Люди, политика, экология, новейшая история, стихи и многое другое

 

 
МЕЖДУНАРОДНЫЙ ИНСТИТУТ ГУМАНИТАРНО-ПОЛИТИЧЕСКИХ ИССЛЕДОВАНИЙ

Структура
Персональные страницы

Новости
О Центре
Семинары
Библиотека

Хроники выборов в Восточной Европе
Украина
Северный Кавказ
Выборы в Молдове
Выпуски политического мониторинга
"Буденновск-98"
Еврейский мир

Публикации ИГПИ
Другие публикации

сайт агентства Панорама Экспертный сайт группы Панорама
сайт Института региональных социальных исследований р-ки Коми
Электоральная география . com - политика на карте ИГ МО РАПН Политическая регионалистика

<<< К основному разделу : Текущий раздел

 

Новое на сайте

РОССИЙСКИЙ ФАКТОР  ВО ВНЕШНЕЙ ПОЛИТИКЕ ГРУЗИИ

(1990-1995 гг.)

ВАСИЛЬЕВА Ольга Валентиновна

Автореферат диссертации на соискание ученой степени кандидата исторических наук

Москва, 1997

 

I. ОБЩАЯ ХАРАКТЕРИСТИКА.

 

Актуальность темы исследования. Проблема формирования внешнеполитической стратегии и механизмов ее реализации актуальна для всех новых государств, образовавшихся на территории бывшего СССР. Даже Россия, которая в отличие от остальных союзных республик "унаследовала" от бывшего СССР и аппарат, и опыт для осуществления внешней политики в "дальнем зарубежье", столкнулась со значительными сложностями при формулировании своих приоритетов в "ближнем зарубежье", при выработке единой общегосударственной политики. Несмотря на утверждение в апреле 1993 года Советом безопасности РФ "Основных положений концепции внешней политики Российской Федерации", отличительными чертами российской внешней политики после распада СССР стали постоянная смена целей и приоритетов, противоречия между акциями двух ветвей власти, отдельных министерств и различных политических групп, расхождения между декларируемыми принципами и внешнеполитической практикой.

Аналогичные проблемы стоят и перед другими государствами, образовавшимися после распада СССР. Развитие отношений с Западом, на которые рассчитывала политическая элита европейских национальных республик, или Югом (для республик Средней Азии) не смогло стать альтернативой сотрудничеству с Россией. К середине 1993 года идея укрепления связей в постсоветском пространстве стала одной из приоритетных. Даже в Грузии, где "прозападные" настроения политической элиты и общества сохранили свой потенциал, с середины 1993 года российский фактор играет ключевую роль во внешнеполитических мероприятиях грузинского руководства: экономический коллапс, политическая неустойчивость правящего режима, межэтнические конфликты расставили свои приоритеты во внешней политике Грузии. В январе 1993 года, во время обсуждения проекта Договора с Россией, министр иностранных дел Грузии Александр Чикваидзе в ответ на требования оппозиции определить пророссийская или прозападная ориентация у правительства Грузии заявил: "Если мы должны сегодня заявить об ориентации, то это - прогрузинская ориентация. И в первую очередь, мы  обязаны думать о тех последствиях для грузинского народа, которые таит в себе та или иная программа".

Сложности формирования внешней политики носят объективный характер. Неопределенность "внешней политики" в постсоветском пространстве обусловлена, в первую очередь, сохранением единства этого пространства: республики, несмотря на формальный статус независимых государств, продолжают сохранять специфические политические, экономические, культурные, личные связи на различных уровнях. Эти связи, сформированные в рамках одного государства - СССР - и одной политической системы, очень сложно, а в некоторых случаях - практически невозможно, перевести на рациональный язык межгосударственных договоров и соглашений. Формирующиеся отношения между государствами, образованными на месте бывшего СССР, несут отпечаток совместной многовековой истории в рамках одного государства. Характер этих отношений во многом определяется персональными связями политической элиты, хозяйственных руководителей, военной элиты, бюрократии бывших советских республик.

Процессы в постсоветском пространстве - как интеграционные (например, стремление Белоруссии образовать конфедеративный союз с Россией), так и дезинтеграционные (прежде всего, конфликты в Нагорном Карабахе, Абхазии, Чечне, Таджикистане) - свидетельствуют о незавершенности процесса структурирования этого пространства. Большинство частичных государств (республик и автономий в составе РФ, автономии в Грузии, Азербайджане), входя в состав уже признанных субъектов международного права (России, Грузии, Азербайджана), претендуют на признание мировым сообществом de jure (Чечня, Абхазия, Нагорный Карабах) или de facto (Южная Осетии, Аджария); проводят собственную "внешнюю политику". Отсутствие национального консенсуса по вопросу нации и функционирования государственных институтов усугубляет противоречия между центральным правительством и регионами в кавказских государствах.

Полиэтнический состав, неравномерное экономическое развитие, сложная и противоречивая история взаимоотношений народов обусловили высокий потенциал конфликтности и нестабильности в Закавказье. Часть конфликтов - грузино-абхазский, грузино-осетинский, армяно-азербайджанский - переросли в полномасштабные войны. Непосредственная близость этих конфликтов к российским границам угрожает национальной безопасности России: тенденция к расширению локальных конфликтов может привести к "балканизации" российского юга, который обладает высоким собственным потенциалом конфликтности. Предотвращение различных конфликтов ставит на повестку дня разработку кавказской политики России с учетом сложных взаимосвязей этого региона.

Отказ России от функций интегрирующего центра (а на первом этапе российской независимости идея ухода с непредсказуемого Кавказа была популярна в верхних эшелонах российской власти) и последующая противоречивая политика в "ближнем зарубежьи" привели к возрастанию влияния в регионе Турции и Ирана. Разработка нефтяных месторождений на шельфе Каспийского моря западными нефтяными компаниями и проблемы транспортировки азербайджанской и в перспективе казахстанской нефти вовлекают в региональные альянсы и конфликты западные государства. Оттеснение России от участия в региональных проектах может привести к дальнейшему снижению политического влияния России в Средней Азии и Закавказье. Сохранение политического влияния в регионе становится одной из важнейших задач внешней политики России.

