владимира Воронина кандидатом в президенты.

Для избрания президента по Конституции был необходим 61 голос, то есть голоса фракций ПКРМ, ДПМ (примерно 54 голоса) плюс еще одна фракция. ДПМ предлагала участие остатков от ДК (т.е. ПВСМ экс-президента Мирчи Снегура) и распределение постов в соответствии с новым алгоритмом.

Подобный союз с самого начала не был выгоден коммунистам, а партийный актив в целом резко отрицательно воспринял перспективу размена. Поэтому сначала коммунисты все время пытались вывести ПВСМ за рамки переговоров. Мирча Снегур и его сторонники ставились перед фактом: либо экс-президент соглашается с тем, что ему предлагают, либо ему не предлагают ничего. При этом официальных заявлений о разногласиях ни одна из сторон так и не сделала. Еще за день до крайнего срока выдвижения кандидатов (25 ноября) из лагерей Владимира Воронина и Дмитрия Дьякова поступала информация о том, что стороны близки к договоренности. Однако "расписать" алгоритм лидерам ПКРМ и ДПМ так и не удалось. Более того, поскольку стороны так и не смогли решить вопрос о привлечении к соглашению ПВСМ, то необходимого большинства в 61 голос у Воронина и Дьякова не было. Идти на выборы с общим кандидатом в такой ситуации было бессмысленно, и коммунисты окончательно решили действовать самостоятельно. Партийные массы настояли на выдвижении своим кандидатом в президенты лидера ПКРМ Владимира Воронина. Считается, что здесь не обошлось без влияния Петра Лучинского и его команды. Во всяком случае, неожиданное сближение команд Воронина и Лучинского было налицо, особенно после изменений в правительстве 22 ноября. Однако степень сближения не следует переоценивать. Скорее всего, команда Лучинского путем различных жертв пыталась "затащить" Воронина на "вариант", когда досрочные выборы окажутся неизбежными. Сюжет с "подставками" на этот разыгрывался командой Лучинского достаточно тщательно. Вместе с изменениями в правительстве, которые стали прелюдией для срыва переговоров между Ворониным и Дьяковым, коммунисты получили от Лучинского гарантии, что за Воронина проголосуют независимые депутаты (8-9 человек). Принципиально эти 8 голосов ничего не решали, но коммунисты посчитали это важным, так как это давало им полную гарантию, что не будет избран их конкурент. Даже в том случае, если бы несколько депутатов-коммунистов проголосовали за кандидата от АДР. Для этого представителями ДПМ в кулуарах предпринимались серьезные усилия. Во время первого тура все так и получилось. Воронин получил голоса ПЕРМ плюс независимых. В действительности это означало, что шансов получить необходимый 61 голос, у коммунистов нет. "Сенсация" произошла во втором туре выборов, когда без всякой видимой мотивации коммунисты получили на 9 голосов больше (59), и им не хватило всего 2 голоса, чтобы Воронин стал президентом. Поскольку голосование было тайным, то доподлинно неизвестно кому принадлежат эти голоса. По наиболее обоснованной версии 6 из них принадлежало членам фракции ХДНП.

Таким образом, набрав 59 голосов, коммунисты уже не могли и не имели права отступать. Они фактически были вынуждены выдвинуть кандидатуру Воронина и на повторные выборы уже вне зависимости от предложений со стороны ПВСМ и ДПМ. Лидеры правых были настолько напуганы перспективой избрания Воронина и не уверены в своих депутатах, что предпочли пойти на прямой срыв выборов. Данный вариант для Лучинского был неожиданным. Он рассчитывал, что ХДНП на повторных выборах проголосует против Воронина, и это в любом случае не позволит ему набрать 61 голос. Он даже не решился сразу распустить парламент и обратился в Конституционный суд за подтверждением.

По мнению Владимира Солонаря, известного молдавского историка и депутата от БДПМ, ситуация была очень своеобразной. Все предавали всех, причем делали это настолько часто, что ситуация уже вышла из-под какого-либо контроля. Среди депутатов было так много желающих продлить свои полномочия на год в обмен на избрание Воронина президентом, что если бы кто-то из депутатов из АДР взял бы в руки бюллетень, Воронин был бы избран. Прямой срыв выборов оказался для АДР единственным шансом не допустить избрание Воронина. Вопрос в том, что всего на несколько месяцев.

