Кынев Александр Владимирович, кандидат политических наук, эксперт Международного института гуманитарно-политических исследований.

ЭФФЕКТЫ «Майдана»: политическая система Украины после кризиса 2004 г.

Введение

Политический и институциональный кризис 2004 г. на Украине отчетливо продемонстрировал (особенно в сочетании с референдумом в Белоруссии о продлении полномочий А.Лукашенко и «укреплением властной вертикали» по В.Путину в России) принципиальную незавершенность институционального транзита на постсоветском пространстве и четко очертил всю степень различий между политическими системами, сформировавшимися за последние 15 лет в республиках бывшего СССР, с одной стороны, и в странах Восточной Европы – с другой.

Если в странах Восточной Европы в результате институциональной трансформации постепенно складываются парламентско-президентские республики типа финляндской или португальской [Кынев 2002а], то на постсоветском пространстве (за исключением Прибалтики) возникли временные авторитарные гибриды, сочетающие элементы автократических президентских систем с советской бюрократической номенклатурной практикой. Помимо практически «самодержавной» президентской власти, отличительными чертами подобных режимов являются пренебрежение интересами и мнением населения, свертывание демократических процессов и процедур, вытеснение публичной политики теневой. Чем дальше уходит в прошлое 1989 г., тем очевиднее, что направление движения большинства бывших республик СССР (России, Белоруссии, среднеазиатских и закавказских государств) существенно отличается от восточноевропейского. Участие России в украинском кризисе 2004 г. лишь еще четче обнаружило это несовпадение, заставив активную часть украинского общества задуматься о том, по какому из двух путей она хочет идти.

Сравнение процессов, развертывающихся в Восточной Европе и постсоветских странах, указывает и на расхождения в понимании демократии. Утвердившееся в бывшем СССР представление о ее сути прекрасно иллюстрирует следующее замечание одного известного российского политика середины 1990-х годов: «Демократия заканчивается, когда опускаешь бюллетень в урну». Подобный примитивный взгляд на демократию как на ритуальное проведение выборов вряд ли удовлетворит восточноевропейцев. Принципиальным для демократической системы является не то, что выборы формально проходят, и даже не электоральные правила, но то, как управляет избранная власть. Демократия – это постоянный процесс согласований и переговоров, позволяющий учитывать интересы различных общественных групп и структур, исключающий диктатуру как большинства, так и меньшинства [см. Сергеев 1999]. Применение упрощенных критериев порождает иллюзию, будто там, где есть выборы и правит большинство, «все в порядке». Но на практике ситуация гораздо сложнее, и украинский опыт тому наглядное подтверждение.

Украина объективно (географически) находится на стыке «восточноевропейского» и «постсоветского» миров. Часть ее территорий связана с австро-венгерской и польской политическими традициями, часть – с российской. Наконец, существует и традиция гетманской Украины XVI – XVIII вв. Не следует забывать, что сегодняшняя Украина – правопреемник бывшей Украинской ССР и ее границы – результат административного деления бывшего СССР. В своем нынешнем виде Украина – исторически новое государственное образование, политическая культура которого еще только зарождается. Вместе с тем, если мы обратимся к истокам украинской государственности, то увидим, что демократические традиции там укоренены глубже авторитарных*. Поэтому демократизация политической системы, движение в сторону парламентарной республики, расширение прав местного самоуправления, территориальных общин (громад) было бы для Украины естественным процессом.

Родословную «собственно украинского» конституционализма принято начинать с 1710 г., когда в Бендерах были подписаны «Пакты и Конституции законов и вольностей Войска Запорожского». В этом документе, который украинские правоведы считают первой украинской конституцией [Мучник 2000], предусматривалась выборность гетмана, коллегиальное отправление власти генеральным старшиной, городовыми полковниками и генеральными советниками, а также проведение сессий Генеральной Рады не менее трех раз в год. Выборными становились и должности генерального казначея, урядников и полковников. При этом генеральные старшины, полковники и советники получили право публично критиковать действия гетмана, которому предписывалось уведомлять свое ближайшее окружение о намеченных им политических решениях [Речицкий 1999: 399].

