Владимир Брутер, 2001 г.

В ОЖИДАНИИ ПРОЕКТА

Итоги выборов в Молдавии больше всего похожи на приговор. Избиратели вынесли приговор всем тем, кто 10 лет управлял страной, и он оказался крайне жестоким. Никому из тех, кто уже был у власти кроме премьерско-президентского Альянса Брагиша, не удалось преодолеть 6 % барьер. Одновременно и, скорее всего, навсегда ушли из большой молдавской политики экс-президент Мирча Снегур, спикер парламента 1998-2001 гг. и вице-спикер парламента 1994-1998 годов Дмитрий Дьяков, экс-премьер Ион Стурза и многие другие. Совершенно неясна теперь политическая судьба действующего президента Молдовы Петра Лучинского. Никаких шансов на переизбрание у него нет. Подобного развития событий постсоветская история еще, видимо, не знала. Партия первого президента Молдовы – Мирчи Снегура вообще не прошла в парламент, а рейтинг второго – Петра Лучинского составляет сейчас менее 1 %. Комментарии здесь излишни.

Коммунисты и сами оказались не рады такому оглушительному успеху. Им не удастся более разделить ответственность за власть с кем-либо другим (излюбленный прием в предыдущем парламенте). От них ожидают немедленных действий, выполнения предвыборных обещаний, окончания долгого десятилетнего кошмара и, наконец, просто чуда. Коммунисты, и это проявилось уже в первых заявлениях Владимира Воронина после выборов, просто в растерянности от нежданно свалившейся им на голову победы. Одни заявления нередко противоречат другим. Часть собственных заявлений затем опровергается, потом некоторые из них вновь подтверждаются и т.д. Единственное, что сегодня можно сказать абсолютно точно, это то, что президентом станет Владимир Воронин, и то после определенных колебаний и противоречивых заявлений.

Растерянность коммунистов объясняется достаточно просто. Во-первых, они не ожидали, что, получив 71 парламентский мандат, они вынуждены будут взять на себя ответственность за все. Об этом Владимир Воронин сказал в одном из послевыборных интервью, пожалев, что в парламент не прошла Демпартия. Во-вторых, у коммунистов так и не появился план на игру. Союз (и разделение ответственности) с кем-либо был бы возможен, только если бы коммунисты имели менее 61 мандата. В этом случае коммунисты сообщили бы своим избирателям, что большинства у них нет, сформировали бы что-то вроде коалиции (совершенно все равно с кем) и получили бы возможность управлять страной, прямо за это не отвечая. Такой вариант, несомненно, рассматривался лидерами партии, причем как один из наиболее комфортных. Теперь подобное совершенно исключено. Разумеется, коммунисты могут назвать правительство технократическим или "правительством профессионалов" и поставить во главе его "беспартийного большевика", но это уже ничего не изменит. В любом случае им придется взять на себя полную ответственность за ситуацию и предложить народу Молдовы свой вариант развития страны.

Вначале коммунисты предполагали, что они могут сохранить внешнюю политику Петра Лучинского практически в том же виде, что и раньше. Николай Черномаз остается на посту министра, провозглашается курс на одновременное сближение с Европой и Россией, а отсутствие результатов списывается на сложную ситуацию. Сейчас это уже практически невозможно. Европейские политики весьма резко восприняли приход коммунистов к власти. Лейтмотивом их отношения к победе коммунистов стал вопрос "Кто потерял Молдову". Фактически уже принято решение о приостановлении кредитов Молдове (по крайней мере, до конца текущего года). Тем самым молдавский прецедент – абсолютная победа нереформированных коммунистов признается крайне опасным и нежелательным к дальнейшему тиражированию.

Таким образом, в послевыборном молдавском установлении резко возрастает значение российского фактора. Сейчас или, скорее всего, никогда Россия может вернуть себе влияние в республике и регионе в целом. Если этого не произойдет, то антироссийский откат может оказаться очень сильным. Поэтому России необходимо поторопиться и принять решение о своем участии в молдавских делах немедленно. Все остальное, во всяком случае так представляется сейчас, окажется вторичным в проекте, который Россия предложит Молдове. Россия уже пыталась, начиная с лета прошлого года, реализовать в Молдове и Приднестровье части различных проектов, ни разу не доведя все это до конца. Реализации проектов мешали различные обстоятельства, главным из которых, однако, является отсутствие уверенности высшего российского руководства в том, что это вообще необходимо, и что сближение с Молдовой отвечает долгосрочным стратегическим целям России.