Выиграли от срыва президентских выборов коммунисты, хотя они предпочли бы выиграть сразу, без досрочных парламентских выборов. Тогда еще у них не было планов на всю власть. Но главным победителем оказался Лучинский. В критический момент ему удалось переиграть депутатов и продлить свое политическое существование, по крайней мере, до досрочных выборов парламента.

Существенную роль в срыве президентских выборов сыграли ошибки, допущенные руководством ДПМ и ряд внутренних противоречий в партии

Первое. ДПМ ни в коем случае не должна была инициировать выдвижение в президенты председателя Конституционного суда Павла Барбалата, который объективно являлся, возможно, единственным кандидатом, о котором можно было договориться с Ворониным. Еще одной ошибкой стало выдвижение Барбалата от имени фактически уже несуществующего АДР, что окончательно сделало кандидатуру Барбалата, неприемлемой для коммунистов. Причем, выдвигая Барбалата, лидеры ДПМ не имели никаких гарантий его поддержки со стороны других парламентских фракций, и, таким образом, рисковали фактически в одиночку, подставив к тому же самого Барбалата.

Второе. Крайне неудачным следует признать идею об отмене первого голосования в связи с нарушением процедуры голосования. Инициатором идеи был один из лидеров ДПМ Георгий Марин, обещавший Дьякову, что при действительно тайном голосовании он сможет договориться с частью депутатов – коммунистов о поддержке Барбалата. Эффект оказался прямо противоположным. В результате расколоть коммунистов не удалось, но при этом полностью был утрачен контроль над частью своих депутатов. Кроме того, с коммунистами стало практически невозможно договариваться, они полностью перестали доверять ДПМ.

После обращения президента Петра Лучинского 26 декабря Конституционный суд принял решение, позволяющее президенту распустить парламент. Перед Новым годом президент издал указ о роспуске парламента с 12 января и назначил на 25 февраля парламентские выборы. Таким образом, была поставлена точка в двухлетнем конфликте между парламентом и президентом. Несмотря на то, что большую часть времени инициатива принадлежала депутатам, последнее слово осталось все-таки за президентом.

Несмотря на то, что во время президентских выборов стороны (в первую очередь команда Лучинского) разыгрывали различные варианты, направленные на их срыв, основной причиной неудачи стало все-таки стечение обстоятельств. Коммунисты, которые не возражали, но и не хотели досрочных выборов, не имели никакой стратегии. Они спорадически реагировали на происходящие изменения, не смогли разобраться в сложной ситуации и снизить свои требования, чтобы договориться хотя бы с ДПМ. При этом изначальная вероятность неудачных выборов была не слишком высокой. Команда Лучинского смогла использовать свои шансы, но основная причина срыва выборов и роспуска парламента – это ошибки лидеров ДПМ, которые не смогли выбрать и реализовать правильную стратегию.

Выборы 2001 года. Серп и молот

Главная интрига избирательной кампании развивалась без участия коммунистов. ПКРМ уверенно лидировал во всех опросах с начала и до конца, набирая от 45 % до 50 % голосов, что в итоге и произошло. Решающее значение имели процессы вокруг двух центристских блоков – Блока Дмитрия Брагиша и Блока Серафима Урекяна. Замысел президентской команды, предложенный московскими политтехнологами, был прост и вполне реалистичен.

Коммунисты, конечно, выигрывают, но это не страшно. Главное, чтобы у них не оказалось 61 депутатского мандата. Тогда они сами президента избрать не смогут, и им опять приходится договариваться с Лучинским. Что и требовалось получить.

При этом предполагалось, что коммунисты получат 45 %, два «центристских блока» 25-30 % на двоих, и пройдет либо ПВСМ, либо ДПМ, либо и те и другие. Для этого президентская команда даже предварительно почистила список ДПМ, исключив из него на правах сюзерена откровенных противников Лучинского. При подобном раскладе коммунисты 61 депутатский мандат вроде бы не получали.