Актуальность данной темы связана и с внутриполитическим противостоянием в России. На протяжении последних лет российская политика в отношении Грузии определяла поддержку федерального центра на Северном Кавказе. Мероприятия кавказской политики находятся под пристальным вниманием различных политических партий, парламентских фракций и являются одним из основных объектов критики со стороны оппозиции, которая считает, что политика правительства создает угрозу российским стратегическим интересам на южном направлении.

Отсутствие внешнеполитической концепции Грузии, противоречивая кавказская политика России предопределяют нестабильность российско-грузинских отношений, рост взаимного недоверия и в значительной степени сказываются на интеграционных процессах в СНГ, безопасности в Закавказье и европейской части России.

 

Состояние научной разработанности темы. Несмотря на актуальность, и в России, и в Грузии отсутствуют конкретные исследования (case-study), посвященные анализу формирования внешней политики Грузии и различных этапов российско-грузинских отношений. Российские и зарубежные исследователи рассматривают отдельные аспекты темы при анализе общих процессов, происходящих в постсоветстком пространстве в целом (например, при анализе российской политики в "ближнем зарубежье", миротворческих операций России в зонах конфликтов), влияние отдельных процессов и событий политической жизни Грузии на российско-грузинские отношения (например, абхазо-грузинский конфликт) или отдельные этапы социально-экономической и политической модернизации Грузии.

Российско-грузинские отношения, ставшие в 1991 году "внешними", имеют многовековую историю в границах Российской империи, а затем СССР. Особый интерес для анализа исторических и культурных предпосылок формирования современных внешнеполитических ориентаций Грузии, российско-грузинских отношений представляют работы З. Авалова, W. Allen, D. Lang, R.Suny и др.

Отдельные события политического развития Грузии и российско-грузинских отношений после распада СССР рассматривались в работах таких исследователей как А.Зубов, С. Червонная, G.Nodia, D.Darchiashvili, E. Fuller и др.

Отдельные аспекты формирования российско-грузинских отношений рассматриваются в российских и зарубежных исследованиях, посвященных анализу российской политики в "ближнем зарубежье". Большинство исследователей объясняют противоречивый характер российской политики формированием двух внешнеполитических программ и лагерей, линией раздела которых стало политическое противостояние исполнительной и законодательной ветвей власти. В работах Д.Тренина, S.Crow, S.Hunter и др. анализируются противоречия между "внешними политиками" МИД и МО РФ.

В работах Е.Волковой, Е.Воробьевой, А.Загорского, Ю.Пузанова, Д.Тренина, Ю.Хромова и др. рассматриваются основные этапы российской политики в "ближнем зарубежье" от политики изоляционизма до осознания "ближнего зарубежья" как зоны особых интересов и зоны особой ответственности России.

Национальные интересы России в регионах "ближнего зарубежья" обсуждались в работах Е.Амбарцумова, Т.Аникиной, А.Арбатова, А.Миграняна, Ю.Пузанова, Дм.Тренина, Р.Хоробуа; в аналитических докладах Аналитического центра Информсовета СНГ, Службы внешней разведки, Совета по внешней и оборонной политике и др.; в работах зарубежных исследователей Д.Риверы, E.Fuller, J.Checkel, J.Lough, R.Barylski и др.

Особое место для российско-грузинских отношений имеет комплекс проблем, связанных с положением этнических меньшинств в Грузии. Межэтнические конфликты повлияли на развитие внутриполитических процессов в Грузии, определили внешнюю политику государства в 1990-95 гг. Хронология конфликтов представлена в работах Р.Хоробуа, С.Червонной, М.Закалинского, А.Зверева и др. Причины, итоги и перспективы конфликтов в Грузии рассматривались в работах E.Fuller, P.Henze, C.Dale, С.Арутюнова, М.Чумалова, и др. Вопросы российского участия в урегулировании конфликтов в Грузии проанализированы в работах А.Арбатова, Б.Бекмурзаева, Д.Данилова, А.Загорского, А.Пикаева, В.Егорова, В.Пустогарова, S.Crow, J. Lough, J. Checkel и др., посвященных общим проблемам миротворческих операций России в "ближнем зарубежье".

 

Исходя из того, что в настоящее время в России (и в Грузии) не существуют исследования, посвященные формированию внешней политики Грузии и российско-грузинских отношений после распада СССР, целью диссертационной работы является исследование внешней политики Грузии после распада СССР; влияния России на ее внешнеполитические приоритеты и акции; развития российско-грузинских отношений.

Достижение поставленной цели потребовало рассмотрения и решения следующих задач: исследование этапов формирования внешней политики, основных направлений внешнеполитической деятельности, внутренних и внешних причин, определивших изменения внешней политики Грузии в 1990-95 гг.; анализ методов и тактики Грузии на международной арене, особенно в отношениях с Россией; рассмотрение подходов ведущих политических сил и общества к проблемам внешней политики Грузии; анализ исторических, геополитических и культурных факторов внешнеполитических ориентаций и стереотипов грузинской политической элиты и общества; оценка влияния России на изменение внешнеполитической доктрины и внутреннюю ситуацию в Грузии в 1990-95 гг.; оценка перспектив российско-грузинских отношений и разработка соответствующих выводов принципиального характера для формирования кавказской политики России.

Объектом исследования являются особенности взаимоотношений и становление внешней политики  молодых независимых государств во время переходного периода. Предметом исследования являются геополитические, социально-экономические, политические, идеологические факторы, определяющие формирование внешней политики, основные участники и механизмы принятия внешнеполитических решений, механизмы их реализации на примере Грузии.