Важнейшими этапами в конституционном развитии Украины были универсалы Центральной Рады (июнь 1917 – январь 1918 г.) и Конституция 1918 г. (которая, впрочем, так и не вступила в законную силу) [Мучник 2000: 11]. В соответствии с этими актами, Украина становилась парламентской республикой, причем первоначально на главу однопалатного парламента возлагались и функции главы государства, и лишь позднее был введен пост президента, избираемого Центральной Радой. Правда, Украинская Народная Республика просуществовала недолго, и после ее падения был установлен авторитарный режим П.Скоропадского, при котором гетман обладал по сути диктаторскими полномочиями [Гунчак 1993: 145]. Режим Скоропадского заменила коллегиальная Директория, фактически сосредоточившая в свои руки законодательную, исполнительную и судебную власть. Директория утверждали законопроекты правительства, принимала собственные постановления, а ее глава представлял государство.

В советский период система государственной и политической власти на Украине строилась по той же модели, что и в других союзных республиках. Конституция УССР, утвержденная Всеукраинским Съездом Советов 10 марта 1919 г., в своих основных чертах воспроизводила Конституцию РСФСР 1918 г. С образованием СССР текст Конституции УССР был изменен (редакция от 15 мая 1929 г.). Соответствовали общесоюзным и украинские конституции 1937 и 1978 гг.

Особенности политической системы Украины в 1991 – 2004 гг

Важнейшая особенность политических трансформаций на Украине – их эволюционный характер. Украина не знала событий, похожих на румынские 1989 г. или российские 1993 г. Конституционные изменения происходили там в соответствии с нормами прежнего режима; парламент сам принимал решения, определявшие направление преобразований. В известном смысле украинский сценарий трансформации близок к «бархатным революциям» в Восточной Европе, и альянс экс-коммуниста Л.Кравчука с национально-демократическим движением («Рух») вполне соотносим с восточноевропейскими «круглыми столами». Разработка Конституции осуществлялась на Украине путем диалога*, однако конституционный процесс оказался здесь гораздо более длительным, а согласительные процедуры – менее успешными, чем в Восточной Европе. По всей видимости, это объяснялось тем, что политическая система страны изначально была плохо структурирована и состояла из множества сегментов, ведущих друг с другом ожесточенную борьбу. Не могло не отразиться на конституционном процессе и отсутствие харизматического лидера, а также то обстоятельство, что в Верховном Совете (Верховной Раде) Украины была широко представлена бывшая партийно-хозяйственная элита, по-прежнему обладавшая реальными рычагами власти.

Украина приняла новую Конституцию в 1996 г., последней из республик бывшего СССР. Согласно этому документу, Верховная Рада сохранила за собой многие ключевые прерогативы Верховного Совета УССР и, в первую очередь, фактически монопольное право на внесение изменений в Конституцию**. С точки зрения широты полномочий парламента Украина резко выделяется на фоне постсоветских стран.

Другая отличительная черта Украины – довольно сильный президент. По объему своих конституционных полномочий глава украинского государства превосходит большинство восточноевропейских президентов (за исключением президента Хорватии), хотя и уступает французскому [Кынев 2002а]. Вместе с тем он по сути лишен права на роспуск парламента (последний может быть распущен лишь в том случае, если в течение 30 дней одной очередной сессии не могут начаться пленарные заседания), и для него обязательны принятые парламентом решения об отставке правительства. Кроме того, как и в большинстве стран Восточной Европы, для вступления ключевых решений в силу требуется подпись не только президента, но и премьер-министра.

Высшим органом исполнительной власти на Украине является кабинет министров, который ответственен перед президентом и при этом подотчетен парламенту [Конституция 1999]. Президент назначает – с согласия легислатуры – главу кабинета, а также (по представлению премьер-министра) других его членов. В то же время Верховная Рада вправе рассматривать вопрос о доверии кабинету министров, и если большинство депутатов выразят недоверие правительству, оно автоматически уходит в отставку. В результате премьер-министр, по факту подчиняясь президенту и будучи не в состоянии принять без его согласия ни одного важного решения, постоянно вынужден оглядываться на Верховную Раду. Следует также учитывать, что он практически не контролирует деятельность председателей Антимонопольного комитета, Фонда государственного имущества и Государственного комитета по телевидению и радиовещанию, назначаемых президентом (с согласия Верховной Рады) на фиксированный срок, а также силовых министров, которые напрямую подчиняются президенту. Очевидно, что в таких условиях премьер-министр лишен возможности проводить самостоятельный политический и экономический курс, который становится предметом политического торга между президентом и парламентскими группами. Отсюда – постоянная напряженность внутри властного треугольника «президент – правительство – Верховная Рада», со временем переросшая в перманентный системный кризис.

