Владимир Брутер, 12 марта 2004г.
Россия – Восточная Европа
Уже не союзники, еще не партнеры
В апреле почти все восточноевропейские страны (кто не вступил ранее) вступают в НАТО, в мае большинство из них (кроме Болгарии и Румынии, которым определен 2007 год) вступят в Евросоюз. Иногда кажется, что железный занавес никуда не исчез. Просто кто-то бережно его в свое время снял, несколько лет продержал в чулане, а сейчас повесил обратно. Примерно тысячу километров на восток от того места, где он висел раньше. И теперь он будет проходить не по границе Варшавского пакта, а по границе Советского Союза за вычетом прибалтийских стран.
Наверное, это все-таки не так или не совсем так, но ощущение, что мы медленно подошли к новому разделению в Европе, не проходит. В самом деле, пока никто из больших европейских лидеров, ни Жак Ширак, ни Герхардт Шредер, ни Тони Блэйр, ни Сильвио Берлускони ни разу не выступил с пониманием того, какими будут отношения Европы и России в ближайшей перспективе, через 5-10 лет. В то же время смелая попытка итальянского премьера предложить для России смягчение визового режима встретила град возражений и упреков даже от тех, кого принято считать друзьями РФ. Крайне болезненно была встречена в Европе попытка России заявить о том, что она рассчитывает на компенсации в обмен на режим свободной торговли с новыми странами ЕС.
Все это говорит о том, что в Европе нет четкого видения того, какими должны быть отношения с Россией. Безусловно, что Россия сейчас скорее партнер, чем противник. Однако в этом партнерстве есть что-то недосказанное, незаконченное. Можно сделать некоторые предположения, пытаясь обобщить все то, о чем думают и в Брюсселе и в Москве, но вслух предпочитают не говорить.
1.В Брюсселе не видят Россию членом ЕС ни в среднесрочной, ни даже в отдаленной перспективе. Причин здесь две.
- Россия (вместе с Украиной) вступая в Евросоюз создают отдельный центр влияния, который, по мнению многих аналитиков, окончательно разрушит и без того хрупкое равновесие внутри альянса.
- Россия не совсем демократическая страна, демократия в ней приживается плохо. Доказательств искать не надо. А поэтому, вступление России в ЕС приведет к размыванию и даже ликвидации идеологических основ альянса.
Таким образом, реальный союз России и Европы – это дело отдаленного будущего. А пока за Россией нужно внимательно приглядывать, чтобы рост влияния и экономического потенциала РФ не привели к резкому усилению влияния РФ. Прежде всего, в странах СНГ, а затем и в странах Восточной Европы.
2. У разных групп внутри объединенной Европы различный взгляд на отношения с Россией и на их перспективу. Франция и Германия (и отчасти Италия, но в силу других причин) рассматривают особые отношения с Россией как некий козырь в длинных геополитических раскладах. Неслучайно, что «Фигаро» пишет о том, что Россия использует Францию, как мину замедленного действия против объединенной Европы. А нынешнее французское руководство участвует в этой игре, что, по мнению газеты, является грубой ошибкой.
Чехия и Венгрия относятся к России скорее нейтрально. Латвия и Эстония традиционно рассматривают Европу и США как гарантов своей независимости от имперских амбиций России, и в этом их поддерживают маленькие страны. Польша выступает, как конкурент России за право быть региональной державой. В свое время Польша даже пыталась выступать в качестве лоббиста Украины, но сейчас об этом уже почти забыли, отношения между крупнейшими восточноевропейскими странами переживают отнюдь не лучший период.
В ситуации, когда в отношении России существуют различные, порой даже полярные позиции, ЕС не сможет выработать согласованную политику в отношении РФ, прежде всего в той части, которая касается перспектив и стратегического партнерства.
Сейчас в Европу приняли тех, кого сама Европа считает (или хотела бы считать) Европой. Болгария и Румыния завершают этот список. Далее идет то, что не совсем Европа - осколки Югославии (в разном состоянии и с разными перспективами на вступление) и западные республики Союза. И то и другое под вопросом. Безусловно, в ЕС допускают вступление в ЕС Украины, Молдовы, Белоруссии (в случае ухода Лукашенко). Однако, все это не вопрос сегодняшнего дня.
