Люди, политика, экология, новейшая история, стихи и многое другое

 

 
МЕЖДУНАРОДНЫЙ ИНСТИТУТ ГУМАНИТАРНО-ПОЛИТИЧЕСКИХ ИССЛЕДОВАНИЙ

Структура
Персональные страницы

Новости
О Центре
Семинары
Библиотека

Хроники выборов в Восточной Европе
Украина
Северный Кавказ
Выборы в Молдове
Выпуски политического мониторинга
"Буденновск-98"
Еврейский мир

Публикации ИГПИ
Другие публикации

сайт агентства Панорама Экспертный сайт группы Панорама
сайт Института региональных социальных исследований р-ки Коми
Электоральная география . com - политика на карте ИГ МО РАПН Политическая регионалистика

<<< К основному разделу : Текущий раздел

 

Новое на сайте

Владимир Брутер, 25 мая 2004 г.

ДЕЖА ВЮ ПО ВОСТОЧНО-ЕВРОПЕЙСКИ

Сезон президентских выборов в разгаре

 

Президентские выборы в Словакии закончились сенсацией местного масштаба. При трех раскрученных политиках национального масштаба, победил четвертый, давно известный, но доселе ничем не запомнившийся. В Литве выборы с сенсации начались – первый импичмент за последние много-много лет, не считая Крымской автономии.  В Сербии  все идет к тому, что лидер ультранационалистической радикальной партии Томислав Николич, замещающий находящегося в заключении в Гааге Воислава Шешеля, имеет все шансы на президентский пост, если все же  (после трех неудачных попыток) выборы состоятся.

Несмотря на то, что Литва и Словакия вот только 1 мая были приняты в ЕС, создается впечатление, что политика в обоих преимущественно католических восточно-европейских государствах продолжает сохранять отчетливые постсоветские постсоциалистические признаки. Закончившиеся выборы в Словакии уже дали богатую пищу для размышлений.

На пост президента Словакии претендовали: действующий президент Рудольф Шустер, без какой-либо выраженной партийной поддержки, но примыкающий к умеренно-демократическому лагерю. Лидер местных национал-демократов, многократный экс-премьер, самый популярный, самый известный и самый критикуемый словацкий политик Владимир Мечиар. Кандидат от правящей либеральной коалиции, министр экономики Эдуард Кукан. И… Иван Гашпарович, бывший союзник Владимира Мечиара по Объединению за Демократическую Словакию (ОДС), недавно создавший свою собственную партию. По мнению словацких политологов, Гашпаровия ушел от Мечиара вовсе не причине каких-либо принципиальных разногласий, а исключительно для того, чтобы в «новой европейской Словакии» дистанцироваться от достаточно нелюбимого в Европе Мечиара.

Предвыборные прогнозы свидетельствовали, что уверенно лидирует Мечиар (около 30%), за ним на почтительном отдалении Кукан (около 20 %), Шустер и Гашпарович (оба примерно по 10%). Если во второй тур выходили Мечиар и Кукан, то их шансы были бы примерно равны. Чуть-чуть Кукан вроде бы выигрывал, но это в пределах ошибки, и без учета того, что кампания Мечиара выглядела гораздо динамичнее, а сам он гораздо харизматичнее.

Однако (опять-таки постсоветский мотив), 20% избирателей все еще не могли определиться, за кого они проголосуют, когда придут на выборы. И здесь решающую роль сыграл социально-экономический фактор. Экономическая ситуация, при которой Словакия вступила в ЕС, выглядит достаточно своеобразной. Рост ВВП в 2003 году составил около 6%, рост средней заработной платы составил почти 10%. Это самые высокие показатели среди всех 10 стран, вступивших в Евросоюз. В то же время, заработные платы, по мнению граждан, продолжают оставаться крайне низкими (официально средняя заработная плата по стране не превышает аналогичный показатель по России), а популярность правительства, проводящего непопулярные реформы, составляла всего 7-8 %. 

