Владимир Брутер, молдавский политолог, директор исследовательского центра «BOTNA-PLUS».

В Прибалтике необходима осторожность

-Владимир Ильич, сейчас в ряде СМИ  речь идет об активном обсуждении в Прибалтике инициативы создания некоего общественного русскоязычного парламента. Как Вы к этому относитесь?

-Я ко всем таким нововведениям отношусь отрицательно. Во-первых, политика происходит здесь и сейчас. Не бывает политики, которая происходит там, где нам хотелось бы, чтобы она происходила.

Если у русскоязычного избирателя Прибалтики есть понимание, что он должен быть больше политически представлен, то для этого существуют свободные выборы. Для этого существуют выборы в Европарламент, в которых все прибалтийские республики будут участвовать, начиная с 1 мая. Что касается создания неких структур, похожих на гетто, то они только удаляют от решения задачи, а не приближают.

- А Вы считаете, что это похоже на гетто?

- Все парламенты представляют электорально способные части населения. Если речь идет не о национальных выборах, а о придуманных самими собой, то это, по большому счету, фикция.

- Не кажется ли странным, что речь ведется обо всей Прибалтике, хотя  дискриминационные законы, относящиеся к русскоязычному населению существуют в Латвии, гораздо менее в Эстонии, а в Литве закон о гражданстве либерален.

- В Литве тоже есть свои моменты – государственный язык.

- Быть гражданином страны и не знать государственного языка – это как-то странно.

- Речь не об этом. Что касается государственного языка, это один вопрос, а то, что русский язык не имеет статуса регионального языка, хотя русскоязычные граждане составляют достаточно значительную часть населения – это другой вопрос. 9 – 10% населения, которые составляют русскоязычные граждане в Литве, достаточно, чтобы русский язык имел национальный статус.

- По-моему, нелитовского населения больше, чем 10% раза в два.

- Русских 10%, еще 10% поляков, но это – отдельная история. Поляки считают, что их нужно отделять от русскоязычных. Но и 10% русскоязычных граждан могут требовать, чтобы их язык был признан на общенациональном уровне, путь и не государственным. Тем более, что он фактически является официальным, потому что документы, газеты издаются, есть программы обучения. То есть просто проблема несколько прячется, но это уже отдельный вопрос.

- Вообще, как в Прибалтике без русского языка? Как без него объяснятся эстонец с литовцем и латышом?

- На английском. Или Вы хотите сказать, что литовцы английский не знают?

- Куда хуже, чем русский. И, думаю, у латышей с эстонцами те же проблемы. Вот русский они знают почти все, хотя и скрывают это.

- Что касается проблемы русского языка, то она вообще стоит отдельно от проблемы признания гражданства. Более того, она вообще никак не может быть с ней увязана. Что же касается того, что должны делать русскоязычные в Прибалтике, то они должны добиваться своих прав через созданные там демократические институты.

- Надо сказать, что с одной стороны русскоязычное население Прибалтики считает себя ущемленным в правах, с другой – русскоязычный бизнес там процветает. В  Литве, например, именно взаимоотношения власти и русского бизнесмена стали возможного причиной импичмента президенту.

- История с импичментом Паксаса имеет существенную бизнес природу.

- Да, если учесть, что в свое время Паксас уходил в отставку с поста премьер-министра в знак протеста против продажи Мажейкяйского нефтеперерабатывающего завода американцам.

- Феномен Паксаса очень любопытен: при том, что он часто поддерживает местных националистов, он очень лоялен по отношению к русскому бизнесу.

- Дело в том, что продажа Мажейкяйского завода американцам была, на самом деле, крайне невыгодна Литве. Другое дело, что американцы ничего там сделать не смогли: они даром получили завод, но и отдали его обратно. В свое время Ландсбергис проталкивал эту сделку из чисто политических соображений. А сейчас некоторые издания  открыто говорят, что импичмент Паксаса – действия кругов, связанных с американцами.

- Мне, кажется, что по поводу Паксаса есть много проблем. В частности,  Паксас постоянно пытался заставить всех жить по неким правилам, которые противоречат позиции литовской элиты, в частности, признание неких европейских правил игры. Отношения Паксаса не только по поводу Мажейкяя, но и по поводу той же «Авиа-Балтики», по поводу многих других русских бизнес-проектов отличалось не только тем, что он лоббировал «не тех», но и тем, как он это делал. А делал он это достаточно напористо. И тем самым ставил Паулаускаса и Бразаускаса, которые не менее, а, скорее всего, даже более прорусские политики в неудобное положение. В то же время, эти двое – европейские политики, но не стихийные, а я бы сказал: «системные». И это, конечно, и попытка своего рода реванша.