В то же время, очевидно, что в ЕС всеми силами пытаются не допустить развития особого партнерства между Украиной и Россией и усиления влияния России в Молдове. В Брюсселе полагают, что это лучшее средство от усиления российского влияния и от возврата «имперских амбиций».
Запад вместо Востока
В конце 80-х и начале 90-х Россия уходила из Восточной Европы сама. Будучи не в силах успеть за стремительно меняющейся ситуацией, Советской Союз, а потом и Россия, просто сбросили страны СЭВ как ненужный хлам. В результате товарооборот между Россией и странами Восточной Европы сократился в разы, от недавней интеграции не осталось ничего, а главным потребителем российских энергоносителей стали богатые и платежеспособные страны Западной Европы.
Первый тревожный звонок прозвенел уже после появления Вышеградской четверки, но тогда его в России почти не заметили. Однако уже в 1995 стало ясно, что очень скоро двери НАТО откроются для недавних членов Варшавского пакта.
России было в то время не до того, поскольку элита была занята переизбранием Ельцина и затяжной войной с коммунистами. Россия, правда, попыталась возразить, что существовала договоренность, сформулированная во время объединения Германии относительно нейтралитета бывших советских союзников. России ответили, что никаких документов по этому вопросу никто и никогда не подписывал, а поскольку двери НАТО и ЕС открыты для всех, кто соответствует условиям, то торг здесь неуместен. На этом месте дискуссия закончилась.
Действительно, для всех без исключения стран Варшавского пакта и для Прибалтийских республик евроатлантическая интеграция стала безусловной самоцелью. Присоединение к блоку развитых стран, доминирующих на всем мировом пространстве после краха коммунизма, должно было подтвердить элитный статус бывших соцстран, окончательно убив воспоминания о пятидесяти годах советской доминации.
Тех, кого не сразу взяли (Румыния, Болгария) сразу вдруг осознали свою ущербность по отношению к более удачливым (Польша, Венгрия, Чехия) и развернули активную кампанию по присоединению к цивилизованному миру. Вся предвыборная кампания 1996 года в Румынии прошла под лозунгом «Хотим в НАТО», которую даже местная пресса прямо называла истерией. Тогда Румынию в НАТО не взяли, и даже не пообещали. Истерия потихоньку схлынула, цель осталась. И уже через несколько лет стало ясно, что не только Румыния хочет в НАТО, но и НАТО хочет видеть в своем составе все страны бывшего Варшавского договора. Ключевым здесь стал 1999 год и операция НАТО в бывшей Югославии. После этого вал принятия в НАТО восточноевропейских стран превратился в лавину.
Сейчас границы НАТО вплотную подходят, а в Прибалтике и переходят границу бывшего Союза. Официально заявили о своем желании вступить в НАТО Украина и некоторые бывшие Югославские республики. Они же плюс Молдавия заявили о намерении интегрироваться в Евросоюз. Теоретически новый раздел Европы вот-вот должен был бы окончательно оформиться, и совсем не в пользу России. Но, по-видимому, беспокойство газеты «Фигаро» имеет под собой некоторые основания.
Дело не в том, что Россия использует Францию, чтобы ослабить Евросоюз. Вопрос значительно сложнее. Действительно внешняя политика России после 2000 года стала несколько активнее. Однако рискнем предположить, что российское влияние в Европе все еще невелико. Поэтому беспокойство «Фигаро» в отношении России существенно преувеличено. А вот внутренних проблем в Евроатлантических институтах появилось за последнее время немало, причем есть впечатление, что их количество никак не сокращается, а скорее наоборот.
Категорическое нет операции США в Ираке со стороны Франции и Германии и непринятая пока Конституция объединенной Европы – это только верхушка айсберга. Действительность таит в себе еще много сюрпризов.
Решение о расширении НАТО и о принятии в Евросоюз сразу 10 новых государств было суть политическим. По огромному числу критериев – от уровня развития экономики до прав человека в новых странах есть масса проблем. Можно вспомнить недавние цыганские волнения и попытку ликвидировать район с преобладанием русинского населения в Словакии, проблемы с языком и негражданами в Латвии и Эстонии и огромную разницу в доходах на душу населения между старыми и новыми странами. Все это говорит о том, что главной причиной столь скорого расширения евроатлантических структур было то, что называют геополитикой. Опыт Югославии показал, что сохранение «серой зоны» между Европой и бывшим союзом может быстро привести к маргинализации некоторых стран и к тому, что с их территории могут появиться угрозы для стран с устойчивой демократией.