Многие в Москве вполне искренне полагают, что затраты на интеграцию Молдовы в российскую сферу влияния не могут окупиться ни с экономической, ни с политической точки зрения. А, следовательно, инвестировать в Молдову (в различных значениях понятия инвестиции) не следует. Тот факт, что в Молдове в результате выборов пришли к власти политики, обещавшие присоединение к союзу России и Белоруссии, придание русскому языку официального статуса, конечно, имеет значение, но не является, по их мнению, основанием для решительных действий. Эту позицию связывают в большей мере с администрацией президента. Есть и другая позиция. Молдову надо приближать к России как можно быстрее, невзирая на возможные издержки, пока внутренняя ситуация в Молдове и экономическая в России позволяют это сделать. Потом будет поздно. Любая серьезная ошибка коммунистов приведет к изменениям в общественном мнении, откату, росту недовольства, активизации противников и возможной скорой смене режима в Кишиневе. Поэтому решение о принятии Молдовы в союз России и Белоруссии необходимо принимать немедленно, а все остальное будет после. Подобную позицию в определенной мере разделяют в Совете безопасности.

Проблема осложняется тем, что сами молдавские коммунисты и их лидер и будущий президент Молдовы Владимир Воронин практически не в состоянии повлиять на выбор России. Вариант, который предпочтет Россия, в значительной мере зависит от соотношения сил между различными группировками в руководстве России. Главное, что могут сделать коммунисты для достижения своих целей, – это постараться совершить как можно меньше невынужденных ошибок и избежать идеологических крайностей. Подобное развитие событий существенно облегчит и задачу России, которой совершенно ни к чему излишняя левизна своих потенциальных союзников и самих коммунистов, которые смогут принимать вполне прагматичные решения.

ПРОБЛЕМЫ ДЛЯ КОММУНИСТОВ.

Сейчас в Молдове есть ряд болевых точек, на которых коммунистам, хотят они или не хотят, придется сосредоточиться. Решение некоторых проблем может дать быстрый анестезирующий эффект, но ничего по существу не изменится. Другие, наоборот, быстрых успехов не сулят, но в перспективе могут изменить всю ситуацию. Поэтому различные темы и методы их решения придется соединять. Причем каждая серьезная ошибка может оказаться последней. Идти коммунистам придется по минному полю, чрезвычайно насыщенному ожиданиями избирателей, собственными иллюзиями и догмами, соблазном простых решений и т.д.

Главные вопросы, на которые придется ответить коммунистам, выглядят следующим образом.

Союз России и Белоруссии.

Во время предвыборной кампании коммунисты торжественно обещали сразу же присоединиться к союзу России и Белоруссии (РБС). Лозунг оказался более чем привлекательным. Причем как среди русскоязычного (что ожидалось), так и среди молдавского (впервые за годы независимости) населения. При этом коммунисты отчетливо понимали, что, во-первых, никакого реально действующего союза не существует, во-вторых, Молдову туда, во всяком случае пока, никто не приглашал. Идея присоединения к РБС была чистой воды блефом, и уже на следующий день после победы на выборах Воронин заявил о том, что "мы в союз хотим, но надо, чтобы нас туда взяли" и что было бы хорошо по этому вопросу провести референдум.

Перспективы вступления Молдовы в РБС пока окончательно не ясны. По-видимому, какие-то предложения Молдове все-таки будут сделаны, и, по-видимому, новое молдавское руководство будет обязано эти предложения принять. Без этого у молдавско-российского сближения никаких перспектив не будет. С другой стороны, необходимо понимать, что подписание документов о вступлении Молдовы в РБС само по себе ничего не означает – это только входной билет, а все самое важное будет происходить позже.

Самое опасное здесь – это не вступление в РБС (или, наоборот, отказ от вступления), а референдум. Проводить референдум категорически нельзя. Это приведет к резкой политизации общества, чего необходимо самым решительным образом избегать. Точно также необходимо избежать вынесения на референдум вопроса о статусе русского языка.

Статус русского языка.

Коммунисты торжественно и многократно обещали перед выборами придать русскому языку статус второго государственного. После выборов Воронин уже заявил, что в этом вопросе не нужна спешка и, вообще, это надо вынести на референдум.