Хронологические рамки исследования определяются следующими событиями. До распада СССР в декабре 1991 внешнеполитическая деятельность союзных республик носила номинальный характер. Однако в Грузии (как и в ряде других республик бывшего СССР) формирование основ независимой от союзного центра внешнеполитической деятельности начинается после победы антикоммунистического блока партий "Круглый стол - Свободная Грузия" на первых многопартийных выборах в октябре 1990 года. Борьба за независимость, отсутствие у нового руководства опыта государственного управления привели к коллапсу экономики и разрушению государственных институтов, перманентным политическим, межэтническим, межнациональным конфликтам, которые угрожали распаду государства. Одновременно шел сложный и противоречивый процесс становления государственных институтов, соответствующих независимому статусу, формулирования внутренней и внешней политики. К середине 1995 года наметилась некоторая политическая стабилизация в стране; после значительных колебаний определились основные направления внешней политики Грузии, российско-грузинских отношений.

Теоретико-методологическая база. Данное конкретное исследование (case-study) является междисциплинарным. Наряду с методами анализа внешней политики (foreign policy analysis), такими как политическая психология, анализ влияния социальных и национальных групп на внешнюю политику, культурные и исторические особенности формирования межгосударственных отношений России и Грузии и определяющие механизмы принятия и реализации внешнеполитических решений, etc., для анализа внешней политики Грузии использовались соответствующие методы и данные других социальных наук (экономики, политологии, социологии).

Источниковая база исследования. Исследование основано на анализе различных источников информации, таких как российские и грузинские официальные документы, выступления и заявления государственных и политических деятелей Грузии и России; мемуарная и научная литература, относящаяся к теме диссертации; а также использовании экономической статистики (данных статистических комитетов СССР, СНГ, Кабинета министров Грузии, Международного валютного Фонда, и др.); докладов социологических служб (Центра социальных исследований (Тбилиси), Института демографии и социологии, Центра управления социальными процессами и социальной информации Кабинета министров Грузии, социологические опросы газет "Свободная Грузия", "7 дге", "Кавкасиони", etc.); материалов архивов политических партий Грузии, Абхазии, Южной Осетии, архива и библиотеки RL/RLE Institute, архива автора, архива Комитета по делам СНГ и связям с соотечественниками ГД РФ и др. Автором был проведен анализ российской и грузинской прессы, информационных агентств (NEGA, Postfactum, Interfax, ИТАР-ТАСС, BGI), специальных изданий Института гуманитарно-политических исследований (ИГПИ, Москва), Кавказского института мира, демократии и развития (КИМДР, Тбилиси), BGI (Тбилиси).

Научная новизна исследования. Диссертационное исследование, по мнению автора, должно восполнить существующий пробел в российской исторической и политической науках, обусловленный отсутствием конкретных исследований становления внешней политики Грузии и развития российско-грузинских отношений после распада СССР. Междисциплинарный и системный подходы позволили автору:

Практическая значимость. Проведенные в работе исследование становления внешней политики Грузии и анализ российской политики в регионе, ее ошибок и просчетов, могут быть использованы специалистами министерств и ведомств, вовлеченных в процесс формирования и реализации российской политики для корректировки внешнеполитической концепции России в Закавказье. Положения и фактический материал диссертации могут быть использованы специалистами при реализации проектов, связанных с освоением нефтяных месторождений шельфа Каспийского моря, для оценки вопросов региональной безопасности и стабильности. Материалы диссертации могут быть также использованы в лекционных курсах по истории новейшего периода и политическим наукам в высших учебных заведениях.

Апробация работы. Диссертация обсуждена в Институте Европы РАН, ее основные положения изложены в публикациях автора в России и зарубежом, представлены в докладах, сделанных в Университетах Маннгейма и Франкфурта-на-Майне (Германия). Работы автора по данной теме были предложены к использованию различным департаментам Министерства иностранных дел, Министерства по делам национальностей и региональной политике, комитетам Государственной Думы РФ для подготовки материалов по абхазо-грузинскому и осетино-грузинскому конфликтам и выработке рекомендаций на переговорах с Грузией.

 

2. СТРУКТУРА И ОСНОВНОЕ СОДЕРЖАНИЕ РАБОТЫ.

 

Структура диссертации. Диссертация состоит из введения, четырех глав, заключения, приложения, библиографии.

Во введении обосновывается актуальность темы, ее научная новизна и практическая значимость, анализируется степень ее разработанности, определяется цель, задачи, хронологические рамки, теоретико-методологическая база, характеризуется источниковая база исследования.

В первой главе рассматривается влияние культурных, исторических и геополитических факторов на формирование современных политических процессов в Грузии.

В первой части главы представлены исторические и геополитические факторы, которые повлияли на формирование современной национальной идеологии, внешнеполитические ориентации; определили ценности грузинского общества.

Идея формирования единого независимого сильного государства является одной из центральных для грузинского общества и политической элиты. Однако географическое положение (на протяжении веков Кавказ был ареной столкновений интересов великих империй - Персии, Византии, Турции и России; подвергался нашествиям кочевых народов) и рельеф местности предопределили сложности формирования единого государства: в течении всей своей истории Грузия представляла конгломерат отдельных, зачастую враждующих между собой, княжеств и царств; лишь в XII веке Грузия выступала в качестве независимой и единой страны. Второй фактор, повлиявший на современный грузинский национализм, - сложности формирования нации: сохранение культурно-языковых особенностей историко-географических провинций Грузии, угроза формирования субэтнических национализмов стали причинами радикализма современного грузинского национального движения. И, наконец, раннее христианство в иноверческом окружении определили не только ценности грузинского общества, но и отношения Грузии с соседними народами, выбор внешнеполитических ориентаций Грузии.

Войны и нашествия стали причинами примитивизации экономической и политической жизни, консервации социальной структуры общества, характерной для раннего средневековья, что, в свою очередь, привело к формированию своеобразной системы ценностей грузинского общества: крайний индивидуализм, эстетизм, обостренное чувство собственного достоинства и др. Средневековые идеалы в значительной степени определили стиль поведения современных политических лидеров Грузии. Крайний индивидуализм привел к созданию огромного числа партий со сходными политическими платформами и общей целью - построение независимой, единой и демократической Грузии. "Сколько грузин, столько и партий", - считают сами грузины.

Во второй части главы рассматриваются политические и социальные процессы в Грузии с начала XIX века до "советизации" Грузии в 1921 году, которые оказали влияние на современные российско-грузинские отношения, определили отношения с соседними народами.