Подобная поспешность сразу же обернулась ростом внутреннего напряжения, прежде всего в Евросоюзе. Еще не ставшие членом ЕС страны (Польша) вовсю заявляют о собственной позиции и открыто фрондируют против исторического ядра союза. Почему-то газета «Фигаро» не задается вопросом о том, что Соединенные Штаты используют Польшу и Испанию для ослабления Евросоюза, несмотря на то, что это более чем очевидно.
К 1 мая, когда в Евросоюз войдут 10 новых стран, и карта Европы станет совсем другой, становится очевидно, что объединенную Европу ждут не только розы.
1.Принимая в ЕС страны, которые существенно отличаются по уровню развития экономики от уже действующих членов, Европа на долгие годы ставит себя перед проблемой экономической нестабильности.
Трудно проводить единую валютную политику, в результате Евро вырос, а экспорт сократился. Трудно обеспечить Польшу (а через два года и Румынию) сельскохозяйственными дотациями, в результате появляется очаг серьезной социальной нестабильности.
2. Выступая за принятие новых членов, Франция и Германия имели в виду, прежде всего, новую собственную легитимацию как региональных супердержав. Подобная ситуация вряд ли соответствует интересам США, и Америка сделает все возможное, чтобы планы франко-германского альянса стали менее амбициозными. В частности США явно не в восторге от идеи создания в ЕС собственных вооруженных сил.
Беря на себя функции интегратора, Франция и Германия понесли огромные финансовые затраты. Предполагалось, что новая роль может их частично окупить. Однако к 1 мая в Европе нет ни малейшего экономического оптимизма. Застой экономики продолжается и не видно за счет чего он может быть преодолен.
Американская экономика опять демонстрирует, что она гораздо более адаптивна, а Еврозона аморфна и во многом лишена политической воли.
По мнению многих экспертов, ЕС излишне забюрократизирован. В подобной ситуации очень сложно обеспечить проведение жестких реформ в реальном времени, и Европа будет все время проигрывать в темпе более свободным экономикам.
3. В подобной ситуации внутренние расслоения будет происходить постоянно. Вызвавший бурную полемику англо-франко-германский саммит, это только первая ласточка. Германия и Франция больше не могут быть донорами для восточноевропейских государств в прежнем объеме. На практике это означает, что как экономическая величина новый Евросоюз еще долго останется альянсом провозглашенным, но реально не функционирующим.
В подобной ситуации, а в первую очередь это относится к восточноевропейским странам, новые члены будут предоставлены сами себе. А их собственный экономический потенциал явно недостаточен для того, чтобы в течение 10 лет существенно сократить дистанцию, отделяющую их от западных партнеров.
Несмотря на то, что в Восточноевропейских странах (как считается) реформы шли гораздо быстрее, чем в России, собственных национальных капиталов там очень мало. В результате приватизации, большинство объектов оказались в руках западных инвесторов. Запад же финансировал развитие инфрастуктуры. Теперь этого может стать недостаточно.
Уже сейчас многие восточноевропейские страны активно предлагают российским (и украинским) инвесторам такие темы, о которых еще три года назад и речь идти не могла. Причина проста. Своих инвесторов нет, а западноевропейский интерес в Восточной Европе, в целом, все-таки ограничен. Да и свободных финансовых ресурсов в России сейчас много. Не столько, конечно, сколько в Западной Европе, но вполне достаточно, чтобы заинтересовать Восточную. И рынок в России постоянно растет. В общем, есть над чем задуматься.
Хотя политическая целесообразность все время пока направлена не в пользу РФ, роль России (в том, что касается восточноевропейской экономики) постоянно растет. Уже сейчас российские инвесторы владеют значительным количеством объектов в Восточной Европе и объемы российских инвестиций будут только расти.