Строго говоря, лозунг второго госязыка вовсе не был обязательным во время предвыборной кампании. Русскоязычные избиратели (около 80 % из них проголосовало за коммунистов) в любом случае проголосовали бы за ПКРМ хотя бы потому, что больше голосовать было не за кого. Острота языковой проблемы спала уже довольно давно, а попытка Ассоциации студентов, обучавшихся в румынских вузах (КАИРО), инициировать закрытие ряда русскоязычных СМИ встретила резкое неприятие во всей Молдове. На наш взгляд, лозунг второго языка во многом вызван позицией партактива, где много тех, кто пострадал от языковой политики начала 90-х и теперь хочет все вернуть назад.

В принципе ничего плохого в придании русскому языку официального статуса нет. Более того, это, скорее всего, позволит окончательно (и навсегда?) решить языковые проблемы в стране. Кроме того, в законе о функционировании языков в РМ у русского языка уже есть официальный статус "языка межнационального общения". Поэтому, не акцентируя на этом внимание и не настаивая на государственном статусе русского языка, ему можно было бы спокойно придать статус официального языка, полностью равноправного с молдавским.

Однако есть серьезные основания полагать, что немедленная постановка языковых проблем и в парламенте, и в обществе в целом была бы крайне несвоевременной. Во-первых, в самом обществе проблема языков более не признается значимой. В рейтинге проблем она не входит даже в десятку. Разумеется, определенные языковые сложности еще остаются, особенно в части публичной администрации, но это сейчас никого не беспокоит. Во-вторых, для активной городской части молдавского населения немедленное придание официального статуса русскому языку во многом будет означать материализацию их страхов, связанных с приходом коммунистов, и приведет к тому, что эта (очень важная) часть населения сразу же окажется в жесткой оппозиции к новой власти.

Поэтому проведение референдума, который вполне может вновь поляризовать страну и расколоть ее по языковому признаку, будет очень опасным. Более того, никаких положительных последствий у подобного референдума не может быть в принципе, все это можно решить и без всенародного голосования.

Существует также идея увязать придание русскому языку официального статуса с приднестровским урегулированием. В принципе это правильно, однако никто не знает, как и когда будет решена приднестровская проблема. Хотя вполне возможно, что статус русского языка может быть просто вложен в пакет документов о приднестровском урегулировании. Мы уже говорили летом 2000 года о том, что приднестровское урегулирование, придание ПМР статуса в рамках единой Молдовы в любом случае сделает необходимым внесение изменений в Конституцию Молдовы и тогда можно будет вернуться к проблеме русского языка.

Впрочем, до приднестровского урегулирования еще очень далеко. Сейчас молдавские коммунисты даже не предполагают, как к нему подступиться. Вместе с тем для будущего коммунистов это проблема номер один. Во-первых, партия объединителей страны навсегда приобретает легитимность. Во-вторых, существенно меняется структура электората Молдовы. Доминация (количественная и качественная) ориентированного на Россию электората приобретает более устойчивый характер. Следовательно, левые и их потенциальные союзники смогут удерживать власть даже в самых критических ситуациях, что дает им много возможностей для маневра.

Приднестровье.

Относительно приднестровского урегулирования сейчас ясно только одно – молдавские коммунисты не имеют никакого представления о том, что необходимо сделать, чтобы конфликт между левым и правым берегом окончательно стал историей. К сожалению и в Москве, после двух неудачных попыток, тоже не знают, что делать и с Тирасполем, и с ситуацией в целом. Тем не менее, совершенно ясно, что все ключи (которые есть) к окончательному урегулированию находятся не в Кишиневе, а в Москве. Можно предположить, что инструментов пока недостаточно, но это вопрос времени и политической воли. У российского руководства (по крайней мере той его части, которая понимает необходимость как можно более быстро и надежно урегулировать приднестровскую проблему) есть несколько принципиальных тезисов, которых в Москве будут придерживаться при любом стечении обстоятельств.

Первое. Приднестровье должно получить высокий статус, закрепленный в Конституции Молдовы (общей Молдовы). Статус должен быть не ниже субъекта федерации, имеющего возможность влиять на политику всего государства.

Второе. В России понимают, что главным препятствием в приднестровском урегулировании является нынешнее руководство ПМР. Поэтому смена руководства признается возможной, возможно даже желательной, но только законным путем и под конкретную последовательность дальнейших шагов. В любом варианте новое руководство ПМР должно будет обеспечить внутреннюю стабильность, преемственность, но вместе с тем большую вменяемость и лояльность.