Стремясь преодолеть дисбалансы системы, Л.Кучма (до «кассетного скандала» и знаменитого «дела Гонгадзе») неоднократно пытался добиться изменения Конституции и расширения своих полномочий. И поскольку Верховная Рада неизменно отвергала подобные предложения, 16 апреля 2000 г. по инициативе президента был проведен референдум. На всенародное голосование были вынесены шесть вопросов:

– о недоверии Верховной Раде;

– о предоставлении президенту права досрочно распускать парламент (если тот в течение месяца не сформирует парламентское большинство или в течение трех не утвердит бюджет, при выражении ему недоверия на референдуме, а также в ряде других случаев);

– об ограничении депутатской неприкосновенности;

– о сокращении депутатского корпуса до 300 человек;

– о переходе к двухпалатному парламенту, одна из палат которого «представляла бы интересы регионов Украины»;

– о принятии Конституции всеукраинским референдумом.

Формально по всем этим вопросам президент получил (вероятно, не без помощи административного ресурса и даже подтасовок) поддержку большинства. Но проблема заключалась в том, что с нормативной точки зрения его победа не имела никакого смысла, так как внесение изменений в Основной Закон путем референдума противоречит действующей Конституции Украины. И поскольку Кучма не был готов  к силовым действиям в отношении парламента по сценарию Ельцина или Лукашенко, ни для кого не стало не неожиданностью, что Верховная Рада проигнорировала «волеизъявление народа». История с референдумом – один из типичных примеров неспособности украинской политической элиты просчитывать хотя бы несколько ходов вперед, ее склонности запускать заведомо обреченные на провал проекты.

Полна несуразностей и система местного самоуправления Украины. Согласно Конституции, представительные органы областного, городского, районного и сельского уровня, а также этом мэры городов избираются населением, в то время как руководители местных администраций (губернаторы областей и главы районов) назначаются и смещаются президентом по представлению кабинета министров. Подобный порядок организации исполнительной власти противоречит как Основному Закону самой Украины, так и Всемирной декларации местного самоуправления, и, чтобы «преодолеть» это противоречие, ст. 44 закона «О местном самоуправлении» обязывает районные и областные советы делегировать предоставленные им Конституцией полномочия соответствующим государственным структурам [Законодательство Украины 2000: 56-59]. По всей видимости, указанный юридический «изыск» объясняется тем, что, опасаясь всплеска сепаратистских настроений, правящие круги просто боятся отдать формирование исполнительных органов в руки населения. Показательно в этом плане, что в последние годы массовый характер приобрела практика смещения центральными властями избранных мэров городов (Кременчуг, Кировоград, и т.д.)*.

Наиболее сложная обстановка складывается в Автономной республике Крым. При том что Верховная Рада Крыма избирается непосредственно населением и ее председатель является высшим должностным лицом республики, совет министров АРК фактически находится в двойном подчинении и несет ответственность не только перед Верховной Радой автономии, но и перед и президентом Украины, и именно последний назначает районные государственные администрации. Неудивительно, что такая система управления дает постоянные сбои, порождая конфликты, которые подрывают внутрикрымское единство и негативно сказываются на общей ситуации в стране.

Помимо весьма своеобразной системы разделения властей за прошедшее десятилетие на Украине сложилась и довольно специфическая партийная система. Для этой бывшей советской республики характерно наличие множества партий во всех частях политического спектра, сильное влияние на партийную жизнь личностных, регионально-этнических и финансово-экономических факторов, а также беспрецедентное для современного демократического государства число парламентских фракций и депутатских групп* [Кынев 2002б]. При этом украинская партийная система отличается крайней неустойчивостью, ее составляющие находятся в постоянном процессе преобразования, распадаясь, объединяясь, реорганизуясь.

Образование подобной партийной системы было вызвано в первую очередь отмеченными выше особенностями государственного и политического устройства страны. Круг вопросов, отнесенных к ведению Верховной Рады (в частности, список должностей, для назначения на которые требуется ее санкция), настолько широк, а правительство настолько слабо, что основным политико-экономическим и региональным силам («олигархам») оказывается выгоднее иметь собственные, пусть и небольшие, партии и фракции, чем объединяться в пулы.