Влияние России в регионе тоже будет расти, медленно восстанавливаясь после коллапса конца 80-х - начала 90-х, но уже на совершенно иной основе. При этом следует отметить, что пока российская политика в регионе значительно отстает от российского бизнеса.
Если успехи бизнеса во многих странах Восточной Европы уже сейчас заметны, то политические достижения носят скорее отрицательный характер. В принципе это нормально, политика должна идти вслед за интересом, а не наоборот. Однако, и сейчас это уже бросается в глаза, неподготовленность политической ситуации создает для бизнеса серьезные проблемы.
Россия возвращается?
Только за последние два-три года крупные и средние российские компании приобрели в странах Восточной Европы собственность, стоимость которой по рыночным оценкам составляет более 10 млрд. Долларов США. Притом, что к приватизации в Восточной Европе Россия без сомнения опоздала на 6-7 лет, а рыночная стоимость уже приватизированных объектов в развитых восточноевропейских странах (Чехии, Польше, Венгрии) российским компаниям пока не по карману. Тем не менее, от Черногории до Румынии, от Хорватии до Словакии (уже не говоря о странах СНГ) Россия всерьез претендует на роль одного из основных инвесторов. И это уже даже не неожиданность, что на российские инвестиции рассчитывают. Иногда даже больше, чем на западные. Разумеется, речь пока идет в основном о топливе, энергетике и металлургии, иногда о туризме и транспорте. До новых технологий еще далеко, хотя к мобильной связи, например, россияне присматриваются уже всерьез.
Не всегда и не везде активность российских компаний находит понимание в руководстве соответствующих государств. Достаточно вспомнить недавнее исключение «Интер РАО ЕЭС» из числа участников конкурса по приватизации болгарских энергетических объектов. Под абсолютно надуманным предлогом, что у РАО нет опыта деятельности в странах с разгосударствленной электроэнергетикой. Не всегда российские компании соответствуют заявленному высокому уровню. Слишком много коррупционных следов и непрозрачности, по мнению местных политических элит, сопутствует их приходу. Это, впрочем, характерно не только для российских кампаний, и ни коим образом не снижает интерес к российским инвестициям в целом.
Почему российские компании проявляют подобную активность?
Ответ достаточно прост. В России появились свободные финансовые ресурсы, в основном это ресурсы самих компаний, а не банков. Эти средства, как и во всех публичных компаниях от Сан-Франциско до Токио идут на расширение самого бизнеса, имея своей целью рост котировок акций и создание нового, более положительного имиджа компаний. Собственность внутри России (и Украины – главного экономического партнера России внутри СНГ) в основном поделена. Места для экспансии здесь почти не осталось. Кроме того, страны СНГ заметно беднее, чем восточноевропейские соседи, гораздо менее прозрачны. Поэтому с точки зрения корпораций, инвестиции в Восточную Европу сейчас наиболее эффективны.
Есть и другая сторона. Страны Западной Европы являются основным торговым партнером России, как по экспорту (в первую очередь это энергоносители), так и по импорту. После расширения ЕС доля объединенной Европы в российской внешней торговле вырастет еще больше. Однако сама Россия почти не представлена в качестве инвестора в странах Западной Европы, оставаясь в определенной мере сырьевыми придатком. Во-первых, это влечет за собой значительное неравенство при распределении доходов. А, во-вторых, российские компании уже сейчас сталкиваются с проблемами, которые вытекают их квотной и тарифной политики ЕС. Т.е. размещая часть металлургических предприятий в странах Восточной Европы, которые в ближайшее время станут членами ЕС, российские компании делают значительный шаг к тому, чтобы обезопасить свои продажи в Европе от принимаемых в объединенной Европе ограничений на торговлю с третьими странами. Т.о. расширение ЕС подталкивает российские компании к присутствию в Европе в качестве инвестора, а не только экспортера. В качестве более устойчивом и не связанном с конъюнктурой, в том числе политической.