Третье. Без решения приднестровской проблемы Россия не сможет закрепиться в Молдове. Правящая элита РМ всегда будет в той или иной степени не доверять России, пока приднестровская проблема не будет окончательна урегулирована. Это относится, в том числе, и к коммунистам. С другой стороны, для России все это представляет пока чисто политический проект, не имеющий никакого реального экономического наполнения. А это означает, что колебания по поводу "влезать или не влезать" будут присутствовать постоянно.

Активное участие России в молдавских делах обязательно поставит вопрос об отношениях Молдовы с западом. Уже первые отклики не сулят Молдове ничего хорошего. Можно предположить, что дальше будет еще сложнее. Поэтому уже первые послевыборные заявления Воронина были посвящены внешнеполитической ситуации. Лидер молдавских коммунистов немедленно подтвердил все ранее принятые международные обязательства Молдовы и призвал международное сообщество активизировать свое присутствие в Молдове.

Внешняя политика.

Резкая реакция запада на победу ПКРМ на выборах таит в себе серьезную угрозу для молдавских коммунистов. Угроза даже не в том, что Запад не даст денег или не примет в ЕС через 10 лет. Деньги, полученные от МВФ, пока, во всяком случае, никакой пользы Молдове не принесли, а в ЕС Молдову не приглашают, да и она не готова. Проблема в другом. Реакция Запада может привести к тому, что новое молдавское руководство будет поставлено перед сложной дилеммой: или сближение с Россией и большие проблемы с Западом, или продолжение нынешнего курса при безусловном сохранении России на дистанции.

До сих пор РМ была обречена на интеграцию в обоих направлениях. Сейчас все более популярным становится лозунг "В Европу вместе с Россией". Идея замечательная, но пока практически невыполнимая.

Новому молдавскому руководству придется предпринять немало усилий, чтобы сохранить хотя бы статус-кво в отношениях с Западом. Определенным образом здесь могут помочь усилия по интеграции регионов.

Надо отметить, что кроме СНГ, Молдова уже вошла в блок ГУУАМ (Грузия, Украина, Узбекистан, Азербайджан, Молдова) с неясными намерениями и неясными перспективами. По-видимому, главной целью создателей блока было не допустить более тесной интеграции стран СНГ. Сейчас ситуация в странах ГУУАМа быстро меняется, и можно предположить, что идея блока внутри СНГ так и осталась невостребованной. Воронин уже заявил, что "надо посмотреть, что это за организация ГУУАМ и зачем нам нужно в ней участвовать". Скорее всего, новое молдавское руководство все-таки не заявит немедленно о выходе из ГУУАМа, а "заморозит" свое участие и попробует понаблюдать за развитием событий.

С другой стороны, у Молдовы уже есть определенный положительный опыт строительства еврорегионов с участием Румынии, Молдовы и Украины. Наибольшую известность на данный момент получили проекты Верхний Прут и Нижний Дунай. Кстати, в реализации проекта Верхний Прут активную роль играет председатель Единецкого уездного совета, активный участник ПКРМ Ион Гуцу. Еврорегионы были задуманы как своеобразный полигон для тех стран, чьи намерения по вступлению в ЕС не встречали понимания со стороны объединенной Европы. И первые же результаты говорят о том, что идея ЕС "заставить дружить" между собой постоянных конкурентов (например, Украину и Румынию) может дать неплохие результаты. На наш взгляд, успехи еврорегионов, в которых Молдова будет принимать участие, могут стать определенным балансиром сближению Молдовы и России и позволить сохранить хорошие отношения с Западом.

Экономика.

Сегодня молдавская экономика почти полностью носит виртуальный характер. Государственный бюджет рассчитан на уровень доходов примерно в 8-9 раз меньший, чем официальный прожиточный минимум. Объем счетов за коммунальные платежи даже в преуспевающем по молдавским меркам Кишиневе почти равен сумме официально начисленных зарплат и пенсий. Причем черная экономика занимает в этом всем свое достойное, но отнюдь не доминирующее положение. Значительно большее по объему место занимает экономика серая, начинающаяся со всевозможных рынков и заканчивающаяся безбрежной сферой услуг, предлагающей все что угодно без каких-либо документов, лицензий и гарантий.

У нас нет сомнений, что Владимир Воронин не собирается восстанавливать социалистическую экономику в отдельно взятом молдавском государстве. Его экономические воззрения носят, конечно, вполне стихийный характер, но уже далеко ушли от экономики советского периода. У него устойчиво хорошие связи с молдавским и не только молдавским бизнесом. Никаких резко отрицательных эмоций у отечественных предпринимателей победа коммунистов на выборах не вызвала.