В такой сложной ситуации рейтинг Кукана совсем не хотел расти, и даже начал немного падать, рейтинг Мечиара как обычно замер на 30 % с чем-то (но при этом свой электорат Мечиар выбрал полностью), непопулярный президент Шустер фактически прекратил борьбу, а рейтинг Гашпаровича начал быстро расти. При этом и многие избиратели, и политики и люди влияния сами начали верить в то, именно Гашпарович может «спасти» страну от второго пришествия Мечиара,

В результате Гашпарович за последние 2 недели более чем удвоил свой рейтинг и… вышел во второй тур, опередив на 0,2% Кукана. Опросы, проведенные в день выборов (когда фаворитом на выход во второй тур все еще казался Кукан) показывали, что голоса, поданные за Гашпаровича, во втором туре разделятся примерно пополам, и с небольшим преимуществом побеждает уже Мечиар. К сожалению для Мечиара и к счастью для всех его многочисленных оппонентов подобному раскладу не суждено было сбыться. Проголосовать во втором туре за  Гашпаровича намеревались (так собственно и произошло) практически все, кто в первом голосовал за Кукана и Шустера. В результате Гашпарович одерживает более чем комфортную победу во втором туре (59% против 41% у Мечиара) и становится новым президентом Словакии.

Подобная ситуация, практически невстречающаяся в развитых демократиях, тем не менее, достаточно характерна для переходных систем. С определенной условностью ее можно охарактеризовать как «демократию против». То есть формируется (естественным или искусственным образом) ситуация, когда относительное большинство находится у одной политической силы. Но, при этом, она (политическая сила) оказывается  заблокированной в своем политическом спектре и не в состоянии добрать необходимую поддержку для получения абсолютного большинства.

Именно по такому (в целом искусственно созданному сценарию) проходили президентские выборы в России в 1996 году и в Украине 1999. В этих случаях заблокированным оказывался кандидат коммунист. СМИ формировали основную электоральную дихотомию как «движение вперед против угрозы полной реставрации советского режима». В подобном раскладе противников реставрации оказывалось больше. По близкому сценарию развивалась ситуация в Молдавии в 1996 году. Действующий президент Мирча Снегур опередил беспартийного Лучинского более чем на 10% в первом туре. При этом выбрал почти весь националистически настроенный электорат, и во втором туре Лучинский уверенно победил (55 на 45).

В Молдавском случае есть и другие аналогии со Словакией. Точно также рейтинг правительства был очень низок, и точно также кандидату от правящей партии не удалось выйти в следующий круг. И, в конце концов, именно это не позволило Снегуру и Мечиару выиграть президентские выборы. У кандидата от власти они бы выиграли.

Еще более любопытны литовские аналогии. На президентских выборах 1998 года единый кандидат от всех левых, экс-прокурор Артурас Паулаускас, получил в 1-ом туре почти 50% голосов, до немедленной победы ему не хватило совсем чуть-чуть. Однако, во втором туре он проигрывает американскому литовцу Валдасу Адамкусу, которого поддержали все выбывшие в первом туре кандидаты. При этом Адамкус набрал в первом туре почти в два раза меньше голосов, чем Паулаускас. Удивительная трансформация.

Через 4 года ситуация повторяется с точностью до наоборот. Теперь уже главным фаворитом является Адамкус, он набирает в первом туре всего лишь чуть меньше, чем Паулаускас в 1998. Сам Паулаускас уже не в фаворе, он набирает меньше 10% и ни на что реальное не претендует. Но во втором туре против «американца» объединяются все, и президентом становится Роланд Паксас. Ныне благополучно отставленный. В основном теми, кто поддержал его в 2002. Теперь Паксас собирается участвовать во внеочередных выборах и снова победить.

Предварительные итоги

Первое. Восточно-европейские политические системы гораздо более энтропийны, чем западно-европейские. Дело не только в тоталитаризме или в социализме. В Испании или Португалии ничуть не больше опыта демократии, чем в Восточной Европе, но совершенно другая практика. В Европе предвыборные кампании разворачиваются вокруг реально значимых для избирателей вопросов, в Восточной очень часто вокруг фантомов. Средством против энтропии  многие считают нынешние процессы в России (так называемую управляемую демократию). Однако, как показывают выборы по пропорциональной системе в ЗС областей, как только снижается степень «управления», так сразу меняются цифры. А это означает, что рано или поздно победитель определится. Либо им будет «управляемость», либо демократия.

В Восточной Европе главным может стать не интерес избирателей, как таковой (в самом широком смысле слова), а то, что Паулаускас был активным членом КПСС, а Адамкус гражданин США. При этом избиратели почти не связывают свой выбор с реальными достижениями политика.  Результаты выборов в Словакии также никак не связаны с достоинствами и недостатками Мечиара и Гашпаровича. На предпочтение политиков и избирателей повлияло в первую очередь то, что «Гашпаровича в Европе не любят, а Мечиара и вовсе не приемлют». Поэтому при таком странном выборе преимущество оказалось у того, кого знают меньше.

