Владимир Брутер, Молдова, 2002 г.

А был ли саммит?

Сейчас, через две недели после новой «исторической» встречи 11 руководителей стран СНГ, вопрос кажется еще более актуальным.  Дело даже не в уже ставшем банальном вопросе: «А есть ли СНГ, или это просто клуб». Для нас, граждан Молдовы, это не злободневный вопрос, не первостепенной важности. Не мы являемся эпицентром событий в СНГ, а все, что там происходит нас касается иногда и чаще всего только косвенно. Предположим даже, что если СНГ вдруг перестанет устраивать большую пятерку (Россию, Украину, Узбекистан, Казахстан и Белоруссию) даже как факт (или как рудимент), то Молдову никто и не спросит. В лучшем случае в последний момент проинформируют или просто поставят перед фактом.

Наверное, принимая во внимание наши злободневные проблемы, можно сформулировать главную для нас проблему – это научиться использовать те возможности, которые предоставляет СНГ, и использовать в своих интересах. Это такой, известный из классики, разумный государственный эгоизм. А для реализации подобных целей  саммит в Кишиневе – это была наилучшая, почти исключительная возможность.

Поэтому, на наш взгляд, вопрос может и должен стоять так: «Что получила Молдова от саммита СНГ, прошедшего в столице Молдовы. Какие открылись для Молдовы новые варианты, новые возможности. Чем Молдова запомнилась гостям саммита?». Увы, на все поставленные вопросы ответ может быть только отрицательным. Молдова не извлекла из саммита ни малейших дивидендов, не открыла для себя новых возможностей и ничем не запомнилась гостям саммита.

Единственным более или менее запомнившимся событием стал юбилейный день рождения президента РФ и подаренный ему хрустальный крокодил. Понятно, что крокодил да еще с легендой о том, что древнейшая из рептилий никогда не пятится– это заметный PR-повод. Но есть основания предполагать, что даже юбиляр не оценил глубину юмора. Во всяком случае, об этом говорят члены российской делегации. Если это и был обещанный сюрприз, то ничем, кроме 30-секундного ролика по телевидению он не запомнился.

Дело доходит почти до невероятного. Уже вторничные новости молдавского радио и телевидения посвятили саммиту по одной минуте эфирного времени. И их можно понять. Кроме крокодила практически никаких тем, а о нем во второй раз как-то неудобно. Появлялась бы какая-то  двусмысленность, поэтому решено было просто закрыть тему.

 Сам юбиляр провел два дня в Кишиневе с гораздо большей пользой. Вся программа пребывания (именно пребывания, а не саммита) российского президента была тщательно подготовлена. Владимир Путин провел крайне важную встречу с Эдуардом Шеварднадзе и подписал с Леонидом Кучмой давно обсуждавшийся и крайне неоднозначно воспринимающийся в Украине договор о создании российско-украинского предприятия по эксплуатации трубопроводной сети «Интерпайп». В соответствии с заключенным договором  украинская трубопроводная сеть превращается в российско-украинскую (50 на 50) в обмен на российские инвестиции в расширение  трубопроводной сети.

В Украине многие крайне отрицательно воспринимают президента Кучму и руководителя Президентской администрации (АП) Виктора Медведчука, небезосновательно называя главу АП главным гонителем оппозиции и высокопоставленным представителем интересов российского бизнеса. Возникает вопрос: что лучше? Медведчук и российские инвестиции (оцениваемые минимум в несколько миллиардов долларов) или отсутствие Кучмы, Медведчука и инвестиций одновременно. На самом деле вопрос риторический,  на него можно не отвечать, и каждый решает для себя. Российские и украинские СМИ  тщательно  освещали этот вопрос. СМИ каждой из стран  были сосредоточены на своих президентах, а подписанный договор о создании «Интерпайпа» вообще подавался как событие года. Единственно, что трудно или даже невозможно было понять из репортажей – это то, что президенты России и Украины встречаются на саммите в Кишиневе. Можно было понять совершенно противоположное. Саммит в Кишиневе для того и происходит, чтобы Владимир Путин получил удобную площадку для очень важных встреч на нейтральном поле. Действительно, не в Грузию же с визитом ехать. Да и Леониду Кучме несподручно ехать в Москву – оппозиция получит еще один дополнительный повод для обвинений в предательстве. А так все хорошо, но при чем здесь Молдова. Похоже, что и не при чем.