Фрагментации украинской партийной системы благоприятствовала и смешанная избирательная система с 4-процентным барьером. Как известно, невысокий электоральный барьер (а на Украине он ниже, чем в России, ФРГ, Турции и ряде других стран) обеспечивает прохождение в парламент большего числа партийных списков. В свою очередь, присутствие депутатов-одномандатников позволяет финансово-экономическим и региональным кланам, не прошедшим в парламент по спискам, образовывать собственные депутатские группы. Умножению в Верховной Раде числа фракций и депутатских групп способствуют также либеральные требования к их регистрации.

Среди других факторов, «ответственных» за пестроту партийного поля Украины, можно назвать уже упоминавшееся пересечение разных политических традиций, а также наличие конкурирующих финансово-политических группировок, заинтересованных в рассредоточении властного ресурса, что дает каждой из них возможность контролировать свой сегмент. Прямое воздействие на партийную систему оказывает и политико-географическое районирование Украины – все действующие там политические партии сильны лишь в какой-то из частей страны. В силу ряда причин (этнических, культурных, языковых, конфессиональных) существуют серьезные различия как между Западной и Восточной Украиной, так и между Закарпатьем и Галичиной; свою специфику имеют Крым и другие южные регионы, Донбасс и Днепропетровская область.

Борьба за политическую реформу в 2003 – 2004 гг.

Как видно из сказанного выше, политическая система Украины плохо сбалансирована и ее функционирование связано с рядом серьезных проблем. Она постоянно порождает системные конфликты и препятствует нормальной работе исполнительной власти, что негативно сказывается на развитии страны в целом. Неизбежность изменения этой системы в ту или иную сторону уже давно была очевидна всем ведущим политическим силам страны. Однако, как показывает борьба вокруг конституционной реформы, развернувшаяся на Украине в 2003 – 2004 гг., украинских политиков сегодня волнует не столько работоспособность системы, сколько объем их личных властных прерогатив.

По оценке экспертов, в 2003 г. в реформе власти были заинтересованы прежде всего близкие к президенту кланы. Явное ослабление Л.Кучмы после скандалов 2001 – 2002 гг. и угроза прихода к власти В.Ющенко (в тот период никто из президентского окружения даже не приближался к нему по рейтингу) заставляли их всерьез задуматься о закреплении за собой властных плацдармов. И поскольку главным из таких плацдармов была Верховная Рада, где пропрезидентские кланы в любом случае сохраняли сильные позиции, Кучма выступил с проектом конституционной реформы, где, в противовес своей собственной программе образца 2000 г., предлагал ограничить полномочия не парламента, а президента. Через некоторое время этот проект был отозван, но ему на смену пришли другие. Проекты продолжали множиться, и в какой-то момент их число достигло восьми!* Три партии – КПУ, СПУ и СДПУ(О) – выработали так наз. «компромиссный вариант», согласно которому в 2004 г. президент Украины должен быть избран путем прямого голосования сроком на два года, а с 2006 г. главу государства будет избирать Верховная Рада. Однако по большому счету данный компромисс не устраивал ни одну из сторон. Так, КПУ возражала против сохранения за президентом права назначать силовых министров, а лидер СПУ А.Мороза в принципе считал неприемлемым избрание президента парламентом.

Еще более радикальным был проект, подготовленный руководителем парламентского большинства С.Гавришом и лидерами фракций «Регионы Украины» и Аграрной партии**, где предлагалось на год продлить полномочия действующего парламента с тем, чтобы он избрал президента уже в 2004 г., ничего не откладывая «на потом». Кроме того, проект предусматривал переход к полностью пропорциональной избирательной системе и введение императивного мандата, увеличение срока полномочий Верховной Рады до пяти лет с предоставлением ей права утверждать и отстранять от должности всех членов правительства, а также существенное расширение права президента на роспуск парламента.