Всего этого, однако, недостаточно, чтобы хотя бы рамочно представлять себе, что может вывести молдавскую экономику из ситуации свободного падения. Если попытаться предугадать основную экономическую линию коммунистов, то она сведется к поощрению отечественного товаропроизводителя за счет некоторых протекционистских мер, наведению "элементарного порядка" и сближению с Россией, которая будет не то донором, не то локомотивом, при сохранении хороших отношений с международными финансовыми институтами. Все это очень напоминает, например, программу победившей на выборах в Румынии вполне респектабельной Партии Социальной демократии или, отчасти (все-таки другие масштабы), КПРФ. С одним существенным добавлением. Если кому-то и удавалось до конца реализовать подобную программу, то ничего хорошего из этого не получалось.

У европейских левых до сих пор тоже с экономикой получалось не очень хорошо. Но там одни зарабатывали деньги, а другие их тратили. В Молдове пока никто ничего не заработал, поэтому тратить коммунистам будет нечего. Коммунисты и сами понимают, что экономика - это их самое слабое место. Поэтому Воронин сразу же и заявляет, что мы за "правительство профессионалов" и предлагает различным известным в Молдове людям обсудить их работу в будущем кабинете. При этом коммунистов трудно заподозрить в большом желании поделиться должностями. Но Воронин прекрасно понимает, что 50 % голосов коммунистов – это, в первую очередь, результат полного развала молдавской экономики, а, следовательно, и спрашивать с коммунистов избиратели станут в первую очередь за экономические результаты. У коммунистов в руководстве партии практически нет людей, которые понимают и чувствуют современную экономику, которые уже первыми своими действиями во власти не создадут себе новых проблем. Поэтому они и готовы отдать значительную часть министерских постов в обмен на то, чтобы объявить правительство некоммунистическим и снять с себя хотя бы часть ответственности.

Коммунистам нужны инвестиции, но их не будет, если министр экономики будет считать капиталистов своими классовыми врагами. Коммунистам необходим жесткий, прозрачный и реально исполнимый бюджет, но его не будет, если правительство будет повышать пенсии и стипендии за счет "печатного станка".

Возникает определенный парадокс. Чем меньше в правительстве и, в частности, в экономическом блоке будет коммунистов и коммунистических взглядов на экономику, тем устойчивее может оказаться новая власть в Молдове и политические перспективы коммунистов в целом.

Для того чтобы все это реализовать, необходимы, как минимум, три вещи. Во-первых, коммунисты должны воплотить свои намерения в окончательные решения и утвердить правительство, способное решать такого рода задачи. Во-вторых, правительству (по крайней мере, экономическому блоку) хотя бы на определенное время должна быть предоставлена свобода маневра. В-третьих, и это, возможно, самое главное, правительство должно действовать в рамках определенного плана или проекта. Только в данном случае может (и то с серьезными оговорками) идти речь о построении в Молдове более или менее жизнеспособной экономики.

О проекте (или вернее об отсутствии проекта) для Молдовы речь идет уже достаточно давно. Были различные варианты, которые не только ничем не заканчивались, но даже и не начинались. Главных проблем было две. Первая – это отсутствие стратегического инвестора. Те западные компании, которые приходили в Молдову до сих пор, инвестировали, в основном, в инфраструктуру, где риск гораздо меньше чем в производстве. Российских компаний кроме "Лукойла" и "Газпрома" в Молдове вообще нет. Вторая - отсутствие рынков, на которые будет продвигаться молдавская продукция. Объемы производства на предприятиях Молдовы весьма невелики, а, следовательно, себестоимость высока. Для того чтобы молдавская продукция была конкурентоспособной, необходимы заранее определенные рынки сбыта, иначе, как это не раз уже было, предприятия затовариваются и терпят огромные убытки. Традиционный молдавский экспорт – это сельхозпродукция, консервы, вина и коньяки. Даже в советское время более 90 % всего, что поставлялось Молдовой на союзный рынок, шло в Россию и Белоруссию (самые холодные из больших республик бывшего союза). И сейчас дело обстоит точно также. Объем торговли с Россией несколько снизился во время "похолодания" и кризиса 1998-1999 гг., а сейчас опять возрос и составляет около двух третей всего молдавского экспорта.

В целом Россия остается единственной страной, где есть большой спрос на молдавскую продукцию. Причем реальный размер этого спроса значительно превышает существующие сейчас объемы торговли между двумя странами. По многим позициям Молдова вынуждена была уйти с российского рынка, уступив более сильным экспортерам. Существенный промышленный рост в России в 2000 году и приход к власти в Молдове ориентированных на Россию политических сил в корне меняют ситуацию.