За первый год своего президентства Владимир Воронин более десяти раз встречался с Владимиром Путиным. Не секрет, что вовсе не все в руководстве РФ, являлись сторонниками столь тесных отношений с новым коммунистическим руководством не самой влиятельной и не самой крупной из стран СНГ, но президент РФ имел свое мнение. По этому поводу один российский политолог высказался достаточно определенно. «Это не у России с Молдовой хорошие отношения. Это у Владимира Путина с Владимиром Ворониным хорошие отношения». Однако с лета 2002 года встречи становятся все более редкими, и даже на кишиневском саммите не то что прорывов, просто движений не наблюдалось. Создавалось впечатление, что молдавский и российский президент вообще едва знакомы. Разумеется, это не соответствует действительности. У президентов РФ и РМ вполне дружественные отношения. Однако. Владимир Путин вынужден признать, по крайней мере, частичную правоту тех «молдопессимистов» в своем окружении, которые говорили, что дружба с Молдовой дело абсолютно бесперспективное. «Все равно там нечего делать, не с кем работать, а все, что нам там может понадобиться само пойдет в руки». И, к сожалению, это правда.

 Разумеется, вовсе не все, что навевается в Молдову ветрами из СНГ – это обязательно хорошо. Отнюдь нет. Последние события показывают, что очень популярные сейчас в России и Украине идеи «управляемой демократии» в значительной мере распространяют свое влияние и на Молдову. Последний и весьма красноречивый тому пример – выборы в Гагаузии. «Победа» Табунщика настолько похожа на выборы в Красноярске, Нижнем Новгороде или создание парламентского большинства на Украине, что аналогии лежат на поверхности. Вообще использование силы (в данном случае пресловутого административного ресурса) – это право сильного. Весь вопрос в том, что избыточное применение силы, приводит обычно к сложно прогнозируемым результатам. В Нижнем реально, например, победил кандидат «против всех». А управлять страной, где все «против всех» практически невозможно и, как говорится, не дай бог.

При этом понятны и различия. В основе «управляемых выборов» в России лежит экономика, очень часто чей-то частный интерес, а в основе того, что произошло в Гагаузии чистая политика. Учитывая то, как Георгий Табунщик руководил Гагаузией предыдущий 4-х летний срок, можно предположить, что экономика его вообще никогда не интересовала.

Вообще, политика очень жестокая вещь, а к постсоветской политике это относится вдвойне. Еще не устоялись правила, еще не завершилось первичное накопление капитала, еще не определились места, которые отводятся для основных игроков. Потому-то в подобной ситуации важно не просто быть активным, необходимо уметь создавать эти ситуации под себя, считать на несколько ходов вперед  и уметь концентрировать на главном направлении даже скудные молдавские ресурсы. Если этого не делать, то лидеры Молдовы будут находиться в одном мире,  а жизнь будет происходить совсем в другом. Там будут подписывать миллиардные контракты,  открывать новые направления сотрудничества. Но как только кончится официальная часть, нас просто забудут туда пригласить, потому что мы никому не интересны. Именно это мы и видели во время саммита, который так и прошел, и возникает вопрос, был он или не был. 

Нельзя сказать, что руководство Молдовы ничего не делает. Все пытаются учиться и на своих ошибках, и просто по ходу дела. Безусловно, что и президент, и правительство сейчас лучше понимают окружающий их мир, и  это дает определенные, но пока еще скромные результаты. Умение быть интересным – это тоже наука, и не такая простая, как это может показаться на первый взгляд.

В украинских средствах массовой информации, причем настроенных, в целом, пророссийски, последнее время появился ряд статей, которые говорят о нецелесообразности вступления Украины в ЕврАзЭС (куда, кстати, стремится Молдова). Специалисты говорят, что вступление в ЕврАзЭС существенно снизит украинско-российский товарооборот, и, интересно, что в России к этому относятся более, чем спокойно. Потому что  ЕврАзЭС структура полезная, но неопределенная, а постоянно растущие экономические взаимоотношения между двумя крупными странами, это совершенно конкретная вещь.