Обсуждение этого проекта в Верховной Раде в декабре 2003 и в феврале 2004 г. вылилось в грандиозный скандал. Некоторые депутаты сочли предложение о продлении полномочий Рады «прямым подкупом». Серьезные возражения вызвала и норма об императивном мандате, в соответствии с которой депутат имеет право входить только в ту фракцию, по партийному списку которой был избран, и за любую провинность (к примеру, за голосование вразрез с мнением фракции) может быть лишен мандата. Многие парламентарии восприняли данную норму как «крепостничество», а спикер парламента В.Литвин даже заявил, что она превратит парламент «в послушное стадо овец», которое будет «голосовать так, как решат лидеры фракций» [http://www.ukraine.ru/analytics/219145.html]. Однако после того как под напором оппозиции пункт об избрании президента парламентом был исключен, отношение к проекту начало меняться, и 23 июня 2004 г. голосами представителей фракций парламентского большинства, коммунистов и социалистов он был принят в первом чтении.

Окончательное голосование по конституционной реформе было намечено на сентябрь, но к тому времени «партия власти» уже обрела кандидата, имевшего серьезные шансы на победу. Им стал В.Янукович, рейтинг которого стремительно рос. В этих условиях поступаться полномочиями уже не хотела ни одна из сторон. И только кризис, возникший в ходе подведения итогов «первого» второго тура 21 ноября, «оранжевой революции» и угрозы раскола страны заставили их пойти на компромисс. 8 декабря 2004 г. за реформу проголосовали 402 депутата (при необходимом минимуме в 300 голосов), и соответствующий закон был подписан президентом прямо в зале заседаний Верховной Рады.

Реформа 8 декабря 2004 г. и ее возможные последствия

Принятый в декабре 2004 г. закон вступит в силу 1 сентября 2005 г., если к тому времени в Конституцию будут внесены поправки, касающиеся организации местного самоуправления. В противном случае он начнет действовать с 1 января 2006 г. [Закон Украины 2004]. Таким образом, на протяжении как минимум восьми месяцев новый президент будет обладать теми же полномочиями, что и прежний, и не исключено, что он попытается «отыграть все назад». В частности, сторонница нового президента Ющенко Юлия Тимошенко, фракция которой голосовала против реформы, уже заявила о намерении оспорить ее в суде.

Главное в новом законе – существенное усиление правительства. Последнее будет формироваться на основе предложений коалиции депутатских фракций и групп, объединяющей не менее 226 депутатов, и контролироваться Верховной Радой, которая может выразить ему недоверие. Президент лишен возможности самостоятельно уволить правительство. Вместе с тем он получил право распустить Верховную Раду, если через 60 дней после отставки кабинета министров она не утвердила персональный состав правительства, а также если за месяц не образована коалиция депутатских фракций. Решение о досрочном роспуске Верховной Рады принимается президентом после консультаций с председателем парламента, его заместителями и лидерами депутатских фракций. При этом парламент не может быть распущен в последние шесть месяцев срока его полномочий и в течение года со дня внеочередных выборов.

Казалось бы, кризис разрешен и осуществлен переход к парламентско-президентской республике, аналогичной действующим в странах Восточной Европы. Но если проанализировать детали, то выяснится, что создаваемый механизм остается «гибридным» и его жизнеспособность не очевидна. С одной стороны, возрастает политический вес премьер-министра – именно он теперь предлагает на рассмотрение Верховной Рады кандидатуры членов правительства (за исключением министров обороны и иностранных дел, а также главы СБУ, кандидатуры которых вносит президент). С другой – хотя кабинет несет перед Верховной Радой «коллективную» ответственность, каждый его член утверждается (и может быть смещен) персонально. Совмещение депутатского мандата с постом в правительстве не допускается. Подобная практика нормальна для президентской республики американского образца, но при парламентарной модели утверждение каждого члена правительства отдельно означает, что торг по персоналиям будет продолжаться и после назначения главы кабинета. Не вполне понятен и статус председателей Антимонопольного комитета, Фонда государственного имущества и Государственного комитета по телевидению и радиовещанию: их кандидатуры теперь вносит премьер-министр, однако они по-прежнему не входят в состав кабинета и имеют фиксированные сроки полномочий, не зависящие от «срока жизни» правительства. Кроме того, остается неясным, что делать в ситуации, если избранная на досрочных выборах Верховная Рада (которую, как уже говорилось, президент не может распустить в течение года) не в состоянии сформировать правительство. В Болгарии и Чехии при возникновении такого рода коллизии президент вправе назначить «служебный» кабинет, на Украине же ничего подобного не предусмотрено.