Многие в Молдове считают, что большинство избирателей, голосовавших за коммунистов, голосовали даже не за идеологию, как таковую, а за российский выбор, за улучшение отношений с Россией, сближение позиций и вплоть до…. Такое мнение имеет право на существование, однако на практике все несколько сложнее. Молдавские коммунисты никогда не были замечены в излишней близости с российскими коллегами. Можно, например, отметить, что никто из руководства КПРФ в Молдову перед выборами, чтобы поддержать молдавских коллег, так и не приехал. Есть и другие важные детали. На парламентских выборах 1998 года молдавские коммунисты ничего о РБС не говорили, хотя он уже тогда активно обсуждался. ПКРМ начинала (возрождалась) в 1995 году как чисто идеологическая партия, которая очень осторожно относилась к любым "излишне пророссийским" заявлениям и демонстрациям. Сейчас же для Воронина и его коллег по партии Россия стала, фактически, единственным реальным выбором. Именно из России все ждут проект для Молдовы, и никто больше не верит, что он придет с Запада. Именно на Россию все смотрят как на главного, а, возможно, и единственного стратегического союзника для Молдовы.

Первые действия новой власти не вызывают оптимизма. Выбор никому не известной Евгении Остапчук председателем парламента, постоянно циркулирующие слухи о том, что министерские посты получат те, кто уже работал в прежних правительствах и ничем себя не зарекомендовал, - все это неправильные шаги в неправильном направлении. Первым серьезным скандалом стали выборы вице-спикеров. В том, что Вадим Мишин сохранит свой пост, не было никаких сомнений. Второй место "был отдано" Альянсу Брагиша (АБ). Однако уже на заседании парламента выяснилось, что кандидатура Михаила Камерзана, депутата от Альянса, не была согласована с самим альянсом. То есть коммунисты сами выбрали вице-спикера от АБ, даже не посчитав необходимым проконсультироваться с фракцией, к которой Камерзан принадлежал на момент избрания. В результате АБ покинул зал заседания, и от всего произошедшего остался неприятный осадок. Таким же образом коммунисты собираются поступить и при назначении председателей комитетов. Кандидаты от АБ, которым будет предложено возглавить комитеты, тоже будут определены коммунистами, а вовсе не альянсом.

Подобные действия лидера коммунистов Владимира Воронина достаточно понятны. Не будучи уверенным в ситуации, он сразу же пытается сконцентрировать всю власть в своих руках. Все это может иметь крайне неприятные последствия. Отсутствие видимых успехов объективно приведет к тому, что роль административного фактора усилится, а к решению проблем новая власть так и не приступит.

Поэтому столь важен фактор времени. Действительно после выборов прошел всего месяц и в Москве до Молдовы еще не дошли руки. Времени, однако, уже не осталось, а ответа на главный вопрос "есть ли у России проект для Молдовы и готова ли она начать его реализацию здесь и сейчас" все еще нет. Если Россия и Молдова хотят извлечь какую-то пользу (а в принципе это возможно) из победы коммунистов на выборах, то в кратчайшие сроки им придется разработать и принять обязывающий обе стороны проект развития взаимоотношений на период до конца 2002 года.

Наличие и реализация подобного проекта носят практически обязательный характер, если, конечно, стороны ставят перед собой какие-то конкретные цели: политические и экономические. Причем, если для России более важен аспект политический, то для Молдовы экономический. В определенном смысле речь идет даже об элементарном выживании республики. Если ситуация не будет переломлена в течение ближайших 2-х лет, то на "ужасный конец" можно даже не рассчитывать.

Надо сказать, что и идея проекта и сам проект рождаются очень сложно. Ситуацию осложняет и то, что ни одна из предыдущих попыток (или имитаций) к успеху не привели. В таких случаях инерция предыдущих неудач всегда сдерживает новые инициативы.

Приведенные ниже варианты – это, разумеется, только предложения к предложениям. Окончательный выбор остается за политиками и, в определенной мере, за деловыми людьми в России и Молдове. Очевидно, что проект ограничен и временем и внутренней логикой. Определенная последовательность действий и их очередность являются обязательной, произвольно порядок действий изменять нельзя. Безусловно, что все это требует большой политической воли с молдавской стороны и определенной политической воли и большой заинтересованности с российской.

ПРОЕКТ ДЛЯ МОЛДОВЫ.

