|
Алексей Пятковский, июль 2004 г. Аrtykul z oblezonego miasta* В России продолжают раздаваться террористические взрывы, приписываемые чеченцам. Последние два из них прогремели недавно в Воронеже возле остановок городского транспорта. Реакция местных властей на них была традиционна: была мобилизована вся милиция (что было сделать затруднительно с учётом того, что ударный отряд воронежской милиции - ОМОН - занимается сейчас «борьбой с терроризмом» в Чечне), а с целью лишить террористов в будущем удобных мест для установки взрывных устройств в городе с остановок транспорта убрали мусорные урны и выкосили высокую траву вокруг них. Впрочем, жители Воронежа не очень доверяют действенности предпринятых мер, из-за чего, например, просят высаживать их из городского транспорта не на самих остановках, а на некотором удалении от них. Подобные меры предосторожности предпринимались ранее и в Москве. Здесь, например, мусорные урны давно убраны не только с самих станций метро, но и с подступов к ним, отчего и без того замусоренный город, жители которого и так в большинстве своём не имеют привычки выкидывать мусор в урны, стал ещё грязнее. Что касается привлечения «живой силы», то сразу после очередного взрыва либо накануне какого-нибудь государственного праздника, проведения выборов и т. д. город (и в первую очередь метро) начинают патрулировать солдаты дивизии внутренних войск (бывшей дивизии им. Ф. Дзержинского), часто «для приличия» переодетые в форму сотрудников милиции. После серии взрывов в жилых домах осенью 1999 года московские власти постановили взять под жёсткий контроль использование в городе нежилых помещений, все подъезды в жилых домах оснастить стальными дверями с кодовыми замками или домофонами, а входы во все технические помещения в них оснастить замками либо заварить, установив за ними к тому же регулярное наблюдение. Одновременно московские власти развернули кампанию организации выборов жителями так называемых старших по подъезду, в задачу которых входит наблюдение за проживающими в соответствующих подъездах либо за приходящими к ним гостями. Кроме официального доносительства москвичей друг на друга власти всячески поощряли и доносительство анонимное. Что же из всего этого вышло? Ещё в конце того же 99-го года государственное телевидение, занимавшееся тогда борьбой с президентскими амбициями столичного мэра Ю. Лужкова, показало, насколько просто в Москве и после всех принятых мер, например, арендовать за взятку помещение в жилом доме с целью разместить там любое количество взрывчатки или же проникнуть в технические помещения метрополитена. Кодовые замки и домофоны, хотя и были установлены во всех тридцати тысячах московских подъездах (власти, конечно не могли упустить возможности дать близких им фирмам заработать на выполнении такого выгодного подряда), но сейчас многие из них уже не работают, отчего двери в домах часто бывают открыты нараспашку. Я уже не говорю о домах в других, ещё не пуганных взрывами, российских городах, например, Петербурге, где подъезды как раньше не запирались, так и теперь, подобно дому поэта серебряного века М. Волошина, «открыты навстречу всем ветрам». Что касается кампании выборов старших по подъездам, то она давно провалилась из-за разъединённости москвичей и их нежелания участвовать в каких-либо формах самоуправления, тем более, навязываемых сверху. Анонимное же доносительство процветает обычно сразу после очередного взрыва, когда в приступе бдительности граждане засыпают «органы» «сигналами» о подозрительных личностях и предметах, попавших в поле их зрения. (Так происходит и сейчас в Воронеже.) Однако с течением времени бдительность граждан притупляется, о чём убедительно свидетельствуют проводимые время от времени «органами» проверки бдительности, имеющие вид провокации. (Это когда в каком-нибудь многолюдном месте закладывают предмет, похожий на бомбу, а потом смотрят, обнаружат ли его.) Да и не любят россияне иметь дело с представителями милиции, которых они, наряду с уличными хулиганами и собаками, считают представляющими для себя наибольшую опасность. Под прикрытием лозунга борьбы с терроризмом продолжается и оснащение публичных мест металлодетекторами (ещё