В известном смысле премьер будет «не совсем» хозяином в собственном правительстве. И если раньше правительство «металось» между президентом и парламентом, то теперь отдельные министры будут «метаться» между главой кабинета и Верховной Радой. Очевидно, что это не позволит правительству действовать как целостная команда и усилит клановый характер украинской политики.

«Императивный» мандат, по сути, означает окончательную «приватизацию» кланами конкретных партий и фракций. Конечно, влияние кланов было велико и раньше, но с введением «императивного» мандата депутаты окончательно утрачивают поле для маневра, попадая в полную зависимость от лидеров и хозяев партий.

Окончательное решение вопроса о реформе местного самоуправления пока отложено. Как будут распределяться полномочия между органами местной власти и местного самоуправления предстоит определить законодателям. Высказывается мнение, что после 1 сентября 2004 г. назначаться президентом будут только руководители областных администраций. При этом жители общин получат право избирать городских, сельских и поселковых председателей, которые возглавят исполнительные органы соответствующего уровня. Предполагается также, что руководство районными исполнительными структурами перейдет к главам районных советов, избираемых местными радами. Но таким ли будет содержание реформы и будет ли она вообще проведена – неизвестно [Рахманин 2004].

В целом можно констатировать, что реформа 8 декабря 2004 носит половинчатый и неоднозначный характер. С одной стороны, она кладет конец существовавшей (и существующей) в стране странной системе с сильным президентом, «безответственной» Радой и беспомощным правительством, с другой – под видом демократизации и укрепления разделения властей фактически цементируется клановый характер украинской политики. Освободившись от диктата президента, премьер-министр все равно не сможет проводить самостоятельный курс, поскольку члены его кабинета будут напрямую подчиняться Верховной Раде, а точнее – выдвинувшим их кланам-партиям.

Реформа, безусловно, назрела, и кризис 2004 г. четко обозначил необходимость институционализации механизмов, которые бы исключали монополизацию власти какой-то одной группировкой и обеспечивали постоянный диалоговый процесс между различными политическими, экономическими и региональными силами. Однако при ее проведении стороны думали не столько об эффективности государственного управления, сколько о защите собственных корпоративных интересов. В результате новая система организации органов государственной власти так же далека от интересов рядового избирателя, как и система Кучмы.

Как показывает исторический опыт, события, подобные украинской «оранжевой революции», не дают новой элиты и мало влияют на отношение существующих элитных группировок к собственному народу. Но они подталкивают их к решению назревших проблем, вынуждая отказываться от устаревших и недееспособных институциональных механизмов, и создают условия для последующего изменения качественного состава правящего слоя и форм взаимодействия власти и гражданского общества. Такие изменения никогда не бывают быстрыми.

В декабре 2004 г. Украина, несомненно, сделала шаг от постсоветской автократии в сторону парламентаризма, однако она находится лишь в самом начале пути к реальной демократии. И тех, кто верил, что события осени 2004 г. – действительно «революция», которая волшебным образом изменит характер украинской политики, неизбежно ждет разочарование.

_______________________________

Закон Украины об изменениях в Конституции Украины №2222-IV. 2004. – Голос Украины, 9.12.

Законодательство Украины о местном самоуправлении. Сборник нормативных актов. 2000. Харьков.

Конституция Украины. 1999. – Конституции стран СНГ и Балтии. М.

Кынев А.В. 2002а. Институт президентства в странах Центральной и Восточной Европы как индикатор процесса политической трансформации. – Полис, № 2.

Кынев А.В. 2002б. Особенности системы политических партий Украины: эволюция и перспективы. – Конституционное право: восточноевропейское обозрение, № 3.

Мучник А.Г. 2000. Комментарий к Конституции Украины. Кн. I. Киев.

Рахманин С. 2004. Недоперепобедили. – Зеркало недели, № 50.

Речицкий В. 1999. Политическая активность. Конституционные аспекты. Киев.

Сергеев В.М. 1999. Демократия как переговорный процесс. М.

Гунчак Т. 1993. Украина: перша половина ХХ столiття. Кiев.

Уважаемые читатели! Мы просим вас найти пару минут и оставить ваш отзыв о прочитанном материале или о веб-проекте в целом на специальной страничке в ЖЖ. Там же вы сможете поучаствовать в дискуссии с другими посетителями. Мы будем очень благодарны за вашу помощь в развитии портала!