Перед Молдовой стоят несколько главных задач одновременно. Ключевой или даже корневой является проблема Приднестровья. В расколотой стране, 20 % которой не имеют статуса и не признают Конституцию и законы общего государства, стабильности не может быть по определению.

В качестве исходных посылок приднестровскому урегулированию следует признать следующие моменты.

Первое. Между Кишиневом и Тирасполем (тем более после победы коммунистов на выборах) нет никаких идеологических, геополитических, этнических или экономических противоречий. Происходящее последние годы может быть названо конфликтом администраций. В Тирасполе существует самодостаточная администрация, которая хочет сохранить свой нынешний статус и не хочет его утратить, если проблема будет урегулирована. Поэтому она будет делать все возможное, чтобы сохранить ситуацию в ее нынешнем подвешенном состоянии.

Второе. Административный конфликт может, по-видимому, иметь только административное решение. Игорь Смирнов переводится (с повышением) в Москву или проигрывает президентские выборы. Другого варианта перевода конфликта в плоскость юридических согласований не существует. На "активный" вариант никто не пойдет. Более того, это в сложившейся ситуации означало бы, что проблема не будет урегулирована уже никогда.

Третье. Все это совершенно невозможно без участия России. Причем Россия, начиная с избрания президента РМ и утверждения правительства, должна будет активно подталкивать приднестровскую сторону к переговорам, вне зависимости от того, насколько успешно они будут проходить. Прежняя формула "Мы за территориальное единство РМ, но…" более недостаточна, она ведет только к потере времени и темпа.

Решение приднестровской проблемы одинаково важно и для нового коммунистического руководства Молдовы и для России. Без урегулирования отношений с Тирасполем коммунисты не смогут поменять свой временный статус на статус "естественной партии власти", а Россия не сможет использовать рост пророссийских настроений в регионе – все время будет присутствовать элемент двойного стандарта.

Приднестровское урегулирование является главной политической частью проекта – все остальное: союз с Россией и Белоруссией, таможенный союз, соглашение о статусе российских войск естественным образом зависит от успешного решения приднестровской проблемы.

Параллельно с политической частью проекта необходимо инициировать экономическую. Необходимо отдавать себе отчет в том, что никакие проекты в обозримой перспективе не приведут к тому, что Молдова превратится в экономически сильную и преуспевающую державу. Речь идет только о том, чтобы в кратчайшие сроки экономика страны начала проявлять признаки жизни. Реально речь идет о трех задачах.

Первая. Создать в Молдове экспортный потенциал, достаточный для оплаты за необходимый для страны минимум энергоносителей. В нынешней ситуации просто продолжается накопление долгов как старых, так и постоянно образующихся вновь.

Вторая. Приблизить среднюю заработную плату по республике к прожиточному минимуму. Сейчас она составляет не более 40 %.

Третья. Создать в реальном секторе экономики первые очаги роста. Необходимо, чтобы появились предприятия, которые смогут производить прибавочный продукт, а не убытки, как это происходит сегодня.

Все это также невозможно без России. Россия не только является крупнейшим экономическим партнером Молдовы, речь идет о том, что рост производства на предприятиях Молдовы в краткосрочной и среднесрочной перспективе может быть связан только с возможностями российского рынка.

Сегодня весь экспортный потенциал Молдовы составляет винно-коньячная продукция и свежие фрукты. Стабилизировать экономику при такой структуре производства невозможно по определению. В то же время небольшие по российским меркам инвестиции в консервную промышленность уже через 2-3 года позволили бы России существенно сократить импорт иностранного продовольствия, заменив его на не менее качественное, но существенно более дешевое молдавское.

Отдельной темой является приватизация винно-коньячного комплекса Молдовы. Предыдущий парламент под определенным давлением МВФ уже проголосовал за программу приватизации отрасли. Для Франции, которая активно лоббировала данное решение, определенный интерес представляет реэкспорт молдавского вина. При данной комбинации французские фирмы покупают по низким ценам молдавское вино, наклеивают на него французскую этикетку и экспортируют дальше. Минимальная разница в цене составляет 4-5 раз. Главное направление - страны Северной Европы. Однако после принятия решения последовали политические катаклизмы, и приватизация практически не началась. В случае, если бы приватизационные тендеры проводились при предыдущем правительстве, то "легким движением рук" российские компании не получили бы ничего. Сейчас они могут получить почти все. Молдавские вина – это достаточно качественный (по любым меркам) продукт. Если удастся прекратить (или даже только уменьшить объем фальсифицированного алкоголя), провести достаточную по объему рекламную кампанию и существенно улучшить менеджмент предприятий, то на российском рынке появится опять-таки недорогой и вполне конкурентоспособный товар, а Молдова сможет улучшить показатели товарооборота с Россией.