Инкорпорация Картли-Кахетинского царства вместо протектората, на который рассчитывала грузинская знать, стала результатом внутренней ситуации (междоусобицы между наследниками престола) и изменения политики России на Кавказе (российские политики стали рассматривать Грузию как плацдарм в обуздании горцев Северного Кавказа и в соперничестве с Турцией и Персией). Несмотря на сложный и противоречивый характер российско-грузинских отношений в XIX веке и ряд позитивных результатов инкорпорации (культурная, политическая, экономическая гомогенизация грузинских земель; стабилизация ситуации и экономическая модернизация региона, модернизация общественных отношений), лидеры современного грузинского национального движения акцентируют внимание на негативных сторонах инкорпорации (нарушение предварительных договоренностей, потеря государственности, ограничение сферы использования грузинского языка и культуры, etc.).

Особое внимание уделяется этапам формирования грузинского национального движения в XIX веке. Отмечается, что формирование грузинской интеллигенции (грузинской - согласно традиционной, начальной социализации, русской и европейской - по вторичному, университетскому, образованию) привело к образованию национальных обществ, выступивших с идеями национального возрождения на основе европейского опыта, формирования культурной, но не политической автономии грузинского народа. Вопрос о создании независимого государства был поставлен в программах национальных партий только в начале XX века, и реализован после большевистской революции в России: идеологический конфликт между грузинскими социал-демократами (наиболее влиятельной партией в Грузии) и российскими большевиками оформился в конфликт между Россией и Грузией.

Период независимости Грузинской Демократической республики (26 мая 1918 - 25 февраля 1921) значительно повлиял на современные политические процессы в Грузии. Во-первых, он создал правовой прецедент, на котором основывало требования восстановления независимости современное грузинское движение. Во-вторых, способствовал осознанию национального единства во всех слоях грузинского общества, в то же время поставил вопрос о географических границах этого единства: претензии на исторические территории, выдвинутые всеми народами Закавказья, привели к межнациональным конфликтам, география которых повторилась спустя 70 лет - в Абхазии, Южной Осетии, армянских и азербайджанских районах Грузии. В-третьих, современное грузинское национальное движение рассматривало помощь России большевистскому восстанию в Грузии в 1921 году, которое привело к смене правительства и вхождению Грузии в состав СССР, как "аннексию" Грузии. Такая трактовка в значительной степени повлияла на формирование внешнеполитических ориентаций грузинской политической элиты и современные российско-грузинские отношения.

В третьей части главы анализируются основные этапы и формы национального движения в советский период. Особое внимание уделяется формированию современного национального движения в 1960-80-е годы, которое имело две составляющие: патриотические группы интеллигенции, выступившие под лозунгами сохранения языка и возрождения традиций, культурных ценностей, и национальную бюрократию, претендовавшую на определенную долю постов в органах управления и контроль за экономикой. Выявлены и проанализированы причины своеобразного альянса официальной элиты и патриотических групп: деятельность неформальных патриотических групп оправдывала умеренные национальные требования официальной элиты; претензии национальной бюрократии в Абхазии и Южной Осетии на особую роль в управлении создавали угрозу сохранению контроля грузинской элиты в этих регионах; патриотизм (национализм) был распространен во всех слоях грузинского общества.

Патриотизм правящей элиты и угроза, которую представляли требования национальных движений этнических меньшинств, создали предпосылки быстрой национальной мобилизации под лозунгами независимости после начала перестройки: в ноябре 1990 г. во время опроса населения 95% респондентов положительно ответили на вопрос - должна ли Грузия быть независимым государством.

Во второй главе "Внешнеполитические ориентации Грузии накануне распада СССР" анализируются внутренние и внешние факторы, которые определили развитие современного национального движения, его программу и внешнеполитические ориентации; рассматриваются "внешнеполитические" мероприятия Грузии в 1990-91 гг., после победы на многопартийных выборах осенью 1990 года антикоммунистических национальных партий.

На данном этапе отношение к союзному центру определило основные фракции национальных движений в ряде республик СССР (в первую очередь, прибалтийских и Грузии), выступивших с идеей восстановления независимости: умеренная фракция выступала с идеей конструктивных переговоров с Москвой для достижения независимости, в то время как радикальная отрицала любые отношения с "оккупационными властями". В Грузии, в отличии от прибалтийских республик, массовую поддержку получила радикальная фракция. В первой части главы анализируются внутренние (особенности грузинского менталитета, обусловленные историческими, геополитическими, культурными факторами; угроза единству страны со стороны этнических меньшинств; возрождение субэтнических национализмов) и внешние причины (дифференцированное отношение Запада), а также ситуативные факторы, определившие массовую поддержку радикального крыла национального движения и победу на выборах в октябре 1990 года в Верховный Совет Грузии блока антикоммунистических партий "Круглый стол - Свободная Грузия".

Главные цели (восстановление независимости и построение демократического государства западного типа) определили "прозападные" внешнеполитические ориентации грузинского национального движения. Большинство лидеров грузинских политических партий рассматривали в качестве главных внешнеполитических задач (хотя понятие "внешняя политика" не разработано в грузинском политическом дискурсе) - признание Западом незаконности пребывания Грузии в составе СССР ("факт аннексии Грузии в 1921 году") и независимости страны, а в качестве гарантии от новой "аннексии" Москвы - вступление Грузии в НАТО, другие международные организации.

Союзниками в борьбе с союзным центром для достижения независимости считались также национальные республики СССР и, прежде всего, Прибалтики. Конфликты с народами региона на протяжении веков стали причиной малой солидарности с соседними республиками и государствами. Особая роль прибалтийских республик была определена отношением Запада, который признавал, несмотря на подписание хельсинкских документов в 1975 году, незаконность инкорпорации балтийских государства в состав СССР в 1940 году. Грузинские националисты рассчитывали на помощь прибалтийских движений в получении аналогичного признания Запада.

На данном этапе грузинская политическая элита рассматривала российское демократическое руководство как союзника в борьбе с союзным центром, хотя у нее существовало недоверие к России, основанное на историческом опыте российско-грузинских отношений (Россия, хотя и не отождествлялась с "имперским центром", но в любой момент, по мнению грузинской элиты, могла трансформироваться в него).