Второе. В большинстве стран Восточной Европе политиков вообще не любят. Как-то так произошло, что обратной связи между политиками и избирателями практически нет. Отсюда очень странные результаты выборов в Болгарии, где побеждает наскоро сделанная партия экс-монарха, а на выборах президента кандидат-социалист. Очень странная ситуация в Польше, где левые за три года проходят путь от убедительной победы до почти нулевого рейтинга. При этом на авансцену выходят совершенно несистемные и маргинальные партии вроде Лиги польских семей, выступающих за немедленный выход Польши из ЕС.

И, наконец, казус Латвии, где за 10 лет независимости на пяти выборах (если отдельно считать местные выборы 2001 года) победило пять различных партий. Сначала либерал-центристы из «Латвийского пути», затем харизматическое движение «Латвии» наскоро созданное немецким латышом Зигеристом, правая «Народная партия» также весьма харизматического предпринимателя, а затем и премьера Андерса Шкеле, социал-демократы, победившие на местных выборах, и, наконец, «Новая сила», председателя Нацбанка Эйнара Репше. Из 5 партий трех уже нет в Парламенте, а провал социал-демократов на парламентских выборах объясняется ужасно просто. Социал-демократы посмели объединиться с русскими в городской думе, и этого им не простили ни латышский политикум, ни латышский избиратель.

Третье. В сравнении с Западной Европой, в Восточной очень много тех, кто вообще не имеет устойчивых политических симпатий и определяется в последний день перед выборами.  Если в Западной Европе таких 10-15 %, то в Восточной все 30, а иногда и больше. Причем тенденция вовсе не свидетельствует, что количество сомневающихся сокращается. Скорее наоборот. Если вероятные досрочные выборы в Польше станут реальностью, то почти 40 % не знают пока, за кого будут голосовать.

Четвертое. Совершенно по-разному в Восточной и Западной Европе действует этнический фактор. В Великобритании, Испании в парламенте присутствуют по 6-7 этнических партий. Есть две этнические партии в парламенте Италии. Причем и австрийская партия в Южном Тироле, и французская в самой маленькой области страны Вале Д’Аоста практически контролируют соответствующие территории, пользуются особыми правами самоуправления, включая, например, свою собственную полицию.  Разумеется, нельзя сказать, что традиционные партии от этого просто счастливы. Но отношение между меньшинствами и большинством предельно конструктивны.

Во-первых. Большие партии признают за меньшинствами право на сообразное участие в политической жизни страны и считают это необходимым условием участия меньшинств в функционировании гражданского общества.

Во-вторых. Правящие партии ни при каких обстоятельствах не пытаются ограничить участие партий, представляющих меньшинства, тем более в одностороннем порядке в политической жизни. Фактически существует запрет на то, чтобы выборное законодательство пересматривалось в сторону возможной дискриминации. Кроме того, целесообразным и правильным считается участие меньшинств в правящем большинстве (в любой форме). То есть этническое меньшинство не должно быть в оппозиции, а отношение между большинством и меньшинством не могут сводиться к формуле власть – оппозиция.

При этом партии меньшинств не пытаются с помощью алармистских призывов увеличить свое представительство в общенациональных структурах власти за счет больших партий. В свою очередь большие партии вносят  необходимые коррективы на выборах местных, считая, что во власти на местах должны быть представлены все региональные меньшинства.

Совсем другая ситуация в странах Восточной Европы.

В Румынии представительство меньшинств в Парламенте специально оговорено Конституцией. По результатам выборов 2000 года их оказалось 18, не считая венгров, которые преодолели 5%-ый избирательный порог. В то же время меньшинства почти не представлены на местном уровне. После введения избирательных порогов для выборов в местные собрания в 2000 году, на уездном уровне остались представленными всего лишь венгерское и немецкое меньшинства, вместо 9(!) в 1996 году. Более того, и правящая партия, и оппозиция сейчас активно обсуждают вопрос о том, как, не меняя конституцию, ограничить представительство меньшинств в парламенте.

На наш взгляд, это чисто дискриминационные меры. Причем совершенно не понятно, зачем она нужна? Ведь представители меньшинств в Парламенте более чем лояльны, и никаких проблем с ними не возникало. Ответ прост. И для большинства, и для оппозиции, чем гомогеннее, тем комфортнее, и никакое вступление в ЕС это еще долго не изменит. Скорее наоборот, все это может создать ряд неприятных проблем для Большой Европы. Которой уже стали, например, многочисленные цыгане из Румынии и Словакии, бегущие в Европу от дискриминации у себя дома.