Однако наиболее значимыми и перспективными, на наш взгляд, являются проекты, связанные с энергетикой и транспортными коммуникациями. Главным энергетическим проектом может стать реконструкция Кучурганской ГРЭС (с последующей передачей России контрольного пакета акций), включение Молдовы в единое кольцо Российско-Украинской энергосистемы и экспорт электроэнергии на Балканы, где существует устойчивый спрос. Поскольку ГРЭС находится на левом брегу, то реконструкция невозможна без политического урегулирования приднестровской проблемы. Таким образом, опять политика и экономика тесно переплетаются друг с другом.

Большой интерес может представлять и строительство транспортных коридоров в Европу с использованием Дуная. Зона Рени – Галац -Джурджулешты, находящаяся у слияния Прута и Дуная уже объявлена свободной зоной и там идет создание еврорегиона. Железнодорожная ветка к порту идет по территории Молдовы. Расширение и модернизация возможностей портов в Рени и Галаце могут существенно снизить стоимость российских перевозок в Европу.

Есть и другие возможности, однако, как уже говорилось выше, в "молдавском проекте" тесно соединяются политика и экономика. Поэтому все возможные решения могут носить только комплексный характер. Времени на подготовку и начало проекта не так много, а это означает, что решение должно быть принято уже сейчас.

И для Молдовы и для России реализация проекта будет иметь серьезные и далеко идущие последствия, отказ – тоже.

Для Молдовы, как это ни странно звучит, сближение (или союз) с Россией – это, возможно, последний шанс восстановить и сохранить свою государственность. Для России – это первый за последние 10 лет шанс на успешную политическую и экономическую экспансию, экспансию в страну, где, судя по результатам выборов, ее ждут. В отличие от отношений с Белоруссией, где партнером России выступает один человек, в Молдове партнером России является вся новая политическая элита. Подобный вариант может оказаться значительно более перспективным и продуктивным.

Главное в данной ситуации не совершить ошибок, которые уже на первом этапе поставят под вопрос все дальнейшие шаги по сближению двух стран.

Первое. Россия должна осознать, что ключ к Молдове – это Приднестровье, и ключ этот находится у нее. С другой стороны, приднестровское урегулирование не будет простым и займет определенное время. Следовательно, рассчитывать на скорый прорыв бессмысленно, речь может идти только об осаде с использованием массированной артподготовки.

Второе. "Молдавский проект" не может быть ни чисто политическим, ни чисто экономическим. Здесь все тесно переплелось, и попытка использовать только одно направление, без сомнений, окажется неудачной.

Третье. Для России несмотря на то, что Молдова вовсе не похожа на перспективного союзника, реализация проекта предполагает и политические, и экономические результаты. Экономические – это транспортные коридоры, экспорт электроэнергии, удешевление рынка продовольствия и т.д. Политические – Россия приближается к балканской зоне нестабильности, получает больше возможностей влиять на развитие ситуации во всем регионе.

Четвертое. Отказ России от проекта приведет к крайне неприятным последствиям. В отличие от Украины, где ситуацию можно зафиксировать в "политическом центре", в Молдове после выборов центра практически не осталось. Неудача коммунистов, а в случае отказа России она практически неизбежна, маятник может качнуться резко вправо. Собственно на этот вариант и рассчитывает ХДНП. Газеты "Цара" и "Флукс" уже пишут о том, что после коммунистов придет время националистов и объединения (с Румынией).

Пятое. Ни сейчас, ни в ближайшей перспективе вопрос об отказе РМ от государственности или каком-либо снижении статуса не должен стоять. Определенная (возможно только де-юре) дистанция должна сохраняться. Нет никакой необходимости и в прямом объединении денежных систем. Для России, безусловно, необходимо и полезно, чтобы Молдова сохранила статус полного субъекта международного права.

Сейчас и в России, и в Молдове много говорят, что мир меняется, что мы, наконец, начинаем понимать свои национальные интересы. Еще говорят о том, что ни в коем случае нельзя было допускать распад Советского Союза. Тем не менее, Советского Союза нет и больше никогда уже не будет. История, однако, не остановилась. Сейчас ситуация предоставляет России и Молдове новый шанс, и будущее зависит от того, насколько успешно он будет использован.