один очень выгодный кому-то заказ!), заставляющими законопослушных граждан публично выворачивать свои карманы, но неспособными обнаружить не только взрывчатку, но зачастую даже газовый баллончик. Этим же лозунгом оправдывается и незаконное, вопреки десятилетней давности решению Конституционного суда, восстановление в Москве института прописки (называемой теперь, правда, «регистрацией»), приводящее не к поимке террористов, а к созданию низкооплачиваемым работникам милиции возможностей для дополнительного заработка за счёт обирания пойманных ими жителей других городов России. (Такая практика обогащения чиновного люда во время отправления им своих служебных обязанностей существовала в средневековой России и называлась «кормлением».) О лицемерии оправдывания существования системы прописки свидетельствует хотя бы тот факт, что некоторые их моджахедов, захвативших два года назад театральный центр на Дубровке, имели московскую «регистрацию». Словом, «борьба с терроризмом» в Москве выливается каждый раз в очередную кампанейщину, то есть в жизнь по принципу: «пока гром не грянет, мужик не перекрестится». Не зря ведь ещё двести лет назад историк Н. Карамзин отметил, что в России строгость принимаемых законов компенсируется необязательностью их исполнения. Кстати, Москву скоро ожидает новая «антитеррористическая» кампания. Власти распорядились заменить все(!) старые урны в столице на новые, запатентованные в Москве антивзрывные сетчатые урны, подозрительно напоминающие по своему устройству те, что давным-давно установлены, скажем, на краковских Плянтах. (Представляю, какой куш сорвёт на выполнении этого заказа какая-нибудь фирма, например, принадлежащая жене мэра!) Принято властями и принципиальное решение оснастить все (опять - все!) подъезды в городе камерами видеонаблюдения. (О выгоде этого заказа я и не говорю.) Всё это ещё год назад натолкнуло меня на мысль о том, что происходит как бы выдавливание будущих террористов в метро, в котором использование вышеназванных технических ухищрений либо невозможно, либо совершенно бессмысленно, и что исполнения следующего теракта нужно ожидать именно в метрополитене. Как известно, наступившая зима со взрывом на станции метро «Автозаводская» только подтвердила эти совершенно очевидные предположения. Итак, как можно заметить, вместо борьбы с причинами «чеченского терроризма» в России происходит борьба с его последствиями. К ним можно отнести и всё громче раздающиеся призывы ужесточить наказание за терроризм - вплоть до восстановления смертной казни (бессмысленные не только потому, что ужесточение наказания никогда никого не отвращало от совершения преступления, но и потому что современные шахиды, идя на теракт, сами выносят себе смертный приговор), и принятие совершенно дикого решения о невыдаче трупов «террористов» для погребения их родственникам (хотя по российской конституции террористом человека может признать только суд), и случаи разрушения домов родственников «террористов», возрождающие античеловечную практику коллективной ответственности и средневековый принцип: «око за око». При этом никто из власть предержащих не говорит о том, что причиной совершения терактов является преступная политика российских властей, ведущих в Чечне грязную войну. Конечно, вместо прекращения войны можно заниматься выкашиванием травы, жить в замусоренном (по причине отсутствия урн) и оккупированном войсками городе, трястись от страха перед новыми взрывами, отменять массовые мероприятия (как это случилось в прошлом году с популярным московским рок-фестивалем), тратить огромные средства на технические ухищрения в духе Большого Брата и на продолжение самой войны, хоронить всё новых и новых погибших как в Чечне, так и на территории России (заметьте, что даже самые оголтелые сторонники возвращения Чечни в состав России зачастую проговариваются, говоря, например, «из Чечни в Россию» или «из России в Чечню»), но не слишком ли это большая цена за имперские амбиции хозяев Кремля?
* «Статья из осаждённого города» - парафраз названия стихотворения польского поэта Збигнева Хэрбэрта «Raport z oblęźonego miasta», ставшего популярным благодаря одноименному зонгу композитора Пшемыслава Гинтровского
|