Совсем любопытная история произошла в Польше. Министерство юстиции отказалось регистрировать Ассоциацию силезского этнического меньшинства (АСЭМ), заявив, что силезцы – это вовсе не этнос, а название жителей региона, среди которого есть и поляки (большинство) и немцы (меньшинство). АСЭМ подала в Европейский суд по правам человека и дело выиграла. Более того, во время последней переписи населения, впервые за всю новейшую польскую историю можно было указать свою принадлежность к этносу, отличному от польского. Силезцы этим воспользовались, и их оказалось около полумиллиона (самое крупное меньшинство). Все это никак не повлияло на позицию польских властей, АСЭМ не зарегистрирована до сих пор.

В Сербии вообще были отменены многомандатные избирательные округа на выборах в Парламент. Со ссылкой на то, что это позволяет региональным меньшинствам расшатывать устои государства. Проблемы, впрочем, остались, а радикальные настроения среди венгерского меньшинства Воеводины, впервые непопавшего в общесербский парламент только усилились. Теперь они требуют принятия Конституции края и еще большей автономии.

Еще более своеобразная ситуация в Словакии. В стране три относительно многочисленных этнических группы – венгры (около 11%), русины (закарпатские украинцы, закарпатцы - около 5%), цыгане (ромы, примерно столько же). В сумме это дает внушительную цифру порядка 20%. Положение всех трех меньшинств совершенно различно. Венгры активно представлены во всех властных структурах, велика их роль в присоединении страны к ЕС и в свое время в отстранении от власти Владимира Мечиара. Традиционно Венгерская Коалиционная партия активно сотрудничает со словацкими либералами и демохристианами и противостоит левым и националистическим силам. Во втором туре президентских выборов более 90% венгров проголосовали за Гашпаровича. В первом их голоса разделились между Куканом, чуть меньше 50% и Шустером  - около трети.

О цыганах уже было сказано выше. Несомненно, что за последние годы их положение улучшилось. Во многом за счет разнообразных программ, спонсируемых по линии поддержки новых членов ЕС. Однако, словацкие цыгане продолжают оставаться на родине дискриминируемым и непредставленным меньшинством. Политические симпатии цыган весьма дисперсны и зависят от отношений с большими партиями в каждом из регионов страны.

Наиболее драматично складывается судьба проживающих в Словакии карпатских русинов. Они проживают на востоке страны, в районе границы с Украиной, на территории, имеющей историческое название Пряшевской (Прещовской) Руси. До 1918 года территория Пряшевской и Закарпатской Руси составляли единое целое. Затем они вместе вошли в состав Чехословакии. Однако, после войны территория были разделена между СССР (Украиной, большая часть) и Чехословакией (Словакией, меньшая часть). Сразу же начала проводиться политика украинизации словацких закарпатцев, которая привела к существенной деэтнизации местного населения. Закарпатцы в целом были против, но в условиях реального социализма протестовать было сложно. Главным объединяющим фактором оставалась греко-католическая церковь, к которой себя относит около трех четвертей пряшевских русинов. После краха социалистической системы, закарпатцам удалось восстановить этноним «русины» и полностью отделить себя от украинцев. Но вернуть потерянное почти за 50 лет оказалось уже невозможно, идентичность, во многом, оказалась утраченной.

При этом у русинов есть спонсоры, структуры, международные организации, но нет представителей в Парламенте и руководителей регионов. Единственным реальным политическим объединением является ассоциация глав муниципальных образований с преимущественно русинским населением (в основном это коммуны) в  количестве 50 человек. В подобной ситуации русинская община постоянно находится под прессом власти.

В прошлом году либеральные словацкие власти выступили с инициативой укрупнения районов (в Словакии есть области, которые в свою очередь делятся на районы). Следует отметить, что области скроены так, что даже венгры даже в местах компактного проживания (там их 80% и более) нигде не составляют большинство.

Русины составляли абсолютное большинство в двух районах – Меджилаборце и Свиднике. По замыслу словацких властей оба района должны были быть ликвидированы. После длительной борьбы, привлечения правозащитных организаций и структур ЕС Свидник удалось отстоять. Остался один район.

Неудивительно, что русины недостаточно активно участвуют в политической жизни страны. По имеющимся данным более 30% русинов, участвовавших в последних парламентских выборах, не хотели голосовать ни за одну из представленных партий. При этом электоральные симпатии русинов полностью противоположны венгерским. Наибольшей популярностью пользуется партия Владимира Мечиара (ОДС). Это было бы более, чем удивительно, учитывая, что за 7 лет пребывания у власти Мечиар ничего хорошего для русинов не сделал. Однако, причины подобных симпатий вовсе не в самом Мечиаре.