В свою очередь, Россия не имела политики на Кавказе: ее действия определялись противостоянием с союзным центром. Первая совместная российско-грузинская акция - подписание соглашения по урегулированию конфликта в Южной Осетии - была негативно воспринята в российских автономиях. Последующий пересмотр российской позиции по урегулированию конфликта под давлением политических лидеров северокавказских автономий стал причиной протестов грузинского руководства: грузинский Верховный Совет стал рассматривать российские инициативы по урегулированию как вмешательство во внутренние дела Грузии. Неудача первой акции повлияла на "замораживание" российско-грузинских отношений.

Российско-грузинские разногласия на данном этапе были связаны с разными подходами к суверенитету автономий и правам этнических меньшинств. Грузинское руководство рассматривало СССР как империю и поэтому признавало право на самоопределение российских автономий и поддерживало национальные движения на Северном Кавказе, но отказывало в праве на самоопределение грузинским автономиям. Российское руководство поддерживало принцип уравнивания статусов всех национально-государственных образований СССР.

Неготовность Запада к “внешнеполитической деятельности” республик, отказ национальных движений (из-за репрессий нового грузинского руководства против антикоммунистической оппозиции и этнических меньшинств) и правительств союзных республик (из-за политической и экономической нестабильности в Грузии) от развития связей с Грузией; межэтнические конфликты в Абхазии, Южной Осетии, армянских и азербайджанских районах (конфликты подробно рассматриваются в Приложении) привели к практически полной изоляции республики накануне распада СССР в декабре 1991 года.

В третьей главе представлен анализ внешней политики и внутренней ситуации Грузии до вступления в СНГ в октябре 1993 года; дан анализ российско-грузинских отношений; представлены позиции и соотношение сторонников и противников развития межгосударственных отношений среди политических элит (в Грузии и России) и общества (в Грузии); рассматривается влияние межэтнических конфликтов на развитие российско-грузинских отношений, на ситуацию на Северном Кавказе.

В 1992 году Россия и Грузия приступили к формированию межгосударственных отношений, однако обе стороны демонстрировали отсутствие интереса к развитию двухсторонних связей: грузинская политическая элита рассчитывала на развитие отношений с Западом после возвращения Шеварднадзе, возглавившего грузинское руководство; позиция российского руководства определялась неготовностью (идеологической, технической, психологический и т.п.) к формированию и осуществлению политики в "ближнем зарубежье".

Поиск партнеров на Западе, готовых взять на себя традиционные с начала XIX века функции России в Закавказье (обеспечение безопасности и стабильности политического режима, социально-экономической модернизации), не дал ощутимых результатов. Запад демонстрировал отсутствие интереса к региону. Более того, военный переворот зимой 1991-1992 гг., дискриминационная политика в отношении этнических меньшинств стали причинами колебаний многих западных государств по вопросу установления дипломатических отношений с Грузией в 1992 году. В 1993 году Запад поддержал выдвинутый Россией принцип особых интересов и особой ответственности России в "ближнем зарубежье", рассчитывая, что Россия будет в состоянии осуществлять взвешенную и ответственную политику по стабилизации процессов в бывшем СССР, особенно в южных регионах.

Отношение Запада, внутренняя ситуация (экономический коллапс, гражданская война, межэтнические конфликты) определили изменение внешней политики Грузии: установление связей с Россией становится главным приоритетом внешнеполитических мероприятий Тбилиси. Одновременно Грузия была заинтересована в создании системы противовесов российскому влиянию в регионе: в условиях дистанцирования Запада формирование региональных связей стало противовесом доминирующему влиянию России и, одновременно, инструментом давления на Россию, руководство которой стало рассматривать прямые переговоры Грузии и других государств региона как угрозу сохранению влияния в регионе.

Российская политика в отношении Грузии на данном этапе прошла две стадии. В 1992 году характерной чертой российской политики стало стремление освободиться от хаоса политических и экономических процессов в "ближнем зарубежье" после начала экономических реформ в России. В 1993 году в российской политике наметился поворот к осознанию необходимости сохранения военно-политического и экономического влияния в постсоветском пространстве. Однако провозглашение в 1993 году приоритетности "ближнего зарубежья" во внешней политике России не привело к детализации концепции и разработке мероприятий российской внешней политики, в частности, в отношении Грузии, что во многом было связано с разными подходами различных групп политической, экономической и военной элиты России к пониманию российских интересов в этом регионе, а также мероприятий по их реализации.

Отсутствие артикулированной государственной политики стало причиной самостоятельных "внешнеполитических акций" министерств (и прежде всего, Министерства обороны), ведомств, северокавказских автономий. Конфликты в Южной Осетии и Абхазии, где проживали этнически близкие северокавказским народам осетины и абхазы, стали причиной "внешнеполитических" и "внешнеэкономических" акций автономий Северного Кавказа в отношении Грузии (мобилизация и отправка добровольцев национальными движениями, перекрытие транспортных и энергетических магистралей, ведущих в Грузию, национальными движениями и официальным руководством, отправка гуманитарной помощи в регионы конфликтов). Участие российских военных во внутриполитических процессах в Грузии было обусловлено проблемами реорганизации Вооруженных сил СССР (на первой стадии данного этапа) и отсутствием единства российской политики (на второй стадии).

Отношение грузинского руководства к этим факторам российско-грузинских отношений было двойственным. С одной стороны, грузинское руководство выражало протесты против участия северокавказцев в военных действиях на стороне абхазов и осетин в Грузии и прямых контактов российского руководства и властей автономий в Грузии, с другой - прямые переговоры с субъектами РФ были одним из инструментов давления Грузии на Россию. С одной стороны, в условиях отсутствия собственных силовых структур Тбилиси был заинтересован в использовании российских военных для стабилизации ситуации в Грузии вне рамок российско-грузинских договоров (в борьбе военно-политических группировок, для стабилизации криминогенной ситуации, в противостоянии грузинских регионов и Тбилиси). С другой стороны, Грузия обвиняла российских военных, дислоцированных в грузинских автономиях, в поддержке сепаратистских движений в Абхазии и Южной Осетии. В 1993 году, по мере осознания политической элитой России необходимости сохранения военно-политического влияния в "ближнем зарубежье", подписание договоров о базовом принципе дислокации и статусе российских войск в Грузии стало основным инструментом давления Грузии на Россию.