В жизни все оказалось несколько драматичней. Под конец работы Парламента ПВСМ и ДПМ, решив усложнить задачу конкурентам, изменили с помощью коммунистов процентную планку для прохождения в Парламент с 4 % до 6 %. Кроме того, они так и не смогли договориться о создании общего предвыборного блока в формате АДР. Эта ошибка оказалась для обеих партий последней. Единственной жертвой введенного ими 6 % порога оказались они сами, набрав соответственно 5,8 и 5,0 % голосов. Это дало коммунистам 10 дополнительных мандатов, и значительно облегчило им получение конституционного и президентского большинства. Впрочем, это оказалось не единственной и не главной причиной сокрушительного успеха коммунистов.

По замыслу авторов проекта блок Брагиша, рейтинг которого выглядел вполне прилично, должен был напоминать российское «Единство», а блок Урекяна, напоминать СПС и демонстрировать близость к бизнесу. Однако в тот момент, когда казалось, что положительное решение уже принято, команда Лучинского испугалась того, что, судя по опросам, рейтинг блока Брагиша растет медленно, застряв где-то у 12 %.

В итоге Урекян и три образовавшие его блок партии (Партия Социальной демократии, движение «Плай Натал» (Родной край), и социал-демократическая партия) получили предложение войти в блок Брагиша, отказаться от которого было никак нельзя. В результате ПСД согласилась на предложение, «Плай Натал» и СДПМ отказались (каждая пошла на выборы самостоятельно и получили 4 % на двоих), а Урекян временно исчез в неизвестном направлении, даже не известив товарищей по блоку.

На выборах блок Брагиша так и получил 13 %, а 10 %, которые по опросам получал блок Урекяна, рассыпались на мелкие и ничего не значащие кусочки. От всего этого выиграли коммунисты – 50 % голосов и 71(!) мандат, ХДНФ, легитимировавший свое место в молдавской политике и ставший чуть ли не главной оппозиционной силой– 8,2 %. А проиграла, скорее всего, сама Молдова, внезапно оказавшаяся на распутье где-то между 1985 и 1989 годами, но уже в совершенно изменившихся условиях.

Проект для Молдовы. Есть ли перспектива?

Итоги выборов в Молдавии больше всего похожи на приговор. Избиратели вынесли приговор всем тем, кто 10 лет управлял страной, и он оказался крайне жестоким. Никому из тех, кто уже был у власти кроме премьерско-президентского Альянса Брагиша, не удалось преодолеть 6 % барьер. Одновременно ушли из большой молдавской политики экс-президент Мирча Снегур, спикер парламента 1998-2001 гг. и вице-спикер парламента 1994-1998 годов Дмитрий Дьяков, экс-премьер Ион Стурза и многие другие. Совершенно не ясна теперь политическая судьба Петра Лучинского. Зная экс-президента можно не сомневаться, что он планирует вернуться на политическую авансцену, но перспективы этого крайне туманны.

Подобного развития событий постсоветская история еще, видимо, не знала. Партия первого президента Молдовы – Мирчи Снегура вообще не прошла в парламент, а рейтинг второго – Петра Лучинского составляет менее 1 %. Комментарии здесь излишни.

Коммунисты и сами оказались не рады такому оглушительному успеху. Им не удастся более разделить ответственность за власть с кем-либо другим (излюбленный прием в предыдущем парламенте). От них ожидали немедленных действий, выполнения предвыборных обещаний, окончания долгого десятилетнего кошмара и, наконец, просто чуда. Коммунисты, и это проявилось уже в первых заявлениях Владимира Воронина после выборов, пребывали в растерянности от нежданно свалившейся им на голову победы. Одни заявления нередко противоречили другим. Часть собственных заявлений затем опровергается, потом некоторые из них вновь подтверждаются и т.д.