- Вообще Паулаускас мрачно выглядит во всей этой истории.

- На самом деле, если Вы думаете, что у Паулаускаса с российскими силовиками нет ничего общего…

- Безусловно, есть: он бывший прокурор…

- Он не только бывший прокурор, но и человек, который с ними достаточно связан ментально.

Поэтому Литва отличается от Латвии и Эстонии. В Латвии такая ситуация маловероятна, в Эстонии – практически невозможна.

- Надо сказать, что, например, в Латвии и Эстонии российского бизнеса почти нет. Кстати говоря, и  в России прибалтийского бизнеса тоже практически нет.

- «Парекс» есть, «Мусса-моторс» тоже есть. Но, например, латвийский бизнес, все же слишком маленький для России. Он не обладает необходимым уровнем капитализации.

- Но Прибалтика отдала на российском рынке очень многие позиции. Фактически только шпроты их остались. А ведь было все, от трикотажа до микроавтобусов «РАФ». И вдруг оказалось, что их с нашего рынка вытеснили.

- Я думаю, что все-таки при нынешнем уровне платежеспособного спроса в России небольшие прибалтийские производители, не имеют достаточно возможностей соревноваться с Европой на российском рынке. Что касается ширпотреба и бытовой техники, то тут вопрос уже снят.

- А Вы уверены, что прибалтийский ширпотреб хуже турецкого или китайского?

- Он лучше, но чтобы продвинуть его на рынок, надо приложить достаточное количество усилий, а прибалты предпочитают делать это сейчас в Европе. Там есть определенная степень защиты и протекции. А на российском рынке они защиты и протекции не ожидают и не в состоянии конкурировать с более жесткими поставщиками.

- По идее Прибалтика должна быть сферой наших экономических интересов. Но даже в Литву, которая продается тому же ЮКОСу, наши фирмы не очень выходят.

- Наши фирмы вообще куда-либо выходят с трудом, не имея достаточного опыта работы на открытых рынках, все эти проблемы будут для них крайне сложными. Я знаю на сегодняшний день только одну страну, где российский бизнес оперирует относительно близко к тому, как у себя дома. Это – Украина.

- Но мы с удовольствием лезем в дальнее зарубежье. Пытаемся во всяком случае.

- Это разные вещи.

- Вы считаете, что бизнес-связи между Россией и странами бывшего Союза не настолько плотные, как могли бы быть?

- Есть несколько примеров, и первый из них – Украина. Ее нынешняя власть в значительной мере синхронизирует свои действия в бизнесе с властью российской. Может быть, это произошло не совсем добровольно, но синхронизируют. И в целом это дает большой эффект и там, и там. Но нужно, чтобы власть хотела это сделать. Сам российский бизнес с этой задачей не справится. Попытка своими силами что-то сделать в Литве привела к кризису власти в этой стране.

Вообще же я хочу сказать о наших действиях в отношении Прибалтики: существует только один способ продвижения интересов русскоязычного населения со стороны России: политический. Это – методы политической поддержки. Любые вопросы о санкциях, о жестких позициях абсолютно неэффективны и показывают, что в России политическое мышление находится на уровне, соответствующем прошлому, а не нынешнему веку. Любые попытки ввести санкции обернутся против русских, проживающих там. Любое навязывание некоей жесткой линии будет не понято в Европе. Все, что делает Россия, должно опираться на местные политические силы, в которых основную роль играет русскоязычное меньшинство. Пока эти политические силы не будут иметь такой вес, что все местные элиты станут обязательно с ними считаться, ситуация будет оставаться таковой, какая она есть сейчас.

Вопрос второй: нужно ли работать через европейские институты? Обязательно. Через европейские институты нужно работать всегда. При этом не стоит надеяться, что они должны соглашаться с первой же реакцией, поступившей из Москвы. Ни латвийские, ни эстонские власти никогда не выходили из правового поля. Даже то, что делается дискриминационно, находится в правовом поле. Реакция на некие дискриминационные акты, принимаемые в правовом поле, может быть только правовой. Она не может быть даже чисто политической, поскольку на это ответят: а что мы, собственно говоря, нарушили? Так вопрос об изучении русского языка в переходных классах целиком и полностью находится в пределах национального законодательства. Конечно, можно говорить о дискриминации, но опять-таки это не вопрос, который страна не вправе рассматривать.

Более того, все это можно обернуть против России: как у нас с преподаванием на языках меньшинств? Что для этого делается, и какие есть перспективы? Ответ будет отрицательным. Россия сама не защищена от одностороннего подхода, и все, что говорится о той же Латвии, может быть возвращено нам обратно.

 

Беседовал Владимир Володин