Есть и существенные проблемы. Российским компаниям часто не хватает опыта и политической поддержки со стороны российского руководства. Этим пользуются и партнеры, и конкуренты с тем, чтобы не допустить российские компании к основным финансовым потокам. Исключение РАО из числа участников тендера в Болгарии, неудача Газпрома при приватизации VNG (восточногерманского газового оператора), проблемы Газпрома в Словакии имеют не только экономическую, но и политическую природу. Действительно, с опытом работы в нынешней Восточной Европе (разумеется, не в качестве продавца, здесь все в порядке) у крупных российских компаний проблемы. Несмотря на то, что ситуация с корпоративным управлением у российских гигантов явно улучшилась, они все еще пытаются использовать постсоветскую практику в отношениях с восточноевропейскими элитами. А это не находит понимания. Несомненно, что это болезнь роста. Вопрос сколько времени нужно, для ее излечения, и в какой мере это скажется на тех проектах, которые уже в работе. С другой стороны, определенная часть проблем (в частности в Словакии) носит полностью внеэкономический характер. Остановимся на этом подробнее.
Словакия занимает идеальное положение с точки зрения транспортировки газа из России в Центральную Европу. На Востоке Словакия граничит с Украиной (Закарпатская область) на западе с Австрией. Оттуда уже совсем близко до Германии и Франции – основных потребителей российского газа в Европе. Сейчас до 70 % экспортного газа идет из России в Европу через Словакию, есть планы по строительству новых газопроводов. В 2001 году предыдущее словацкое правительство во главе с Владимиром Мечиаром провело тендер по продаже словацкой системы трубопроводов Slovensky Plynarensky Priemysel (SPP). В результате было продано 49 % акций предприятия. Победителем оказался консорциум с равнодолевым участием основных интересантов – Ruhrgas, Gaz de France и Газпром. Стоимость проданного пакета составила 2 млрд. 700 млн. Долларов США, по 900 млн. на каждого из участников.
На тот момент Газпром не обладал необходимыми финансовыми ресурсами, и было принято следующее решение. Европейские партнеры Газпрома вносят необходимые средства сами, а Газпром сохраняет опцион на 2 года с тем, чтобы выкупить свою долю в SPP.
Однако, за 2 года произошла масса изменений. Лояльное по отношению к России правительство Мечиара сменило прозападное правительство Миколаша Дзуринды, через два месяца Словакия вступает в ЕС, а позиция Газпрома так и оставалась неопределенной. В конечном итоге, дело оказалось в словацком суде (в Братиславе уверены, что за истцами стоит Ruhrgas, который не в первый раз решил воспользоваться слабостью конкурента), который принял к рассмотрению дело о незаконности участия Газпрома в консорциуме в связи с окончанием срока опциона. Пока окончательное решение по делу не вынесено, но в Словакии уверены, что, если ситуация кардинально не изменится, решение будет не в пользу Газпрома. В феврале правление Газпрома приняло отдельное решение по вопросу, заявив, что необходимая сумма будет выплачена. Похоже, однако, что может быть поздно.
В Словакии говорят, что проблемы Газпрома не потому, что « у него нет денег», а потому, что « у него нет лобби». Как только ситуация в стране изменилась, это стало очевидно. Описанный случай, к сожалению, отнюдь не единственный. Между тем, скоро в Словакии начнется конкурс по приватизации национальной электрической кампании Slovenske Elektrarne. Об участии в конкурсе ранее уже заявлял российский консорциум в составе … Газпром и РАО ЕЭС.
Нового СЭВа не будет
Недавно в кругах ЕЭС появился любопытный документ, где делается попытка сконструировать новую модель отношений между ЕС и бывшими советским республиками. Документ связывают с умеренными странами (Швеция, Финляндия), которые бы хотели, чтобы отношения с европейской четверкой СНГ (Россия, Украина, Белоруссия, Молдавия) носили «долговременно позитивный» характер. Суть документа в том, что «четверке» предоставляются все права ассоциированных членов (свободное передвижение граждан, переток денежных средств и т.д.). Все кроме одного, кроме права участвовать в принятии решений. Можно провести некоторую аналогию с правами неграждан в Латвии и Эстонии.
По поводу европейских перспектив Украины президент Кучма недавно сказал следующее. «Мы прямо заявляем, что намерены интегрироваться в Европу. Но мы также полагаем, что и Европа должна быть заинтересована в нашей интеграции». Учитывая возможности и значение Украины (и тем более России) это совершенно не праздный вопрос. Именно это и отсутствует в предлагаемой формуле, именно поэтому «умеренный» вариант не будет воспринят ни в России, ни в Украине.