Растерянность коммунистов объясняется достаточно просто. Во-первых, они не ожидали, что, получив 71 парламентский мандат, они вынуждены будут взять на себя ответственность за все. Об этом Владимир Воронин сказал в одном из послевыборных интервью, пожалев, что в парламент не прошла Демпартия. Во-вторых, у коммунистов так и не появился план на игру. Союз (и разделение ответственности) с кем-либо был бы возможен, только если бы коммунисты имели менее 61 мандата. В этом случае коммунисты сообщили бы своим избирателям, что большинства у них нет, сформировали бы что-то вроде коалиции (совершенно все равно с кем) и получили бы возможность управлять страной, прямо за это не отвечая. Такой вариант, несомненно, рассматривался лидерами партии, причем как один из наиболее комфортных. Теперь подобное было совершенно исключено. Действительно коммунисты создали "правительство профессионалов" и поставили во главе его "беспартийного большевика" – директора кондитерской фабрики Василия Тарлева, но это уже ничего не может изменить.

Победа коммунистов позволила совершенно по иному посмотреть на отношения между Молдовой и Россией. За первый год своего президентства Владимир Воронин 9 раз встречался с Владимиром Путиным, за второй год - три. Раньше в Москве вполне искренне полагали, что затраты на интеграцию Молдовы в российскую сферу влияния не могут окупиться ни с экономической, ни с политической точки зрения. Теперь все за, но почему-то ничего не получается и никто не может объяснить почему. В Москве все четче голоса тех, кто считает, что молдавско-российские отношения зашли в тупик, и что с Брагишем было гораздо легче и гораздо лучше. Руководство Молдовы говорит о том, что одновременно намеревается интегрироваться в союз России и Беларуси и в Евросоюз. Причем, и в том и в этом случае, вполне искренне.

Проблемы

Молдавский избиратель любит коммунистов, они ему напоминают 60-е и 70-е годы, которые, скорее всего, были самыми благополучными за всю историю края. И это не случайно. Нынешние коммунисты очень похожи на тех. На этом сходство заканчивается. Коммунисты за два года честно не решили ни одной задачи из тех, которые сами себе ставили в 2001. И речь не идет о статусе русского языка, за который следовало браться только после предварительной подготовки, а о вещах гораздо более серьезных.

Приднестровье

Относительно приднестровского урегулирования сейчас ясно только одно – молдавские коммунисты до сих пор не имеют никакого представления о том, что необходимо сделать, чтобы конфликт между левым и правым берегом окончательно стал историей. К сожалению и в Москве тоже не знают, что делать и с Тирасполем, и с ситуацией в целом. Отношения между Ворониным и Смирновым испорчены окончательно и, скорее всего, навсегда.

На сегодня основной план молдавского руководства заключается в максимально возможном привлечении Запада в качестве посредника, А далее медленное удушение Приднестровья. Запад делает весьма недвусмысленные пассы в отношении Молдовы. Все руководство ПМР объявлено персонами нон грата в странах Еврозоны. На недавнем семинаре по проблемам федерализации Молдовы председатель ПА ОБСЕ Брюс Джордж заявил: «Решение приднестровской проблемы, приведет к скорейшей интеграции единого молдавского государства в европейские и евроатлантические структуры»

На таком высоком уровне это первое публичное высказывание о том, что Запад намерен в любом случае сохранить Молдову в зоне своего влияния, с одной стороны, и более не намерен выпускать из рук процесс приднестровского урегулирования, с другой.

Вместе с тем, западный вектор молдавской внешней политики так и не определился окончательно. Все это пока, скорее, авансы, чем решения, и, самое интересное, молдавская сторона предпочитает и Россию, и Запад держать в состоянии неопределенности по поводу своих действительных намерений.

Экономика

При коммунистах (последние 2 года) молдавская экономика быстро растет. Промышленное производство - более 10 % в год, ВВП - 6-8 %. Лучше некуда и не будет. При этом бюджетные проблемы сохраняются, идет хронический недобор налогов и никаких серьезных и длинных инвестиций в основные отрасли национальной экономики.