Следует отметить, что Грузия также не имела единой внешней политики в отношении России и региональных государств. Если разница "внешних политик" ведомств сглаживалась доминированием Шеварднадзе во внутри- и внешне-политических сферах (хотя давление прозападно настроенных общества и политической элиты оказывало заметное влияние на приоритеты грузинской внешней политики), то грузинские автономии и регионы проводили свою "внешнюю политику". Власти Абхазии и Южной Осетии выражали стремление войти в состав России и налаживали связи с российскими автономиями Северного Кавказа, различными политическими группами в российском руководстве. Мегрелия подчинялась изгнанному президенту Грузии Звиаду Гамсахурдиа, находящемуся на территории Чечни. Экономика Аджарии зависела от развития прямых связей с Турцией, а политическая стабильность в этой автономии определялась поддержкой, которую оказывали российские военные ее руководству. Армянские и азербайджанские районы Грузии более активно развивали экономические и политические связи с Арменией и Азербайджаном, а не с Тбилиси.

Однако на данном этапе определяющим фактором российско-грузинских отношений, внутренней и внешней политики Грузии стал грузино-абхазский конфликт (подробно рассматривается в Приложении). Российское руководство под давлением автономий Северного Кавказа поставило вопрос о развитии двухсторонних отношений в зависимость от урегулирования конфликта. Грузинская политическая элита и население рассматривали действия российских военных и добровольцев северокавказских народов как войну России против Грузии. Такая оценка привела к тому, что парламент Грузии в декабре 1992 года признал нецелесообразным подписание каких-либо соглашений с Россией. Только глубокий экономический кризис и внутриполитические конфликты определили заинтересованность грузинского руководства в активизации отношений с Россией и государствами СНГ к середине 1993 года.

В четвертой главе анализируются этап интенсификации российско-грузинских отношений в 1993-1995 гг.; основные факторы, определившие резкое изменение грузинской внешней политики (вступление в СНГ, подписание военных соглашений с Россией); выполнение подписанных российско-грузинских соглашений в военной, политической и экономической сфере; отношение политической элиты и общества к развитию двухсторонних связей. Особое внимание уделяется изменению отношения Запада к Закавказью (в первую очередь, к процессам экономической модернизации), формированию соперничества между западными и региональными государствами по различным вопросам, обострению борьбы за сферы влияния в регионе.

Поражение в грузино-абхазском конфликте, активизация сторонников свергнутого президента Гамсахурдия в Мегрелии и угроза гражданской войны, коллапс экономики и отсутствие собственных силовых структур, полная потеря управляемости регионами поставили под вопрос существование грузинской государственности. И несмотря на сохранение сильных "прозападных" настроений в грузинской политической элите и среди населения, развитие отношений с Россией стало рассматриваться правительством и Главой Грузии как единственный выход из сложившейся кризисной ситуации.

Вступление Грузии в СНГ и присоединение к большинству соглашений этого альянса, подписание соглашений о военном сотрудничестве с Россией в феврале 1994 года и поэтапное подписание договора о размещении российских военных баз (в марте 1995 года - министрами обороны двух стран, в сентябре - главой Грузии и премьер-министром России) были необходимы для получения помощи России, на которую рассчитывало грузинское руководство во всех сферах: от борьбы с преступностью до военной реформы, от социальной поддержки населения до реализации экономических реформ, от борьбы с восстанием в Мегрелии до восстановления контроля Грузии в Абхазии и Южной Осетии.

Вступление в СНГ и подписание военных соглашений с Россией определили политический спектр Грузии. Лишь коммунистические партии, выступающие с идеей реставрации СССР, и социал-демократическая партия безогоровочно поддержали эти мероприятия правительства и главы Грузии. "Парламентское большинство", созданное в поддержку политики Шеварднадзе в сентябре 1993 года, и Союз граждан Грузии ("партия Шеварднадзе"), получивший большинство мандатов в избранном осенью 1995 года парламенте, рассматривали политику сближения с Россией как необходимую на этапе восстановления структур управления и государственных институтов. Радикальные оппозиционные партии, среди которых лишь блок сторонников Гамсахурдиа сумел приблизиться к 5% барьеру на выборах 1995 года, выступили против любых альянсов с Россией. Умеренная оппозиция, пользующаяся значительным влиянием в стране, не поддержала вступление Грузии в СНГ и выступила против развития сотрудничества с Россией по военным вопросам и в процессе урегулирования конфликтов в Абхазии и Южной Осетии.

На основе данных социологических опросов, голосований на выборах, материалов средств массовой информации проанализировано отношение грузинского общества к внешнеполитическим мероприятиям и ориентациям руководства. В частности, отмечается, что мнения общества разделилось по вопросам российско-грузинских отношений: число сторонников и противников вступления Грузии в СНГ было сопоставимым на протяжении всего данного этапа. Что касается подписания договора и соглашений с Россией, большинство населения было уверено, что Россия будет торпедировать выполнение взятых на себя обязательств. Отсутствие прогресса в урегулировании конфликта в Абхазии, реальной помощи в проведении военной реформы и экономической помощи России, адекватной ожиданиям правительства и населения, стало причиной разочарования в ориентации на Россию грузинского общества.

Российская политика в отношении Грузии продолжала сохранять противоречивый и непоследовательный характер. Мероприятия по реализации основных целей российской политики (консолидация СНГ и закрепление за Россией роли регионального лидера; сохранение военно-политического влияния и присутствия; урегулирование конфликтов вблизи российских границ; защита прав этнических меньшинств) определялись министерствами и ведомствами самостоятельно и носили несогласованный характер. Против развития тесных отношений с Грузией, особенно в экономической и военной областях, выступили все политические партии (например, все фракции в Государственной Думе в феврале 1994 года), официальная элита и население северокавказских автономий. Причинами стали опасения финансовой дестабилизации в России, внешнеполитической и военной переориентации Грузии после выполнения Россией стабилизационных мероприятий в регионе, возобновления военных конфликтов в Абхазии и Южной Осетии (в случае наращивания военного потенциала Грузии), дестабилизации и потери влияния федерального центра на Северном Кавказе (в случае выполнения российскими миротворцами полицейских функций для возвращения грузинских беженцев в зоны конфликтов).