С другой стороны было бы неверно не обращать внимания на те опасения, которые есть в Европе в отношении России. Здесь боятся и российской непредсказуемости, и неуважение к принятым процедурам, и коррупции и много другого. Уже не говоря о привычных мифах, связанных с возвращением у России имперских амбиций или программ по созданию новых видов вооружений.
Недавно один высокопоставленный румынский политик, летом побывавший в Москве в составе делегаций во время официального визита президента Иона Илиеску, задал автору вопрос. «Я уехал из Москвы оптимистом. Но за полгода, которые прошли я так и не смог понять, кто нами занимается?». Вопрос, в известной мере, риторический. Ответ известен.
Сейчас впервые за 15 лет после коллапса того, что называлось социалистической системой, у России есть шанс восстановить (по крайней мере, частично) ряд позиций в Восточной Европе. Долгие годы экономика России (СССР) была органично связана с экономикой восточноевропейских стран, и далеко не всегда западноевропейские инвесторы могут (и хотят) Россию заменить. Однако следует сразу признать, для восстановления позиций в Восточной Европе новой России сильно не хватает опыта. Все крупные состояния в России возникли за счет торговли с Западом, причем российская сторона только пользовалась удачной конъюнктурой, возникшей после кризиса 1998 года.
Восточноевропейские проекты потребуют от России гораздо большей сосредоточенности, последовательности, в определенных случаях умения и политического мастерства. Сами по себе результаты не придут. Об этом говорят последние неудачи российских гигантов. Когда между российской и восточноевропейскими политическими элитами нет устойчивого контакта, то возникают различные проблемы. За примерами далеко ходить не надо. Недавний визит в Сербию (и в Воеводину) делегации Совета Федерации оставил местных политиков в недоумении. Они так и не смогли понять, какова цель визита. В Сербии не имеют представления о том, что российский сенат – это клуб региональных лоббистов, и каждый там говорит о своем. При этом Сербия крайне перспективный регион для российских инвестиций. И учитывая многовековые особые отношения, и неясные перспективы интеграции Сербии и Черногории в ЕС и фактор нового правительства, возглавляемого Воиславом Коштуницей.
Совершенно ясно, что российский МИД в нынешнем виде никак не сможет справиться с проблемами Восточной Европы, его даже на СНГ обычно не хватает. В предыдущем составе Администрации президента восточноевропейские темы были поделены самым случайным образом между всеми, кто был готов за них взяться (желающих обычно было немного; что называется от случая к случаю). Поэтому корпорации большую часть работы пытались сделать сами, не имея для этого ни соответствующих структур, ни соответствующих знаний. Получалось как когда.
Вместе с тем возвращение России в Восточную Европу требует определенной логики, последовательности и знаний. Причем знаний новых, а не тех, которые существовали на конец 80-х. Для этого очевидно нужна и структура, и специалисты, но, в первую очередь, политическая воля и понимание того, что именно в Восточной Европе интерес к России имеет глубокие корни, а ментальная совместимость больше, чем где бы то ни было.
Некоторые цели можно сформулировать уже сейчас, понимание других, возможно, придет позже. Хотя, в целом, проблема представляется вполне ясно.
1.Россия не должна делать проблемы из того, что страны восточной Европы становятся членами ЕС и НАТО. Понятно, что в краткосрочной перспективе это вызовет ряд проблем. Но, вполне вероятно, что в долгосрочной, наоборот даст России новые возможности.
Попытки России делать проблему из 200-300 млн. Долларов, которые РФ потеряет из-за распространения режима свободной торговли на новые станы ЕС, не может встретить понимания. Протесты со стороны РФ в данном случае не воспринимаются как «проблема денег», а как «проблема в принципе». Если же Россия таким образом высказывает недовольство в связи с принятием новых членов, то стратегического партнерства быть не может и к России в Европе будут продолжать относиться с недоверием.
Возможно, что из Москвы это не совсем очевидно, и иногда кажется, что жесткость это как раз то, что нужно в данном случае. Однако, следует понимать, что в европейских столицах (причем в восточноевропейских даже в большей степени, чем в западноевропейских) к этому относятся крайне подозрительно.