Молдавская экономика продолжает носить виртуальный характер. Государственный бюджет рассчитан на уровень доходов примерно в 8-9 раз меньший, чем официальный прожиточный минимум. Объем счетов за коммунальные платежи даже в преуспевающем по молдавским меркам Кишиневе почти равен сумме официально начисленных зарплат и пенсий. Причем черная экономика занимает в этом всем свое достойное, но отнюдь не доминирующее положение. Значительно большее по объему место занимает экономика серая, начинающаяся со всевозможных рынков и заканчивающаяся безбрежной сферой услуг, предлагающей все что угодно без каких-либо документов, лицензий и гарантий.

Конечно, новое молдавское руководство не собирается восстанавливать социалистическую экономику в отдельно взятом молдавском государстве, но имеет очень смутные представления об экономике рыночной

Коммунисты продолжают нуждаться в инвестициях, но их нет, потому что власть не хочет и не может создать условия инвесторам, а инвесторы не понимают, что можно от этой власти ожидать.

Пока новый режим не смог понять, что чем меньше в правительстве и, в частности, в экономическом блоке будет коммунистов и коммунистических взглядов на экономику, тем устойчивее может оказаться новая власть в Молдове и политические перспективы коммунистов в целом. Хорошо, что за счет российского фактора молдавская экономика два года росла как на дрожжах, но и это не привело к стабилизации на более высоком уровне. А что будет, когда на российском рынке ухудшиться конъюнктура?

Пока новая власть не смогла ответить на эти вопросы. Сложившийся режим носит промежуточный характер. Самостоятельно он не может противостоять внешним вызовам. Отсюда некоторая недосказанность, постоянные попытки маневрировать.

Молдавский избиратель любит новую власть, и об этом говорят результаты местных выборов, которые подтвердили невероятно высокую, на сегодняшний день, популярность коммунистов. Любит, по крайней мере, по двум причинам.

Первая. Два главных качества молдавского сельского электората - это традиционализм и патернализм. И в этом он сильно похож на правящую партию. По этому поводу Владимир Солонарь писал, что «единственным средством от левых настроений в молдавском селе в 90-е годы оставался национализм. Как только национальная идея перестала быть актуальной, молдавское село вернулось к тому, откуда ушло в конце 80-ых, к социализму».

Второе. Коммунистам нет на сегодняшний день никакой внятной альтернативы. Та политическая среда и тот политический класс, который сформировался в Молдове в период образования независимого государства, доживает последние месяцы. Вне зависимости от пожеланий действующих политиков, смена поколения 90-х на поколение 2000 будет происходить и происходить достаточно быстро. Остановить этот процесс не смогут ни коммунисты, ни кто-либо другой, кто мог бы прийти им на смену. Вопрос в том, кто будет этот «другой». Как может сформироваться политическая элита в стране, где до сих пор не сформировалось даже понятие «национального интереса». В Молдове последние 2-3 года с серьезными оговорками и очень медленно встает на ноги то, что можно было бы назвать национальным капиталом. Пока эти люди активно сторонятся политики, не желая играть ни на стороне власти, ни на стороне оппозиции. И это правильно. Власти они нужны только в качестве донора, а оппозиция пока не смогла сформулировать свои ключевые цели.

Поэтому сегодняшняя структура власти в Молдове соответствует переходным характеристикам

Основные группы влияния существуют внутри правящего режима. Группы влияния, ориентирующиеся на оппозицию, утратили большую часть реальных рычагов воздействия на положение в Молдове и в то же время сохраняют «ресурс дестабилизации», который может стать существенным, если власти вновь совершат серьезные ошибки.

Семью президента Лучинского заменила семья президента Воронина. Значительная часть решений принимается президентом даже без консультаций с партией. Коммунисты, в том числе и фракция, просто ставятся перед фактом.

Все это неминуемо ведет к появлению трещин внутри ПКРМ. Пока рейтинг партии высок, это не имеет принципиального значения, но как только возникнут проблемы, эффект может быть мгновенным.

Уважаемые читатели! Мы просим вас найти пару минут и оставить ваш отзыв о прочитанном материале или о веб-проекте в целом на специальной страничке в ЖЖ. Там же вы сможете поучаствовать в дискуссии с другими посетителями. Мы будем очень благодарны за вашу помощь в развитии портала!