Взаимное недоверие стало причиной отказа от ратификации подписанных договоров и соглашений парламентами России и Грузии, что, в свою очередь, привело к произвольному выполнению соглашений обеими сторонами и к новому витку недоверия, несмотря на интенсивное взаимодействие на ведомственном уровне, особенно в сфере разоружения незаконных вооруженных формирований и стабилизации криминогенной ситуации в Грузии.

Отсутствие у России ресурсов для экономической модернизации Закавказья, начало экономических реформ в Грузии на основе рекомендаций МВФ и при финансовой поддержке западных государств осенью 1994 года привело к ослаблению "пророссийских" ориентаций правительства Грузии.

В 1994 году наметилось изменение отношения западных государств к процессам модернизации в регионе: во-первых, в связи с реализацией проектов освоения нефтяных месторождений Каспийского шельфа, транспортировки азербайджанской и, в перспективе, казахстанской нефти, во-вторых, в связи с возобновлением традиционного соперничества "Восток-Запад", обусловленного взаимными опасениями одностороннего усиления влияния в постсоветском пространстве и формированием нового противостояния по целому ряду вопросов. Однако несмотря на возросший интерес к проблемам региона, западные государства не проявляли готовности оспорить выдвинутый Россией принцип монопольного права на урегулирование конфликтов в Грузии.

Реализация "каспийского проекта" стала причиной активизации соперничества региональных держав, претендующих на роль центров влияния (России, Турции, в меньшей степени, Ирана). Анализ отношений складывающихся альянсов позволил проследить изменение грузинской внешней политики на данном этапе. Например, участие в альянсе Азербайджан-Турция-Запад являлось предпочтительным для Грузии с учетом "прозападных" ориентаций общества и политической элиты; экономических и политических дивидентов от реализации транспортных проектов; преодоления безальтернативной зависимости от России. Однако значительная зависимость от России не позволяли Грузии открыто заявить о своих притязаниях: в 1992-94 гг. развитие отношений с Турцией рассматривались грузинским руководством, главным образом, как элемент давления на Россию. В 1995 году стабилизация внутренней ситуации и интерес Запада позволили грузинскому руководству изменить акценты внешней политики: Грузия открыто поддержала азербайджано-грузино-турецкий маршрут нефтепровода, несмотря на давление России.

В 1995 году изменилась грузинская политика в СНГ: если в 1994 году Грузия поддерживала мероприятия России, направленные укрепление Содружества, рассчитывая на экономическую и военную помощь, разрешение конфликта в Абхазии; то в 1995 году Грузия поддержала подход Украины, рассматривающей СНГ как межгосударственное, но не наднациональное образование.

Ориентации грузинского общества, политической элиты повлияли на формирование грузинской внешней политики на данном этапе. Ее приоритетной целью осталось развитие отношений с западными государствами. Доминирующий характер связей с Россией определялся состоянием грузинской экономики и государственных институтов, существованием зон межэтнических конфликтов. Балансирование между Россией и Западом, Россией и другими бывшими союзными республиками, СНГ и другими альянсами определило стиль грузинской политики на данном этапе. На данном этапе определились механизмы давления Грузии на Россию с целью формирования оптимальной для Грузии кавказской политики России: статус российских войск в Грузии (сохранение военного присутствия рассматривается российским руководством как приоритетное направление внешней политики в Закавказье), формирование отношений с российскими республиками Северного Кавказа (российское руководство начинает рассматривать данную деятельность как угрозу целостности России), угроза смены внешнеполитического курса (начиная с 1994 года, российское руководство негативно воспринимает развитие связей государств-участников СНГ с третьими странами).

После победы на выборах парламента в ноябре 1995 года Союза граждан Грузии ("партии Шеварднадзе") и Национально-демократической партии, которая выступает против развития тесных связей с Россией в военной сфере, политика балансирования между Россией и Западом, Россией и региональными государствами получила поддержку большинства парламента и стало основной стратегией внешней политики Грузии.

В Заключении к диссертации в обобщенном виде сформулированы итоги исследования и на их основе сделан альтернативный прогноз перспектив российско-грузинских отношений.

Отмечается, что в настоящее время доминирование России в регионе определяется несколькими факторами: сохранение контроля за всеми зонами межэтнических конфликтов в Грузии; сохранение контроля за транспортными магистралями, связывающими Грузию с другими государствами; сохранение военного присутствия; сохранение контроля за формированием вооруженных сил и системы безопасности Грузии.

Однако развитие российско-грузинских отношений в 1990-1995 гг. позволяет сделать вывод о том, что значение российского фактора во внешней и внутренней политике Грузии будет уменьшаться. Во-первых, грузинское общество и политическая элита сохраняют ярко выраженные прозападные ориентации и в значительной степени не доверяют России; эти настроения значительно влияют на внешнюю политику грузинского руководства. Во-вторых, формирование собственных силовых структур, стабилизация криминальной ситуации и ликвидация военизированных формирований (последние два процесса - при неофициальной помощи ГРВЗ) приведут к общей стабилизации ситуации и укреплению нынешнего политического режима, в частности. В-третьих, отсутствие у России ресурсов для экономической модернизации Закавказья предопределяет снижение ее влияния в регионе в недалеком будущем. Уже в настоящее время роль России во многом определяется ее ключевым положением в транспортной инфраструктуре бывшего СССР, однако строительство транспортного коридора Европа-Азия способно существенно снизить зависимость от России в данном вопросе. И наконец, западные государства начинают проявлять значительное внимание к процессам экономической модернизации и крупным экономическим проектам в Закавказье.