2. Следует понимать, что интерес к российским инвестициям и к российским энергоносителям еще долго будет существенно превышать интерес к российскому политическому присутствию.
Современная политическая практика Российской Федерации и других стран СНГ абсолютно неприменима даже в проблемных странах Восточной Европы, уже не говоря о более благополучных. В подобной ситуации еще довольно долго любые сентенции, исходящие из Москвы, будут восприниматься подозрительно.
Это вовсе не означает, что политическое сотрудничество невозможно. Однако, все восточноевропейские лидеры будут стараться, чтобы их ни в коем случае не заподозрили в чрезмерном лоббировании российских интересов. Все остальное в пределах достижимого.
Особо следует отметить возможности межпартийного сотрудничества. К сожалению, в России пока нет ни европейских левых, ни европейских правых. Это тоже одна из проблем. «Единую Россию» в качестве политической партии в Европе не воспринимают, считая ее своего рода продолжением власти. Пока европейские политики не будут воспринимать российских в качестве подобных себе, между политическими элитами будет существовать определенная дистанция и недоверие, прежде всего со стороны Европы. Это, кстати, одна из издержек более чем убедительной победы «Единой России» на парламентских выборах.
3. Отдельный вопрос – это поддержка русского (и украинского меньшинств). Причем речь идет не об СНГ, а именно о Восточной Европе.
На сегодняшний день восточнославянские меньшинства разобщены. Только в Румынии 5 или 6 организаций, представляющих их интересы. Вместе с тем, почти все они обладают определенным (ненулевым) политическим потенциалом.
На практике это открывает ряд существенных возможностей, которыми Россия никогда не пользовалась.
Во-первых, отношение к меньшинствам со стороны исторической родины является своего рода индикатором. Индикатором интереса к стране и вообще публичности. Это тот минимум интереса, который должен присутствовать всегда. Кроме того, для России это очень важно с точки зрения политического опыта реальной европейской политики. Этот опыт практически отсутствует в странах СНГ, и он, если так можно сказать, находится по другую сторону «политических технологий».
Во-вторых, в политике «свои» меньшинства это что-то, похожее на «непотопляемый авианосец». В самом деле, какой бы не была конъюнктура, эти не «сдадут» никогда. Кроме того, в каждом случае угрозы интересам, меньшинства могут смело делать заявления. Если заявления не будут выходить за рамки принятого в политике тона, то гарантируется внимание к проблеме и отсутствие отрицательных последствий.
В-третьих. В некоторых странах, например в Румынии и Польше (на региональном уровне) и в Словакии (на национальном) восточнославянские меньшинства являются вполне политическими, а не декоративными. Это существенно повышает их возможности как транслятора некой позиции России. Это всегда важно, особенно учитывая, что Украина и Россия в обозримом будущем сохранят статус региональных держав.
В-четвертых. Россия и Украина смогут закрепить свои особые отношения. Не секрет, что восточнославянские меньшинства в сопредельных странах иногда затрудняются с самоидентификацией. Достаточно вспомнить, что белорусскую общественно-политическую организацию в Белостоке (Польша) назвали «Ассоциация славянского этнического меньшинства». Потомки запорожских казаков в Дельте Дуная (Румыния) до сих пор затрудняются с определением своей этничности. Они и не русские, и не украинцы и не румыны.
Совместное сотрудничество России и Украины позволит снять часть вопросов. В частности проблему русинов (закарпатцев). В Украине предпочитают об этом не говорить, а в России, несмотря на скорее пророссийские настроения среди русинов Словакии и Вокводины, делают вид, что это вообще не по адресу. Вместе с тем многие русины, эмигрировавшие в свое время на Запад, достигли там определенного положения, не забыв при этом о своих корнях и сохранив большой интерес к тому, что происходит в родных местах. И это только небольшая часть возможностей, которое предоставляет сотрудничество России с восточнославянскими меньшинствами в Европе.
Политика – это длинная игра, иногда вообще считается, что бесконечная. Возможно, что у новой России недостает опыта, но главное – это понять проблему.
См. также статьи В.Брутера:
Что случилось в Латвии? Права русских и восточно-европейских контекст;
Между Россией и Европой. 5 вопросов о том, что происходит сейчас в Молдавии
