Олег Паченков

 

Деконструируя этничность

 

Владимир Малахов.  Скромное обаяние расизма и другие статьи. Дом интеллектуальной книги & Модест Колеров. Москва, 2001. – 176 с.

 

О культурном плюрализме, мультикультурном обществе и тому подобных сюжетах  сегодня не пишет только ленивый. Однако книга В.Малахова стоит особняком в ряду публикаций на эти темы, и вот почему. Лейтмотивом работы является переосмысление мультикультурализма, который первоначально виделся автору как достойная альтернатива национализму и расизму. Однако со временем он пришел к выводу, что проект мультикультурализма все больше приобретает неожиданные формы, вплоть до превращения в свою противоположность.

Из вошедших в книгу статей складывается мозаичное панно, повествующее об истории трансформации мультикультуралистской идеологии. Автор показывает, что мультикультурализм, задуманный как инструмент, помогающий снять неприязнь и конфликты на расовой, этнической и национальной почве, сегодня сам включен в порождение неприязни и конфликтов

Причины неудачи проекта мультикультурализма лежат в том, что убеждения его идеологов покоятся на тех же основаниях, из которых исходят расизм и этнический национализм, т.е. те идеологии, с которыми мультикультурализм был призван бороться. Это эссенциализм и объективизм. В книге В.Малахова читатель найдет обзоры дискуссий об основных понятиях, конституирующих предметное поле так называемых ethnic studies. Так, автор обращается к теме идентичности, которая интересует его в связи с вопросом о природе, механизмах формирования и трансформации «этничности» - этнической идентичности как одной из разновидностей идентичности вообще. Несомненным преимуществом статей, посвященных этой проблематике, является междисциплинарный подход: автор рассматривает тему идентичности как с позиции психологии, так и из разных социологических перспектив, явно отдавая предпочтение последним.  Одна из статей специально посвящена обзору существующих теорий этничности -  исторической ретроспективе подходов, так или иначе повлиявших на современную научную дискуссию.

Один из самых интересных моментов книги – размышления автора об основаниях таинственной притягательности расизма для массового сознания. В.Малахов констатирует, что идеология расизма, которая была не раз подвергнута анафеме, продолжает здравствовать, хотя и принимает сегодня иной вид. Автор дает читателю возможность заглянуть в историю трансформации расизма: из официально поощряемой доктрины в маргинальную, из эксплицитной системы убеждений -  в имплицитную. Он прослеживает приметы расистского мышления среди современных интеллектуалов, не сомневающихся в примордиальном характере культурных различий. В чем же загадка живучести идеологии, с тупым упорством делящей человечество на несколько сортов? В.Малахов совершенно справедливо подчеркивает, что решающее значение здесь имеют не акцент на тех или иных определениях человека (социально-культурных или биологических), а то, как эти определения интерпретируются. Не менее важно и второе замечание: суть расизма в “естественном” выведении господства из различий.

В книге убедително демонстрируется, что современные адепты мультикультурализма руководствуются, по сути, теми же идеями, что и расисты, только в более рафинированном виде, а именно: заменяя “природу” на “культуру”, а “неполноценность” на “различие как таковое”.

Каков же рецепт? Что противопоставить рафинированному расизму, рядящемуся в одежды культурного плюрализма? Ответ Малахова таков: особое внимание сегодня следует уделять не культурным и этническим различиям, зачастую надуманным, а различиям социальным, возможно даже классовым (в марксовом и веберовском смыслах слова): различиям в жизненных шансах, в оплате труда, в возможностях занятости на первичном или вторичном рынке труда, в шансах на жилье, на реальную возможность в реализации гражданских прав и т.д. Переведение же дискуссии в культурологическую плоскость не только замутняет проблему, но и осложняет ее практическое решение. Я целиком присоединюсь к позиции Малахова, предлагающего по возможности избегать осмысления социальных проблем в культуралистских терминах, поскольку “культурализация социального влечет за собой этнизацию политического” (с. 164).

 

В заключение позволю себе все же несколько критических замечаний.

По моему мнению, автор сам нередко совершает ошибки, которые совершенно справедливо вменяет в вину разбираемому им мышлению. В частности, это касается использования реифицирующего языка при обсуждении этнических групп. Дело в том, что этнические группы зачастую описываются автором как субъекты, обладающие волей, сознанием, интересом, т.е в реифицирующих терминах. Так, аргументируя свою позицию, Малахов неоднократно ссылается на  “объективные” статистические данные, долженствующие показать, сколько в России проживает лиц той или иной национальности, сколько у нас мусульман и т.д. Подобные приемы, несомненно, обладают определенной силой убеждения для массового читателя. Однако, строго говоря, они заимствованы из дискурса, в рамках которого этничность представляется как объективная реальность. Но поскольку сам автор стоит на позициях социального конструктивизма, ему пользование объективистким дискурсом заказано.

В другом месте Малахов, прибегая к теории символического капитала Пьера Бурдье, (теории, несомненно, полезной для анализа проблем этничности), скатывается к субстанциализации этнических групп, приписывая им обладание символическим капиталом и способность бороться за накопление этого капитала (с. 120).

Вероятно, проблема автора (и не его одного) в том, что наше сознание и язык слишком сильно детерминированы объективисткими представлениями. В сфере социологии эта проблема осложняется тем, что конструкты первого порядка (понятия самих информантов) и конструкты второго порядка (категории, используемые учеными) часто смешиваются. Слишком велик соблазн принять объективированные представления людей за объективный порядок вещей. Исследователь/аналитик не должен в этой ситуации забывать о необходимости деконструировать процесс создания (конструирования) таких форм социальной реальности, которые кажутся “объективно и всегда” существовавшими. Однако на практике это не всегда под силу даже ученым, приверженным конструктивистской методологии: они не избегают оперирования конструктами первого порядка. Это и ведет к использованию исследователями реифицирующей лексики - вслед за теми, кого они исследует.

Возможным решением этой проблемы могла бы стать постоянная публичная дискуссия между представителями различных гуманитарных дисциплин, стоящими на общих позициях в отношении природы социальной действительности. Результатом такой дискуссии может и должно стать прояснение устройства общественной реальности, в которой мы живем, а значит - ее деконструкция, демифологизация, “расколдовывание”.