В России большинство политических партий и северокавказские республики выступают против развития экономических отношений с Грузией, развития военного сотрудничества, особенно по вопросу помощи России в создании грузинской армии (из-за опасений возобновления военных действий в зонах этнических конфликтов и военно-политической переориентации Грузии после формирования грузинской армии).

Грузинская политическая элита рассматривает сохранение российского военного присутствия (военные базы) в регионе лишь в контексте восстановления контроля Грузии в Южной Осетии и Абхазии. Однако у России нет единого подхода по данному вопросу. Несмотря на неоднократные признания территориальной целостности Грузии, в российском руководстве существует политические группы, рассматривающие конфликты в Грузии как эффективный способ сохранения военно-политического влияния России на Кавказе. Кроме того, помощь российских военных в установлении контроля Грузии в автономиях, возвращении грузинских беженцев вызовет негативную реакцию на Северном Кавказе, приведет к активизации конфликтов в регионе и усилению сепаратистских настроений на Кавказе.

Анализ российско-грузинских отношений, настроений в обществе и политической элите, позиций различных групп влияния в Грузии на протяжении 1990-95 гг. позволяют предположить, что грузинская сторона будет стремится к пересмотру ряда документов, круг которых будет определяться внутренней и региональной ситуацией, степенью вовлеченности Запада в процессы в Закавказье и результатами соперничества между Россией и Западом.

Что касается собственно российской политики в отношении Грузии, то возможны несколько вариантов.

Поддержка политических сил Грузии, ориентированных на Россию, не приведет к укреплению российско-грузинских отношений. Во-первых, приход к власти "пророссийского" правительства является маловероятным событием в случае свободных и демократических выборов. Во-вторых, благодаря прозападным настроениям и недоверию к России политической элиты и общества, любой лидер - вне зависимости от политической ориентации - будет вынужден проводить политику дистанцирования от Москвы, если, конечно, смена политического режима не произойдет в результате военных действий России. Последний вариант относится к маловероятным при сохранении демократического характера власти в России.

Возвращение России к политике изоляционизма в постсоветском пространстве (хотя этот вариант следует рассматривать как маловероятный) приведет к возобновлению военных действий в зонах конфликтов: с учетом настроений в грузинском обществе и позиций политических партий, изменение позиции грузинской политической элиты в отношении федерализации Грузии, выработка политики с учетом прав этнических меньшинств и - главное - ее реализация представляются маловероятными в ближайшей перспективе.

Проведение Россией политики давления путем сохранения контроля за очагами межнациональных конфликтов и использование внутриполитических и межтерриториальных противоречий для закрепления собственного влияния способно надолго законсервировать сложившийся баланс нестабильности в регионе. Отсутствие стабилизации в Грузии обернется негативными последствиями и для стабильности на юге России, поскольку Россия не имеет реальной границы на Северном Кавказе, что поставит под вопрос инвестиции в российские транспортные проекты - в первую очередь, по транспортировке азербайджанской и казахстанской нефти.

В настоящее время ни одна из региональных держав, претендующих на особое влияние в Кавказском регионе, не имеет потенциала для доминирования в Закавказье. Западные страны, обладающие необходимым экономическим потенциалом для модернизации региона, не имеют средств для обеспечения политической и военной стабильности. Возможные варианты альянсов, исходя из исторических связей или идеологических установок государств, не решают проблемы. Ущемление интересов какой-либо стороны при реализации масштабных региональных проектов может стать причиной новых конфликтов. "Нефтяной проект" дает возможность начала экономической, а значит, и политической стабилизации в регионе при условии, что все участники (региональные государства, региональные державы, западные государства) сумеют найти компромисс.

Национальные и стратегические интересы России требуют выработки согласованной политики в отношении Грузии (и Кавказа в целом) с учетом исторических, экономических, геополитических, этнических, социальных и других факторов; с учетом взаимодействия интересов государств и народов региона, западных стран.


По теме диссертации опубликованы следующие работы:

Республики во время путча: Опыт комментированной хроники. - Путч: хроника тревожных дней. - М.: Прогресс, 1991. - С.188-215. Republshed in Canada, Mosaic-Press, 1992

La Georgia come modello di picolo Impero. - Nazionalismo e sviluppo politico nell'ex URSS. - Milano: ISPI, 1993.

Грузия как модель посткоммунистической трансформации. - М.: Международный Фонд социально-экономических и политологических исследований (Горбачев-Фонд) & Центр "Север-Юг", 1993. - 66 с.

Georgien in GUS: Ende des Burgerkriegs in Georgien? // Wostok. - Koln, 1993. - N 6. - С.14-17.

Der NordKaukasus als Spiegel einer zweiten russischen Revolution. - In Segbers, Klaus (Hg.): Russland Zukunft: Raume und Regionen, Nomos Verlagsgesellschaft: Baden-Baden, 1994, p. 211-218.

Zwischen imperialem Machtstreben und demokratischem Konfliktmanagement (Die russische Politik im Nordkaukasus) // Kommune N 2, 1994, p.20-24.

Северный Кавказ в поисках региональной идеологии (совместно с Т.Музаевым). - М.: Прогресс, 1994. - 69 с.

North Caucasus. - In: Klaus Segbers, Stephan De Spiegeleire (Eds.): Post-Soviet Puzzles: Mapping the Political Economy of the Former Soviet Union. Volume II (Emerging Geopolitical and Territorial Units. Theories, Methods and Case Studies), Nomos Verlagsgesellschaft: Baden-Baden, 1995, p. 415-450.

"The Foreign Policy Orientation of Georgia" - Stiftung Wissenschaft und Politik - AP 2968, Ebenhausen (Germany), July 1996, 86p.

А также более 40 публикаций в российских и зарубежных средствах массовой информации.

 


Уважаемые читатели! Мы просим вас найти пару минут и оставить ваш отзыв о прочитанном материале или о веб-проекте в целом на специальной страничке в ЖЖ. Там же вы сможете поучаствовать в дискуссии с другими посетителями. Мы будем очень благодарны за вашу помощь в развитии портала!

 

Все права принадлежат Международному институту гуманитарно-политических исследований, если не указан другой правообладаетель