На референдуме о присоединении к ЕС именно русины дали наибольшее процент голосов против. Сейчас история повторилась. Во втором туре именно русинские села дали Мечиару самый высокий результат (более 60%). Вообще Пряшевский регион оказался единственным, где Мечиар выиграл (не считая трех родных для него районов горной Словакии). Таким образом, главная причина подобных электоральных настроений среди русинов Словакии – это отсутствие собственных эффективных структур, которые могли бы лоббировать интересы меньшинства и, в целом, преобладание антизападных (как сказали бы в России) настроений. Все это порождает ощущение своей ненужности в стране проживания. Неслучайно, что многие видные представители словацких русинов Энди Ворхал, Петр Бондра прославились за океаном, а не на подине.

Причем особо оговоримся, что речь идет о ненужности русинов как этноса. Отдельные представители русинского этноса, ассимилируясь и сливаясь с общим фоном, не подвергаются никакой дискриминации, перед ними открыты все возможности для карьерного роста. Также следует отметить, что тот факт, что словацкие русины в большинстве своем не православные, а греко-католики, не оказывает особого влияния на их идентичность и мировоззрение. Несмотря на то, что в России принято считать, что галичанские греко-католики априори являются чем-то отличным от остальных украинцев. Пример Словакии говорит, что нет. Более того, среди этих греко-католиков пророссийские симпатии значительно преобладают над проукраинскими.

Еще один контраст в сравнении с венграми, это отношение страны происхождения к своим диаспорам. Не секрет, что политические успехи венгерских партий в диаспоре в значительной мере связан с отношением к ним в стране происхождения. И наоборот, никакого интереса к русским (и русинским, которые традиционно настроены пророссийски) партиям со стороны России нет. Скорее здесь склонны рассматривать диаспоры как некую обузу, а не как инструмент влияния.

Аналогичная ситуация  и в Румынии, и в Польше и в Сербии. Причем речь практически в равной степени идет о русских, украинцах, белорусах и русинах. Во всех случаях есть проблемы с внутренних единством, с созданием интегрированной политической силы, которая бы была сориентирована на защиту прав, и, наконец, вообще с определением приоритетов. Наиболее точно позицию русинов относительно их участия в политике страны проживания выразил председатель Союза русинов Воеводины (Сербия) и одновременно министр информации краевого правительства Рафаил Русковский, который сказал, что «никакой политической организации нам создавать не надо. А если будет необходимость, то мы договоримся либо с теми, либо с этими». Ошибка заключается в том, что и те, и эти склонны договариваться только с теми, кто обладает реальной силой. А всех остальных можно игнорировать. Что и происходит фактически во всех описанных выше странах.

Когда словацкие русины голосуют на выборах за тех, кто всячески пытается ограничить их права, это более чем странно. И, к сожалению, имеет продолжение и в других странах.

На последних парламентских выборах в Сербии более 50 % сербского населения Воеводины проголосовало за радикалов. Подобные вспышки национализма в этнически смешанных регионах происходят всегда, когда нет приоритетов, а правила игры можно не соблюдать.

Нынешняя ситуация в Сербии опять дает повод для беспокойства. Победа радикала Николича кажется вполне вероятной. Альтернативой являются Драган Маршичанин (ДПС, партия Коштуницы) и Борис Тадич (ДП, соратник убитого премьера Зорана Джинджича). Маршичанин по взглядам умеренный национал-демократ, Тадич проевропейский либерал. По опросам они идут ровно, разница в пределах ошибки. Во втором туре (в который Николич попадает наверняка) Маршичанин у Николича выиграет, Тадич скорее всего проиграет. Но почему-то в Москве консультации начали с Тадича, а продолжили Николичем. Впрочем, есть шанс, что выборы, как и три предыдущих раза не состоятся. Может быть, в этом и состоит шанс Сербии на стабильность.


Уважаемые читатели! Мы просим вас найти пару минут и оставить ваш отзыв о прочитанном материале или о веб-проекте в целом на специальной страничке в ЖЖ. Там же вы сможете поучаствовать в дискуссии с другими посетителями. Мы будем очень благодарны за вашу помощь в развитии портала!

 

Все права принадлежат Международному институту гуманитарно-политических исследований, если не указан другой правообладаетель